Алсу Бикташева - Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти Страница 9

Как у любого чиновника, карьера начальника губернии завершалась официальным отрешением от должности. Формально его служба временных пределов не имела, так как он пребывал в генеральском чине. Увольнение совершалось именем государя по представлению министра внутренних дел. Следствием этого верховного акта могло стать дальнейшее повышение по службе, перевод в другую губернию, отдача под суд, отрешение от занимаемой должности без права продолжения службы. Отставка могла произойти и по собственному желанию: по состоянию здоровья, по семейным обстоятельствам, «вследствие преклонности лет».

Процедура увольнения проходила следующие стадии: по представлению министра внутренних дел император именным указом выносил решение об утверждении в Сенат. Затем появлялся указ «из Правительствующего Сената» на имя министра внутренних дел об увольнении главы губернии. Тексты подобных указов декларировали «Высочайшее соизволение», «Всемилостивейшее повеление» без каких-либо личностных акцентов или пояснений. Коллекция делопроизводственных дел, отложившаяся в архиве Министерства внутренних дел под общим названием «Об определении и увольнении губернаторов»[124], содержит более полную информацию персонального характера. Эти документы позволяют расширить представление о реальных причинах увольнения отдельных губернаторов, судить о практикуемых способах отставки.

Так, увольнение вятского гражданского губернатора Павла Степановича Рунича в 1804 г. произошло по его собственному прошению. «Обремененный многочисленным семейством и по причине старости, а главное, бедственным положением по причине долгов», он обратился к министру внутренних дел с просьбой уволить его с занимаемой губернаторской должности. В документе указана и более прозаическая причина желаемой отставки: «…не имея никакого имения, ни доходов, кроме жалования… не могу содержать себя с моим семейством в звании губернаторском, не входя время от времени в большие и большие долги… в таком расстроенном состоянии я никак не в силах нести тягостей, с губернаторским званием сопряженных»[125].

В подобных обращениях часто обыгрывался срок выслуги. Рунич, напоминая о сорокатрехлетней службе, просил увольнения с переводом в Петербург на любую должность соответственно чину. Он желал дать своим детям хорошее образование, «ибо такая возможность терялась в вятской глуши». Семейные обстоятельства были основой официальной мотивировки и при увольнении таврического гражданского губернатора Григория Петровича Милорадовича, имевшего «5-х мальчиков и 4-х девиц в семействе»[126]. По болезни, «не в силах продолжать службу петербургского гражданского губернатора», просил об отставке тридцативосьмилетний Сергей Сергеевич Кушников[127]. С мольбой обращался к императору и Владимир Юрьевич Соймонов: «Всемилостливый государь! Снова возобновились болезненные припадки, доводившие уже меня в Казани до дверей гроба. Между тем возросли и долги мои по случаю двухлетней отлучки из Москвы… Умоляю о увольнении меня на год от всех обязанностей по службе»[128]. По-иному оборвалась карьера волынского гражданского губернатора Гавриила Степановича Решетова. В рапорте на имя императора генерал-губернатор сообщил, что его подчиненный «слабо исполняет возложенную на него обязанность» и не проявляет к нему должного уважения[129]. Разрешая сложившийся межличностный конфликт, Александр I уволил Решетова, сохранив размер его жалованья «в пенсион по смерти». Смещения губернаторов по их прошению, «по домашним обстоятельствам», по состоянию здоровья часто являлись делопроизводственной формальностью, за которой скрывались иные причины.

В первой половине XIX в. в Казани сменилось семнадцать губернаторов[130]. А. А. Аплечеев, Б. А. Мансуров, О. Ф. Розен, И. Г. Жеванов покинули пост губернатора по причине смерти; А. Я. Жмакин был переведен в Симбирскую губернию; А. К. Пирх уволен по болезни; Е. П. Толстой (замещал И. А. Боратынского) получил назначение в Калужскую губернию. Из оставшихся десяти шестеро губернаторствовали в первой четверти века, четверо – во второй. В отмене крепостного права участвовал Петр Федорович Козлянинов. Примечательно, что все казанские губернаторы александровской эпохи были уволены судебным порядком, гласным решением I департамента Сената – это П. П. Пущин, А. И. Муханов, Н. И. Кацарев, Ф. П. Гурьев, И. А. Толстой. П. А. Нилов ушел в отставку по решению Комитета министров. А вот военные губернаторы николаевского времени – С. С. Стрекалов, С. П. Шипов, И. А. Боратынский – обретали пожизненное место в Сенате. Отставка П. Ф. Козлянинова «согласно прошению» была организована при Александре II. Такова формальная сторона губернаторских увольнений. Выявленная статистика Казанской губернии в целом соответствует общероссийским показателям[131].

Правовой механизм увольнения губернаторов в российском законодательстве не был проработан в деталях. В «Наказе губернаторам» от 3 июня 1837 г.[132] систематизирован накопленный опыт губернаторских отставок, изъятый из текстов предыдущих нормативных актов: оговаривались причины, по которым губернатор должен привлекаться к ответственности, перечислялись виды наказаний. Статья 324 состояла из перечня 15 случаев, когда «гражданские губернаторы подвергались ответственности пред высшим правительством». Основными являлись: «неисполнение и неточное исполнение Высочайших повелений, указов Правительствующего Сената, министерств…», по результатам ревизий сенаторов – взыскания за причастие к лихоимству, «превышение и бездействие власти», «злоупотребление вверенной власти», допущение «важных беспорядков», «произвольное вмешательство» в следственные дела и т. д. В статье 325 перечислялись виды наказаний, которым подвергались губернаторы: «…замечаниям, выговорам или иным изысканиям, или же суду и удалению от должностей, не иначе, как по ясному доказательству вины, и по Высочайшим повелениям, исходящих непосредственно от Государя императора, или вследствие представлений по установленному порядку, от Правительствующего Сената, Министерств, главных в губерниях начальств, сенаторов, ревизовавших губернию и других уполномоченных от высшего правительства лиц». К «иным изысканиям» И. А. Блинов относит денежные штрафы, секвестр на имущество и «опубликование», то есть предание суду общественного мнения[133]. Законодательный текст по изучаемому вопросу формировался как прецедентное право. «Наказ» описывал лишь общие контуры механизма отрешения губернаторов от власти, отсылая к процессуальным нормативным актам уголовного и административного содержания. Вместе с тем в нем было прописано посредничество учреждений и официальных лиц, имевших непосредственное отношение к увольнениям губернаторов. Это Сенат, Комитет министров, генерал-губернаторы, сенаторы-ревизоры, личные порученцы императора. Очевидно, что под формулировкой «уполномоченные от высшего правительства» подразумевались жандармские офицеры, негласный надзор которых законодателем не афишировался. Как правило, расследование административных преступлений по должности завершалось либо уголовной, либо дисциплинарной ответственностью.

В законодательстве не проводилось строгого разграничения между дисциплинарной провинностью и преступным деянием губернаторов. С 1816 г. инициатива наложения выговоров, замечаний, штрафных санкций на начальников губерний стала исходить «единственно от лиц министров и за их подписанием, извещая каждый раз о сем Комитет министров для сведения. А министру юстиции доводить равным образом до сведения Комитета, когда подобные замечания или выговоры будут деланы от Правительствующего Сената»[134]. Теперь право наложения дисциплинарных наказаний на губернаторов от Сената перешло к Комитету министров, то есть к их непосредственному начальству. В исполнение все это приводилось только с «Высочайшего соизволения». При Николае I власть Сената по «опубликованию» губернаторов продолжала суживаться. В 1827 г. по поводу выговора саратовскому гражданскому губернатору Голицыну[135] император отреагировал резолюцией: «…впредь Сенату никаких выговоров губернаторам не объявлять, иначе, как представляя на мое разрешение». В 1831 г. был объявлен именной указ, устанавливающий порядок выговоров и их публикации. По нему Сенату дозволялось только ставить на вид и делать замечания, без внесения в формулярный список[136]. Упомянутые именные указы являются нормами правового регулирования процесса переподчинения аппарата управления губернаторов министерствам. Они постепенно изымали исполнительную власть из ведомства Сената.

Самостоятельное место должностным преступлениям впервые было отведено в 15 томе Свода законов (1832) в разделе «О преступлениях чиновников по службе», включавшем 60 статей. Судя по их содержанию, в этом законодательстве не проводилось различий между должностными преступлениями и дисциплинарными провинностями, но оговаривалось, что в одних случаях, «смотря по упущению» взыскания определяются «без производства уголовного суда», в других, «смотря по роду преступления и степени вины» назначаются наказания уголовные. Без производства уголовного суда могли быть назначены следующие взыскания: замечание, выговор, опубликование, временный арест, временное устранение от должности или удаление от нее, денежный штраф. Эти дисциплинарные взыскания, в отличие от судебных, налагались по усмотрению вышестоящего начальства, а наказания за уголовные деяния назначались решением суда.