Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков Страница 9

Если постараться найти причины таких хаотических ситуаций, то вскоре мы обнаружим, что в этом повинны следующие недостатки в технике интерпретации:

1. Слишком ранняя интерпретация смысла симптомов и других проявлений глубинного бессознательного, особенно символов. Пациент служит своим сопротивлениям, остающимся скрытыми при анализе, и слишком поздно замечаешь, что он, совершенно незатронутый, ходит по кругу.

2. Толкование материала в последовательности, в которой он предъявлялся, без учета структуры невроза и наслоения материала. Ошибка состоит в том, что интерпретируют только потому, что отчетливо выявился материал (бессистемная интерпретация смысла).

3. Интерпретация смысла предшествовала интерпретации сопротивления. Ситуация стала запутанной еще больше из-за того, что сопротивления пациента вскоре были связаны с его отношением к врачу и бессистемное толкование сопротивления осложнило и ситуацию переноса.

4. Интерпретация сопротивлений в ситуации переноса была не только бессистемной, но и непоследовательной, т. е. слишком мало обращалось внимания на тенденцию пациента снова скрывать свое сопротивление или маскировать его бесплодными действиями и острыми реактивными образованиями. Латентные сопротивления в ситуации переноса чаще всего не замечались, или аналитик боялся не справиться с ними, в какой бы форме они ни скрывались.

В основе этих ошибок лежит, вероятно, неправильное понимание правила Фрейда, согласно которому пациенту следует предоставлять руководство в анализе. Под этим имелось в виду лишь то, что нельзя мешать работе больного, если она протекает в русле его сознательного желания выздороветь и наших терапевтических намерений. Но, само собой разумеется, мы должны вмешиваться, как только страх пациента не справиться со своими конфликтами и его желание оставаться больным начинают мешать этому процессу.

2. Упорядоченное толкование и анализ сопротивления

Я подверг достаточной критике нашу работу и начинаю уже опасаться, что чересчур испытываю терпение читателя, тем более если он теперь спросит, как же все-таки выглядит правильная техника, а ответить на этот вопрос не так просто, как критиковать. Но я убежден, что читатель в достаточной степени осознал трудности темы, чтобы не требовать от меня большего, чем самых общих и самых грубых выводов из выявленных ошибок.

Прежде чем к этому приступить, я должен выразить опасение, что мы можем попасть в западню при обсуждении этой совершенно особой темы: мы имеем дело с живым и текучим душевным явлением и ничего не можем поделать с тем, что оно застывает, как только мы облекаем его в слова и хотим передать в предложениях слушателю. Изложенные ниже рассуждения, вполне вероятно, произведут впечатление жесткой схемы, но явятся все же не более чем предварительным наброском картины, которую мы окидываем взглядом и которую нам еще предстоит детальнее изучить. Лишь немногое из того, что обращает на себя внимание, будет отмечено; остальным же, столь же важным, мы вынуждены будем пока пренебречь; не хватает также и дифференцирующей детальной работы. Поэтому мы также должны быть в любое время готовы подправить эскиз, если то или другое окажется ошибочным, малосущественным или не совсем верным. Речь идет только о том, что мы можем прийти к согласию и взаимопониманию, даже если каждый говорит на своем языке. То, что будет схематически изложено в дальнейшем, является не более чем средством ориентации. Из лесной чащи нельзя выбраться, если не придерживаться некоторых ориентиров, например особенностей местности, или не использовать компас. Точно так же в нашем исследовании душевных процессов в ходе лечения должен быть наведен порядок, который создается ad hoc[7] только с целью ориентации. Также и схема, автоматически возникающая, как только один феномен отделяется от другого и рассматривается изолированно, – это всего лишь научное наглядное средство. Впрочем, мы не переносим схему, правило или принцип на пациента, а рассматриваем его непредвзято и получаем ориентацию в его материале, его поведении, в том, что он скрывает или представляет как противоположность; и только тогда мы задаемся вопросом: как лучше всего использовать то, что я знаю о данном случае, для техники данного случая? Если благодаря богатому опыту оказывается (о чем Фрейд говорил на Будапештском конгрессе как о желательном), что мы можем установить типы сопротивления, то дело упрощается, но и тогда мы должны будем в каждом отдельном случае смотреть, проявляет ли пациент тот или иной способ типичного сопротивления или, к примеру, данный случай не имеет ничего общего с остальными. Скрытый негативный перенос является лишь одним из таких типичных сопротивлений. Поэтому мы не можем уже завтра видеть у наших больных лишь большее количество этого сопротивления или сходу применять другое средство ориентации. Это средство можно получить только из материала пациента. Мы уже договорились о том, что необходимо воздерживаться от глубоких интерпретаций до тех пор, пока не проявится и не будет устранен первый фронт кардинальных сопротивлений, даже если материал накоплен, ясен и сам по себе доступен истолкованию. Чем больше материала воспоминаний предлагает пациент, не продуцируя соответствующих сопротивлений, тем недоверчивее надо быть аналитику. Также и в других случаях, оказываясь перед выбором: интерпретировать содержания бессознательного или обратиться к выявленным сопротивлениям, следует предпочесть последнее. Наш тезис гласил: никакой интерпретации смысла, если необходима интерпретация сопротивления. Обоснование довольно простое. Если интерпретировать до устранения соответствующих сопротивлений, то пациент либо принимает интерпретацию по причине переноса и полностью ее обесценит при первом негативном проявлении отношения, либо сопротивление последует позже. В обоих случаях интерпретация теряет свою терапевтическую силу, она растрачивается впустую, коррекция удается лишь с большим трудом или не удается вовсе. Путь интерпретации вглубь бессознательного прегражден.

Важно не мешать пациенту в первые недели лечения в раскрытии его «аналитической личности»; также и сопротивления нельзя интерпретировать, пока они не развились полностью и не были поняты аналитиком в главном. Разумеется, момент толкования сопротивления во многом определяется опытом аналитика; опытному аналитику достаточно нескольких признаков, тогда как начинающему аналитику для понимания случая потребуются грубые действия. Нередко только от опыта зависит, будет ли и по каким признакам распознано латентное сопротивление. Если смысл такого сопротивления аналитику понятен, то оно будет осознано пациентом путем последовательного толкования, т. е. сначала пациенту разъясняют, что у него есть сопротивление, затем – какими средствами оно выражается и, наконец, против чего оно направлено.

Если первому сопротивлению-переносу не предшествовала достаточная работа воспоминания, то при его устранении мы сталкиваемся с большой трудностью, которая становится менее значительной при наличии соответствующего опыта у аналитика. Трудность состоит в том, что аналитик, чтобы устранить сопротивление, должен распознать соответствующий и содержащийся в нем бессознательный материал, но, с другой стороны, к этому материалу нельзя подступиться, так как доступ к нему преграждает сопротивление. Подобно сновидению, любое сопротивление имеет исторический смысл (происхождение) и актуальное значение. Этот круг можно прорвать следующим образом: по актуальной ситуации, которую наблюдали в развитии, а также по форме и средствам сопротивления догадываются об актуальном смысле и цели последнего, а при помощи соответствующей интерпретации пытаются повлиять на него так, чтобы проявился соответствующий инфантильный материал, с помощью которого только и можно полностью устранить сопротивление. Для выявления сопротивления и разгадки его актуального смысла, разумеется, нет каких-либо правил; это большей частью интуитивные действия – здесь начинается аналитическое искусство, которому нельзя обучить. Чем менее шумны и чем более скрыты сопротивления, чем больше пациент вводит аналитика в заблуждение, тем надежнее должны быть его интуитивные действия, чтобы справиться с сопротивлениями. Другими словами, аналитик должен быть сам проанализирован и, кроме того, обладать некоторым особым даром.

Что такое «латентное сопротивление»? Это позиция пациента, которая выражается не прямо и непосредственно, например в форме сомнения, недоверия, опоздания, молчания, упрямства, отсутствия мыслей и т. д., но косвенно в виде аналитических результатов; так, например, на скрытое, а потому тем более опасное пассивное сопротивление указывает чрезмерное послушание или полное отсутствие явного сопротивления. Обычно я обращаюсь к такому латентному сопротивлению, как только его замечаю, и не боюсь приостановить поток сообщений, если уже узнал столько, сколько это необходимо для его понимания. Ибо опыт показывает, что также и терапевтическое воздействие аналитических сообщений пропадает, если не устранено сопротивление.