Владимир Леви - Разговор в письмах Страница 8

Вот тебе на. Как же так?..

Это особый, нетипичный случай, который ты не сумел учесть… Но нет: случай-то как раз совершенно типичный.

Это плохой читатель. Не умеет читать, не желает осмысливать. Смотрит и не видит… Нет, и это не так. Читатель как читатель. Письмо грамотное, особенно в исповедной части… Нет, не дурак.

Парадоксальная слепота на лично-сверхзначимое. Кто-то в целой книге увидит лишь одну фразу, относящуюся, по его мнению, лично к нему, а остальное проигнорирует; другой, наоборот, как раз этой-то фразы, действительно о нем, не заметит.

Теплее, ближе…

«Ну а теперь, Владимир Львович, скажите МНЕ. Помогите МНЕ».

Не в этом ли МНЕ и зарыта собака?..

Это написано обо всех и для всех — КРОМЕ меня. Ведь автор лично МЕНЯ еще не встречал; ведь я — как раз тот СТОТЫСЯЧЕПЕРВЫЙ, которого он еще не изучил и не понял.

Ведь автор пишет о том, что бывает КАК ПРАВИЛО. И советы дает — как ПРАВИЛО, и все правильно у него выходит. Только у меня-то правильно не выходит. Я ведь не правило. Я — Исключение!..

Да. Вот оно. Я — Исключение! Я — не правило!

Кроме меня, кроме меня! Я не хочу и не могу быть правилом — черт возьми, это было бы даже неинтересно! Это было бы скучно и страшно! Этого просто не может быть!.. Не хочу, чтобы меня клали на полочку в вашем общем ряду!..

Не подумайте, что я сейчас буду расправляться с этим вопиющим заблуждением, с этим дерзким непонятливым чудаком, возомнившим, что он какое-то там исключение.

Нет, я должен признать: чудак этот прав. Он действительно Исключение. И вы — Исключение. И я — Исключение.

Как правило, человек есть исключение из правила. В чем-то — исключение… Это «в чем-то» и есть, пожалуй, самое важное в человеке. Самое трудное. И самое интересное.

Усилия не стать роботом

Кажется, на письме № 101 я понял, что почта моя, вместе с этими горами записок, вместе с вопросами и ответами, вопросами и вопросами, представляет собой МАТЕРИАЛ.

Отвратительное словцо в применении к живому, не правда ли? Ну вот чем угодно хочется быть, только не материалом. Это ведь — умереть. И еще хуже — быть заживо расчлененным.

Но никуда не денешься. Одно-единственное худенькое письмецо рассмотри-ка пообстоятельнее — это повесть, роман. И это наука. Сами просятся — на анализ, на сравнение, на обобщение…

Все мы — материал друг для друга. Да и подумать если, ничем другим в конечном счете, вернее, в бесконечном и ты стать не можешь…

Эпистолярная психотерапия — особый жанр врачевания, имеющий свои плюсы и минусы. Сведения, даваемые письмом корреспондента, то недостаточны, то избыточны (иные письма по объему бывают больше всех моих книг, вместе взятых), а чаще всего и то и другое одновременно. Степень вольного или невольного искажения действительности определить сложно: почерк и стиль — все-таки не глаза и не пульс… Однако нехватка нужного и избыток ненужного — обычное условие всякой работы с живыми людьми.

В письме человеку иной раз труднее, а иной раз легче высказаться; в письме же врачебном, при должном навыке, можно сжато и вразумительно сформулировать то, что не успеваешь или не можешь сказать в беседе, растянутой сколь угодно. Письмо в состоянии произвести внушение, равносильное гипнотическому.

Наконец, в письме, пока оно не отправлено, успеваешь исправить кое-какие ошибки, а ошибка слова устного (жеста, взгляда) во врачебном деле неисправима.

Чтобы писать на одну и ту же тему, но писать по-разному, то бишь по-человечески, необходимы усилия. Вживание в мир Невидимого Адресата, предвидение его реакций, вычисление удельного веса всевозможнейших обстоятельств, подбор интонаций, стиля, уровня разговора. Наконец, вдохновение…

А вдохновение, как известно, пташка капризная. Прилетает и улетает.

В поточном производстве брак неизбежен. Не замечаешь, как утомление, подспудное раздражение, отупение отнимают и знание, и воображение, низводят к шаблонам, к ложному пафосу, к равнодушию…

Психотерапия редко бывает делом одномоментным. Хотя иногда удается помочь сразу, за одну беседу, сеанс или одним письмом, решительно и надолго, как это бывает у счастливцев хирургов, — все же гораздо чаще приходится вести человека годами, едва ли не всю жизнь, такова уж специфика. Вот и со многими корреспондентами я переписываюсь уже долгие годы и вижу, как меняется или не меняется человек, как одни проблемы постепенно или внезапно уступают место другим, как иногда те же темы в других вариациях звучат уже у детей…

Работающие врачебные письма могут пригодиться и Многоликому Невидимке. Но здесь, но сейчас же я хочу попросить прощения у тех, кому пришло нечто иное, с печатью вынужденной машинообразности. К кому вообще ничего не пришло…

Повсюду слышен голос гуманизма,а там, в недосягаемой тиши,безмолвствуют потерянные письма,и в каждом крик потерянной души.

Потерянные письма, вы мне снитесь,потерянные души, улыбнитесь,не верьте одиночеству, вернитеськ себе домой.

Здесь встретит вас потерянный волшебник,листающий потерянный учебник.Пропитан сон-травой его лечебники сулемой…

Здесь горькое лекарство:потерянное царство,потерянных мгновенийхрустальные гробы,

и синь аквамарина,и лампа Аладдина,и лепесток сирени,лекарство от судьбы…

Начав вплотную обрабатывать переписку, я понял, что моему первоначальному замыслу — составить одну книгу из писем на разные темы — сбыться полностью не суждено.

Темы пришлось изрядно сузить, от многого отказаться… В эту книгу входит главным образом то, что можно объединить под условной общей шапкой: грамота психофизического здоровья. Азы взаимоотношений духа и тела. Минимум общего человековедения.

Главными рабочими блоками служат пары: «письмо — ответ». Письма обрабатываются лишь самые характерные; цитируются предельно сжато и так, чтобы было обеспечено инкогнито корреспондента. (В некоторые, ради маскировки, я даже нарочно ввожу «свой стиль», стараясь не искажать содержания). Ответы — соответственно. В каждом, включая его в книгу, я стараюсь выбрасывать то, что уже сказано раньше или будет сказано позже, обозначая выкидки знаком (…). но кое-где неизбежны повторы и переклички.

Другой сквозной прием: «вопрос — ответ». Вопрос — как бы конспект подборки писем и обращений. Таким образом, вся книга должна составить одно большое письмо.

В промежутках будем просто разговаривать или молчать.

Бедное мудрое тело

Если бы человек знал, как жить, он никогда бы не умер

ОК — движение  Воспоминание о природе • Предпраздничная уборка

Пришлось немного подумать, как это назвать сокращенно. Получилось

ОК

Оздоровительный Комплекс

По чистой случайности (а может быть, не совсем) это совпадает с общеупотребительным сокращением знаменитого О'Кей — ОК, слова, уже ставшего международным ОК — все в порядке, все хорошо, нормально, отлично

Во всех ответах на все вопросы и письма, которые вы далее прочтете, я знакомлю моих корреспондентов с разными сторонами ОК, делаю акцент то на одних, то на других, В различных вариациях и сочетаниях.

Где взять тонус

В. Л., здравствуйте!

Мне скоро 30, и из этих 30 лет я могу насчитать едва ли 30 дней, проведенных в нормальном человеческом самочувствии Эти 30 счастливых дней я наскреб из редких минут и часов бодрости, все остальное — вялость, хроническая усталость с мучительными стараниями пересилить себя, подавленность физическая и моральная. Чего стоит один только утренний подъем. Стыдно признаться, но иногда я просто плачу от бессильной злобы на себя. Ведь если бы не эта дохлость, я бы, возможно, добился кое-чего в жизни. Учителя в школе считали меня незаурядно способным, особенно к математике, у меня и сейчас неплохая память. Но к систематическим занятиям из-за своего тонуса, вернее, из-за его отсутствия, я не способен, институт пришлось бросить, армию едва дотянул, работаю сейчас в какой-то конторе, отсиживаю часы.

Не стану перечислять вам все, что я перепробовал для изменения своей проклятой природы, — перепробовал, наверное, все… Питаюсь нормально, стараюсь есть больше фруктов, овощей, витаминов. Не худ и не толст, на вид, кажется, вполне нормальный мужчина. Терапевты и невропатологи признают меня здоровым. (Один сказал, правда, что-то о «неврастеническом синдроме» и «астенической конституции», хотя не могу причислить себя к астеникам по телосложению). Советы обычные, вам и мне хорошо известные: «возьмите себя в руки», «не валяйте дурака» и т. п. Один врач обвинил даже в симуляции, тут уж я не удержался (…). Ходил к эндокринологу, думал, каких-нибудь гормонов не хватает. И опять: вполне здоров, больше свежего воздуха, зарядка и прочее. Зарядка, зарядка… Посмотрели бы вы на это зрелище: ворочаю себя, как мешок, после такой зарядки хочется утопиться. Свежий воздух и вправду иногда действует ободряюще, но где его взять, ведь я живу в большом промышленном городе. Аутотренинг успокаивает, но вялость все та же, после занятия хочется глубоко уснуть, что иногда и происходило. Тонизирующие формулы на меня почему-то совершенно не действуют. Если бы я дал себе волю, то, наверное, валялся бы сутками с сигаретой в зубах. (Забыл добавить, что я курю, бросить не могу, да, правду говоря, не нахожу нужным. Полтора года некурения несколько лет назад ничего существенного не дали).