Эрик Берн - Люди, которые играют в игры (книга 2) Страница 7

4. Охотник — очевидно, это тот спаситель, которому нравится наказывать побежденного соперника с помощью милой маленькой особы. Перед нами явно подростковый сценарий.

5. Красная Шапочка сообщает волку, где он может ее снова встретить, и даже залезает к нему в постель. Она явно играет с волком. И эта игра заканчивается для нее удачно.

В этой сказке каждый герой стремится к действию почти любой ценой. Если брать результат таким, каков он есть на самом деле, то все в целом интрига, в сети которой попался несчастный волк: его заставили вообразить себя ловкачом, способным одурачить кого угодно, использовав девочку в качестве приманки. Тогда мораль сюжета, может быть, не в том, что маленьким девочкам надо держаться подальше от леса, где водятся волки, а в том, что волкам следует держаться подальше от девочек, которые выглядят наивно, и от их бабушек. Короче говоря: волку нельзя гулять в лесу одному. При этом возникает еще интересный вопрос: что делала мать, отправив дочь к бабушке на целый день?

Если читатель увидит в этом анализе цинизм, то советуем представить себе Красную Шапочку в действительной жизни. Решающий ответ заключается в вопросе: кем станет Красная Шапочка с такой матерью и с таким опытом в будущем, когда вырастет?

Сценарий Красной Шапочки

Многие психоаналитики, анализируя сказку о Красной Шапочке, большое внимание уделяют символическому значению камней, положенных в волчий живот. А трансакционные аналитики считают более важным изучение взаимодействий между героями сказки.

...Керри пришла к психотерапевту на консультацию в возрасте тридцати лет. Она жаловалась на головные боли, депрессию, скуку, отсутствие удовлетворительного партнера. Как и большинство Красных Шапочек (КШ), с которыми сталкивался психотерапевт, она старалась всем помочь, но не прямо, а как-то косвенно. Однажды, войдя в помещение консультации, она сообщила: «На улице, около вашего дома, лежит больная собака. Позвоните в ветеринарную поликлинику!» — «А почему вы сами не позвоните?» — спросил психотерапевт. «Кто, я?» — был ответ женщины. Сама она никого никогда не спасла, но всегда знала, где найти спасителя. Это типично для КШ. Психотерапевт как-то спросил ее: «Не приходилось ли вам работать в учреждении, где кого-то из сотрудников регулярно посылали покупать бутерброды к совместному чаепитию? И кто обычно ходил?» — «Конечно, я», был ответ.

Сценарная часть жизненной истории Керри такова. В возрасте от шести до восьми лет мать обычно посылала дочь к своим родителям с разными поручениями или просто поиграть. Иногда бабушка отсутствовала, тогда внучка играла с дедушкой, который в основном старался забраться к ней под платье. Матери она об этом не говорила, так как понимала, что мать этому не поверит и обвинит ее во лжи.

Теперь вокруг Керри много мужчин, большинство из которых для нее «мальчишки», «щенки». Некоторые пытаются за ней ухаживать, но она рвет отношения после двух или трех встреч. Каждый раз, повествуя психотерапевту об очередном разрыве, на его вопрос «Почему это произошло?» она отвечает: «Ха! Потому что он щенок!» Так она и живет, отпугивая всех «щенков», прозябая в тоскливом, подавленном состоянии. Отношения с дедушкой были самым волнующим событием в ее жизни. Видимо, она намерена провести остаток своей жизни в ожидании нового «дедушки».

Такой была жизнь КШ (Керри) после того, как сказка закончилась. Впечатления от «волка» (дедушки) — это самое интересное из всего, что с ней происходило. Во взрослом состоянии она также «бродит по лесу» и «носит пирожки», надеясь встретить нового «волка». Но попадаются лишь «щенки», которых она с пренебрежением отвергает.

Характеристика реальной КШ такова:

1. Мать обычно посылает дочь с поручениями.

2. Девочка не любит помогать людям сама, но пытается организовывать помощь и всегда ищет поводы для этого.

3. Когда она выросла и стала работать, именно ее выбирают из всех сотрудниц для различных поручений. Она всегда либо спешит, либо рассеянно бродит, совсем как маленькая девочка. Она не умеет ходить с достоинством.

4. Она все ждет чего-то подлинно волнующего, а пока что мучается от скуки, поскольку попадаются лишь «щенки», на которых она привыкла смотреть свысока.

5. Ей нравится «наполнять волчьи животы камнями» или каким-нибудь их подобием из повседневной жизни,

6. Неясно только одно: является ли для нее мужчина-психотерапевт спасителем или он — просто приятный несексуальный «дедушка», в присутствии которого она ощущает покой и легкую ностальгию по былым ощущениям?

7. Она смеется и соглашается, когда психотерапевт говорит, будто она напоминает ему КШ.

8. Следует отметить, что сценарии матери Красной Шапочки, дедушки по материнской линии и бабушки по материнской линии должны быть дополнительными, для того чтобы эпизоды сказки повторялись неоднократно. Счастливый ее конец также подозрителен, так как в реальной жизни все происходит иначе. Надо иметь в виду, что волшебные сказки обычно рассказывают добронамеренные родители, поэтому счастливый конец навязывается благожелательным, но лживым Родительским состоянием Я. Сказки, сочиненные самими детьми, чаще всего более реалистичны и совсем необязательно хорошо заканчиваются. Наоборот, финал этих сказок бывает ужасным.

В ожидании Rigor mortis

Одну из целей сценарного анализа мы видим в соотнесении жизненного плана пациента с грандиозной историей развития человеческой психологии с самых пещерных времен вплоть до наших дней. Некоторые ученые, освещая принципы сценарного анализа, считают, что Фрейд, Юнг и их последователи показали, логика и деяния героев мифов живы и по сей день... Они утверждают, что мифический герой достиг всемирно-исторического триумфа, тогда как герои волшебных сказок побеждают в обычных домашних спорах. А нам бы хотелось добавить пациент является пациентом потому, что он — реальный человек. Поэтому он и идет к психотерапевту, роль которого — Мудрый Волшебник из мифов и сказок, чей совет помогает «герою» пережить ловушки и удары неумолимой судьбы. Так, на наш взгляд, воспринимает это Ребенок в пациенте, и неважно, как излагает проблему его Взрослый.

Совершенно очевидно, что дети во все времена сталкивались и сталкиваются с одними и теми же проблемами, используя для их решения примерно одни и те же средства. Человек, пытаясь дойти до сути, нередко видит, что жизнь-то оказывается чем-то вроде старого вина, но в новых мехах. Так, например, скорлупа кокоса уступила путь бурдюку из козьей шкуры, бурдюк глине, а глина стеклу, однако виноградные гроздья почти не изменились. Поэтому психотерапевту трудно бывает обнаружить изменения в каком-то обычном сюжете или выявить новизну жизненных приключений пациента. Некоторые элементы его сценария можно с определенной уверенностью предсказать и даже изменить путь его развития, прежде чем человек столкнется с бедой или катастрофой. Это мы называем превентивной психиатрией, когда «имеет место прогресс». Более того, психотерапия в состоянии помочь внести в сценарий изменения или вовсе его отбросить «достигнуть выздоровления».

Мы исходим из необходимости искать именно тот миф или ту волшебную сказку, которым следует пациент. И чем более мы к ним приближаемся, тем лучше для пациента.

Отсутствие такого «исторического» основания обычно бывает чревато ошибками. Простои эпизод из жизни пациента или его любимая игра могут быть приняты за весь сценарий. Соотнесение жизненного плана пациента или жизненного плана его Ребенка с целостностью сюжета, апеллирующего к универсальным изначальным пластам человеческого сознания, дает психотерапевту по меньшей мере основание для анализа, а в лучшем случае указывает на необходимые действия, чтобы предотвратить или смягчить печальный финал.

Сценарий: в ожидании Rigor mortis

Волшебная сказка может открыть элементы сценария, без которых трудно докопаться до сути, например «сценарной иллюзии». Трансакционный аналитик чаще всего полагает, что некоторые психиатрические симптомы возникают из определенной формы самообмана Именно поэтому пациента можно вылечить, исходя из тою, что его проблемы имеют своим источником фантастические идеи.

В сценарии, известном под названием «Фригидная женщина» или «В ожидании Rigor mortis», мать убеждает девочку, что мужчины — это животные, но долг супруги — удовлетворять их животную страсть. Если мать заходит достаточно далеко, девочка может даже вообразить, что умрет в случае оргазма. Обыкновенно такая женщина — большой сноб, она предлагает выход, или «антисценарий», способный «снять» проклятие. Секс будет дозволителен, если мужем дочери станет очень важная персона, какой-нибудь Принц с Золотыми Яблоками. Если же это не удастся, мать обычно внушает дочери: «Все опасности останутся позади по достижении менопаузы, когда ты уже ничего не будешь чувствовать в смысле секса».