Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым Страница 59

Из пророческих голосов этих мастеров слова, от миллионов в реабилитационных центрах и клиниках, из страдальческих стонов тех, кто потерялся в одиночестве и отчаянии, отупел от сидения перед телеэкраном и хождения по супермаркетам, от бессмысленной смены нарядов, чтобы попасть на гала-представление, мы узнаем, в какую глубь была загнана сияющая душа, в каком заточении она содержится. И, если мы хотим взяться за исцеление души, следует найти в себе силы взглянуть, как внутрь себя, в поисках подсказок, так и критическим, духовно настроенным взглядом на мир, в котором живем. Ибо, по выразительному описанию Юнга:

Каждый, стремящийся узнать человеческую душу, почти ничего не откроет для себя из экспериментальной психологии. Лучший совет для него – отложить ученую мантию, попрощаться с аудиторией и отправиться странствовать по свету с человеческим сердцем. Там, среди ужасов тюрем, больниц и приютов для умалишенных, в грязных пивных на окраинах больших городов, в притонах и игорных залах, в модных салонах, биржах и сходках социалистов, в церквах, сборищах обновленцев и экстатических сектах через любовь и ненависть, испытав телесно всякую форму страсти, он соберет куда более обильные плоды знания, чем дадут ему учебники в добрую ладонь толщиной. И тогда он узнает, как уврачевать больного подлинным знанием человеческой души[65].

Словом, если мы хотим более осмысленно взглянуть на содержание своего жизненного странствия, мы обязаны вернуться к вопросам, с которых оно началось. Поиск ответов на вопросы, которые ставит Эго или переменчивая культура, способен разве что отбросить назад к инфантильному состоянию. Куда лучше ставить перед собой вопросы, которые призывают нас взрослеть.

Что привело вас к этому месту в путешествии, к этому моменту в вашей жизни?

Мы – словно парусник, потрепанный штормами, который прошел немало морей и океанов, держа курс к безыменному порту. Редко мы отдавали себе отчет в том, что поступаем против своих же интересов. Не знали и того, что оставались во власти бессознательного именно потому, что оно бессознательно.

И тем не менее мы оказались здесь, на этом самом месте, и едва ли кто-то мог предвидеть, что нас ждет впереди, с кем доведется жить под одной крышей, какая жизненная стезя будет выбрана и какие выпадут на долю неудачи и разочарования.

И все же две силы безостановочно продолжали работать все это время. Одна из них – таинственное течение, что увлекало вперед, к тому месту, которое уготовано было нам богами, и другая – те тысяча с лишком встречных течений, исходивших из окружающего мира, уроки которого нужно было усвоить. Мы оказались на Мысе Китовом, если заимствовать метафору из «Беовульфа», движимые отчасти судьбой, отчасти давлением внешних сил, порой уточняя свой курс с ростом сознательности, а иногда просто предавая все в руки судьбы. (Судьба – само это слово изначально означало следование определенным курсом, как следует своим курсом река, что остается в своих берегах, даже меняя течение. Так и судьба, петляя от отмели к полноводью, неизменно течет в своем направлении, чтобы влиться в раздольное, необъятное море души.)

Можно не сомневаться: если мы не позволяем себе время от времени перевести дыхание, поразмыслить над вопросом, что же привело нас к этому месту в путешествии, к этому моменту в жизни, это значит, что мы отказались от всякой ответственности за путешествие. Это значит, что мы отреклись от всякого права на осмысленный выбор и все в своей жизни пустили на самотек, ее будущее в том числе. Нам говорят: меньше знаешь – крепче спишь; однако то, чего мы не знаем, все-таки заденет нас, да и наших окружающих тоже. Оставив эти многообразные силы без внимания, можно с уверенностью сказать, что они и дальше будут спокойно воспроизводиться в бессознательном. Всякий, кто оттягивает с решением этого вопроса, может быть человеком вполне здравомыслящим, но не сознательным. Сознательность – это задача, за решение которой нужно браться снова и снова, каждый новый день.

Какие боги, какие силы, какая семья, какое социальное окружение сформировали вашу реальность, то ли поддерживая, то ли ограничивая ее?

Как мы уже видели, в образах классической трагедии персонифицировались те силы, что действовали и продолжают действовать в нашем мире. Этим силам были подвластны даже боги. Греки называли их мойра (судьба: та данность, что определяет личность, вроде генетики, семьи происхождения, духа времени), немезис (последствия поступков, преследующие и наказывающие нежелательными повторениями), софросине (уравновешивание причины и следствия по прошествии времени: что посеешь, то и пожнешь). Больше того, древние обращали внимание и на некоторые черты характера, такие как губрис, тенденцию к самообольщению и самонадеянную убежденность в том, что нам никогда не изменяет способность принимать продуманные и взвешенные решения. Что же касается неведения в отношении этих сил, их действия во внешнем мире и в наших душах, оно приравнивалось к «оскорблению богов», представших как архетипическое воплощение этих сил. Скажем, безумные порывы гнева отличают того, кто одержим яростным Аресом, а отвергающий любовный порыв рискует навлечь на себя гнев Афродиты. Всякий раз, когда Эго самонадеянно воспаряет, неизбежен унизительный финал из-за вмешательства какого-либо оскорбленного божества.

Персонажи древнегреческой трагедии дают свое представление на той же архетипической сцене, на которой и нам тоже предстоит выступить со своей ролью, известно нам это или нет. И представление это неизменно проходит перед испытующим взглядом богов, верим мы в них или нет. Совершенной игры от нас никто не ждет; совершенство – удел богов. Скорей, от нас ждут того, что мы приступим к такому божественному действу со смиренным трепетом, хорошо выучив свою роль.

Центральное место в искажении нашего личностного видения занимает мотивированная судьбой детская матрица, которая программирует наши первые попытки познать себя, окружающих и наши взаимоотношения. Имплицитные и эксплицитные сигналы семьи происхождения наряду с архетипическим полем представляют собой исключительно влиятельные природные силы, мощнейшие жизненные детерминанты, поскольку они составляют те первичные послания, что впоследствии интернализуются и глубоко укореняются в ежедневном повторении в те годы, когда мы наиболее впечатлительны, зависимы и меньше всего способны размышлять логически.

Круги, что расходятся все шире от центра, включают наших близких и знакомых, наше племя, народ, культуру, «дух времени» – следующую сферу влияния на такие жизненно важные представления, как Я и мир, а также и те многие ожидания, что обусловлены социальными контрастами. Для некоторых семья и культура становятся фактором поддержки природного начала, в то время как у других, у большинства других оказывается так, что природному началу приходится противостоять мощным коллективным силам в своем окружении. Как результат, глубокий раскол разделяет неизбежность и предназначение, силы детерминизма и те возможности, которыми каждый наделен от рождения. Этот неизбежный раскол – общее для всех состояние. Единственное, что отличает нас, – насколько этот раскол глубок, к каким патологиям может привести и как далеко уводит от задачи души.

Конечно же, у нас и в мыслях не было воспроизводить снова и снова прежние травмы своей истории. Мы никак не ожидали тех симптомов, что накладываются на сознание, и не стремились к конфликтам, постоянно возникающим между добрыми намерениями и тем, как наши поступки реально отразились на других людях. Но когда размышляешь о тех паттернах, что проявляются в личной истории, тогда понемногу начинает открываться и то, что существуют другие силы, активно работающие вне пределов сознания. И ничего не остается, как в удивлении развести руками: «Так чьей же жизнью я продолжал жить все это время?»

Если это не наша жизнь, тогда, если можно так сказать, с чьего плеча она нам досталась? Однако мы – единственный персонаж, который появляется в каждой сцене, поэтому в конечном итоге и спрос будет только с нас. В большинстве случаев мы живем непрожитой жизнью своих родителей. То, на чем они споткнулись в свое время, может поджидать и нас на пути. Или же мы мучительно будем стараться превзойти их ограничения, дистанцироваться от конкретной проблемы по ходу уже нашего путешествия. Неся бессознательную жизнь семьи, мы в большинстве случаев несем в себе и программу повторения паттерна, стремимся компенсировать его или найти выход в неком «плане исцеления» вроде аддиктивных привычек, трудоголизма или бездумного уклонения от задачи души, которую приносит с собой жизнь.