Джеймс Холлис - Призраки вокруг нас. В поисках избавления Страница 8

Приведем еще один более невероятный пример. Мой бывший коллега в 1940-е годы работал техасским рейнджером. Однажды во время патрулирования у Рио-Гранде он оказался в смертельной опасности, но другой рейнджер спас его. Затем их пути разошлись, поскольку на войне они служили в разных видах войск. После войны мой коллега получил образование на пособие для демобилизованных и стал преподавателем в Нью-Хэмпшире. Как-то раз он рассказывал студентам историю своего чудесного спасения. Неожиданно в аудиторию вошел тот самый человек – он нашел своего старого друга спустя двадцать лет. Можно ли назвать это простым совпадением? Мой коллега был человеком, который верил только в то, что можно увидеть и потрогать, и это событие привнесло в его жизнь обертоны тайны. После этого он стал более восприимчивым к незримым энергиям, стоящим за внешним, осязаемым миром.

Ведь достаточно просто спросить: «О чем эти события заставляют меня задуматься?» Синхрония – это просто слово, напоминающее о том, что «есть многое на свете… что и не снилось нашим мудрецам», как говорил Гамлет. Когда тридцать пять лет назад я спрашивал у книги «И цзин», ехать ли мне в Цюрих (чтобы начать собственный анализ и обучение), мне выпала гексаграмма, означающая путешествие через широкие воды и совет мудреца. Подобный образ можно истолковать по-разному. Конечно же, на уровне эго-сознания широкие воды должны быть Атлантическим океаном, а мудрец – Юнгом. Но на внутрипсихическом уровне речь шла о погружении в глубины бессознательного и поисках источника мудрости, который есть в каждом из нас. Оба образа подтверждали и подчеркивали, что решение поехать в Швейцарию означало также и более серьезное отношение к избранному пути и к своей скоротечной жизни в целом. Эти события стали для меня, по выражению драматурга Кристофера Фрая, «масштабом души» и требовали соответствующей реакции с моей стороны. Дело было не в том, что я обратился к некоему высшему авторитету, как в детстве, а в том, что я научился искать совета внутри себя, спрашивать себя о том, что мне нужно, что я должен делать. Гексаграмма из «И цзин» показала мне, что правильный путь уже был избран.

Так какой же смысл в тех синхронистичных событиях, с описания которых я начал эту главу? Точного ответа нет. Приближаясь к тайне, пытаясь ее объяснить, мы вдруг понимаем, что любое казуальное или каузальное объяснение превращает ее в обычное, ничем не примечательное событие. И вот мне пришлось размышлять над этими таинственными совпадениями прямо посреди рабочего дня. Единственный смысл, который я смог разглядеть, заключался в том, что все они просили меня к чему-то вернуться. Но к чему? Долгое время я был занят исключительно делами внешнего мира, и эти события пытались напомнить мне о важности требований внутренней жизни, которые к тому же имеют свойство накапливаться. В тот момент я ненадолго прекратил работу над этой самой книгой. Да, я был занят, я устал, но я и не пытался сделать усилие, превозмочь себя, выйти из спячки и «проявиться». Жизнь постоянно требует от нас этого «проявления», но существует так много способов уклониться. Вся наша поп-культура как бы создана для того, чтобы ограждать, отвлекать, усыплять тех, кто пытается «проявиться».

Коль скоро я упоминал Марка Аврелия, то интересно вообразить, что бы он сказал о моей духовной и интеллектуальной выморочности? Своим размышлениям он предавался не в сибаритском уединении римской виллы, а на берегах Дуная, в сырости и холоде, сражаясь с варварами, угрожавшими его жизни, его народу, всему, что было дорого его сердцу.

Поутру, когда медлишь вставать, пусть под рукой будет, что просыпаюсь на человеческое дело. И еще я ворчу, когда иду делать то, ради чего рожден и зачем приведен на свет? Или таково мое устроение, чтобы я под одеялом грелся? – Так ведь сладко это. – А ты значит родился для того, чтобы сладко было? И ничуть не для того, чтобы трудиться и действовать?[24]

Трудно поспорить с этими словами императора Марка Аврелия. «Проявиться» нам мешают внутренние и внешние препятствия. Синхронистичные события заставили меня вернуться к выполнению моего задания, необходимости вновь приблизиться к тайне, вновь соприкоснуться с призрачными навязчивостями повседневной жизни и действием неотвратимых сил незримого мира.

Какое же отношение ко всему этому имеет квантовая физика и почему нам должно быть до нее дело? На конференции во Флориде выступал специалист в области квантовой физики Амит Госвами, и я должен был слушать его, учиться у него и обсуждать с ним вопрос отношения целителя к тайне исцеления.

Физика Ньютона продолжает работать на нас, удерживая (почти всегда) самолеты в небе и не позволяя мостам разрушаться, но вот уже более века мы знаем, что существуют такие явления, которые не ведут себя в соответствии с нашими ожиданиями и прогнозам, что электрон переходит с одной орбиты на другую, не преодолевая никакого расстояния и что одна частица может существовать в двух точках пространства единовременно. Короче говоря, мы теперь просто не можем не задаваться более сложными вопросами, чем те, что ставил перед наукой материализм. С того самого момента, как датский физик Нильс Бор (1885–1962) задал свои вопросы и сделал свои наблюдения, каузальное истолкование времени и пространства ньютоновской физики стало историей. Просто наблюдая за явлениями, мы их видоизменяем – к такому выводу пришел Вернер Гейзенберг (1901–1971), подразумевая, что все мы являемся частями одного силового поля. Теория хаоса демонстрирует нам, что даже явная произвольность, или хаос, являются частью некоего организованного процесса, источник которого трансцендентен обычному сознанию, неподвластен привычным законам причинно-следственной связи[25].

Подобно тому, как обман зрения понуждает нас пересмотреть свою сознательную точку зрения, взглянуть на объект одновременно с нескольких углов, так и квантовая физика заставляет нас понять, что пространственно-временная закрепленность объекта – это лишь чувственно ощущаемая иллюзия, лишь одна из возможных перспектив, тогда как существуют и другие. Таким образом, новая физика как бы говорит нам: то, что вы воспринимаете как закрепленность объекта есть лишь ваше сиюминутное наблюдение энергетической системы, которая видоизменяется каждую тысячную долю секунды. Источник этого явления остается тайной, в прошлом эту тайну было принято называть Богом. (Вспомним древнюю максиму, известную нам из разных источников: «Бог есть сфера, периферия которой нигде, а центр – везде»). И теперь новая физика использует понятие нелокальности для утверждения и подтверждения этой идеи. Таким образом, некое «сознание», трансцендентное обычному человеческому сознанию, не просто «создает» материю, но также и управляет моделями ее преобразовательных манифестаций[26].

Новая физика подтверждает догадку Юнга, который говорил о том, что архетипическое энергетическое поле организует хаотичную энергию вокруг смысловых структур, и поэтому все мы движемся в соответствии с ритмами космоса. То, что Руперт Шелдрейк назвал «морфическим резонансом», древние интуитивно описывали как «музыка сфер». Подобно тому, как природа организует объект, позволяя ему реализовать потенциал, так же и психика организует хаотичные энергии в системы развития, приобщая отдельно взятого индивидуума к драме вселенной. В своих мемуарах «Воспоминания, сновидения, размышления» Юнг писал, что, даже если все желания Эго будут удовлетворены, человек может ощущать себя брошенным и потерянным, пока ему не удастся интуитивно почувствовать свое участие в космической драме, получить опыт нелокализованной связности. Таким образом, мои фантазии о сне Вишну все-таки имели какой-то смысл. Роберт Оппенгеймер, автор высказывания, ставшего эпиграфом к этой главе, тоже осознал архетипический резонанс мгновения во время испытания первого ядерного удара на полигоне в Аламогордо, штат Нью-Мексико. Тогда он процитировал бога Вишну: «Теперь я стал Смертью, разрушителем миров».

Так о чем же вся эта история? Вспомним, я ведь был затоплен синхронистичными событиями, которые олицетворяли оксюморонический, акаузальный принцип в действии. В то время, как я преданно (и, надеюсь, профессионально) исполнял свои внешние, рабочие обязанности, эти синхронизмы постепенно накопились и, в конце концов, заставили меня вспомнить о внутренней работе. Вспомним письмо от бывшего студента, цитату из Марка Аврелия – все многообразие этого мира может гармонично образовывать структурное единство. Я начал забывать, что отдельные фрагменты этого деятельного мира, легко впадающего в разобщенность и невроз, служат движению глубинных потоков. Эти потоки пытаются вытолкнуть нас на более высокий уровень личного сознания, и они же при этом заставляют нас принять скромную роль одной из частичек всеобъемлющего космического сознания. Говоря конкретно, одного сна с ворчащим генералом Грантом было недостаточно, чтобы расшевелить меня, придать мне нужный импульс. Поэтому те же самые энергии перегруппировались, перестроились и попытались мобилизовать меня иным способом – я был в смятении, но необходимую мотивацию получил.