Алексей Корчажкин - Christe eleison!

Christe eleison!

Литература въ классическомъ правописаніи

Алексей Сергеевич Корчажкин

© Алексей Сергеевич Корчажкин, 2015

© Наталья Станиславовна Куликова, иллюстрации, 2015

Корректор Алексей Сергеевич Корчажкин

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обращеніе къ доброму читателю

Добрый читатель! Не пройди мимо сей убогой души, пишущей тебѣ эти строки. Приклони главу свою и помолись о погибшемъ грѣшникѣ, дерзающемъ надѣяться на Божіе милосердіе. Не удивляйся тому, что пишу я въ уничиженномъ заточеніи своемъ тѣлесномъ такъ, словно бы обращаюсь къ прошедшему вѣку, ибо не къ прошедшему я обращаюсь, а къ нынѣшнему, а если смущаетъ тебя письмо мое, то, стало быть, мы живемъ въ разномъ нынѣшнемъ и намъ съ тобою необходимо найти другъ друга. Ты отъищи сего убогаго странника и малое время свое удѣли ему со снисхожденіемъ, и, можетъ быть, не безъ пользы будетъ тебѣ сіе. Окунись въ міръ боли, что испытала обманутая душа, возмнившая службу приносити Богу, но достигшая адовой бездны, откуда едва она взыскуетъ Того, отъ Кого отреклась; истязуемая духами поднебесной sлобы и какъ бы «обоженная» возмнившими себя богами, она уже сама не въ состояніи отличить, гдѣ ея, а гдѣ чуждая ей, насилующая её воля – и только Богъ одинъ можетъ это сдѣлать. Побѣди вмѣстѣ съ отважными крестоносцами, сражаясь подъ знаменемъ Креста Христова, орды богоборческихъ силъ, затмившихъ свѣтъ непреложной истины, отринь горделивое заблужденіе и произведи судъ надъ всѣмъ, что противно разуму, вспомни славныя дѣянія святыхъ и Самого Господа, и да будетъ всегда въ сердцѣ твоемъ начертано Слово Божіе. Воспомяни свой послѣдній часъ, да убережешь ты себя отъ погибельнаго грѣха, раз-мысли, не торопясь, о православной вѣрѣ, единственной истинной, и о томъ, что самое православіе истинное есть въ духѣ и силѣ святаго Апостола Петра, князя Церкви, стоящаго на Краеугольномъ Камнѣ Христѣ, и томъ камнѣ, на которомъ основана святая Христова Церковь. И въ этомъ благостномъ размышленіи развѣ ты уйдешь отъ мысли, сколь многое sло минуло бы отечество наше и населяющихъ его христіанъ, возстанови они только прежде, въ лѣто благопріятное, единство съ твердѣйшимъ симъ адамантомъ, не сокрушатъ который и самыя врата ада? Если во всёмъ этомъ книжица сія тебѣ будетъ въ помощь, ты помолись обо мнѣ, да не погибнетъ и моя душа, чающая Божія милосердія.

Пусть приснятся тебѣ мои сновидѣнія, дабы яснѣе уразумѣлъ ты, сколь много погибла душа моя и сколь нуждается она въ милосердіи. И ты поймешь, сколь дурной я христіанинъ и сколь плохой ученикъ наставника своего Оригена, недруга всякаго заблужденія. Ибо, сколько бы не была для меня дорога истина, пріятель я всякой грѣховной нечистотѣ, сквозь пелену ея дурманящаго тумана едва ко мнѣ пробивается свѣтъ Христовъ, просвѣщающій и очищающій всякаго человѣка. Не оставляй своей молитовки обо мнѣ, да не оставитъ и меня сей самый Свѣтъ – Сущій, и Который былъ, и Грядущій со всею славой. Аминь.

А за то, что пишу, благодаренъ я очень многимъ, что въ разное время, хотя и по невѣдѣнію, вдохновляли меня къ насилію надъ бумагой. Изъ нихъ многихъ ужъ нѣтъ, потому какъ не засталъ я ихъ позднимъ своимъ рожденіемъ, а иныхъ далъ бы Господь увидѣть. Болѣе же всего благодаренъ я добрымъ своимъ родителямъ, sѣло долготерпящимъ меня по неумѣнію своему воспитать во мнѣ достойнаго человѣка. И ещё благодарю я славнаго Христова воина – протодіакона Андрея Вячеславовича Кураева, потому какъ во дни стародавніе открылъ онъ мнѣ Оригена, и сей несокрушимый Адамантъ доселѣ ведетъ меня къ Источнику живительной влаги. А также премудрѣйшую Ольгу Александровну Джарманъ, которая открыла мнѣ міръ европейской учености, съ любовію объявшей дѣянія и труды преподобнаго моего наставника, уступающаго по силѣ проповѣди развѣ только Апостолу Паѵлу. И достохвальнаго сего мужа, Давида Моѵсеевича Эрлиха, этого поистинѣ Іудея по внутреннему сокровенному человѣку, а не по буквѣ Закона, ибо съ его помощью я освоилъ сіе стародавнее правописаніе. И, конечно, отдѣльная моя благодарность прекрасной королевѣ эльфовъ, Натальѣ Станиславовнѣ Куликовой, ея рисунками, разсудительными и прекрасными, украсилъ я эту скромную книжицу1. Вмѣстѣ же со всѣми благодарю я прекраснѣйшую среди всѣхъ Анну, сію благословенную дщерь Небеснаго Отца, которая придала мнѣ рѣшимости къ изданію сего труда.

Будь благословенъ отъ Господа, мой дорогой читатель, и да не пожалѣешь ты о томъ, что на сіе писаніе употребилъ ты малое свое время!

Christe eleison!

Трилогія Крови

І. Послѣдній день убійцы

Пустыня. Раскалённый адъ.Пески безжизненны горятъПодъ окомъ пламеннымъ. ЛежалъВъ нихъ человѣкъ. Онъ умиралъ.Съ изсохшихъ губъ сорвался стонъ:Послѣдній разъ увидѣлъ онъ,Какъ палъ великій городъ. ПрочьГнала холодной смерти ночь.Почти не чувствуя нужды,Онъ прошепталъ: «Воды! Воды!»Явился ангелъ передъ нимъ.Въ рукахъ своихъ держа кувшинъ,Сказалъ онъ: «Пей». И странникъ пилъ.Въ себя онъ жадно воду лилъ,Вдругъ тошнота взяла его,И эту воду оттогоОнъ выплюнулъ. Его объялъВнезапный страхъ – онъ увидалъ,Какъ окровавился песокъ.Себя преодолѣть онъ смогъ:На ангела онъ посмотрѣлъВъ смятеньѣ… и похолодѣлъ.Того онъ человѣка зналъ,Что ангеломъ предъ нимъ стоялъ!Кувшинъ у ангела въ рукахъИ скорбь глубокая въ глазахъ.Взглянулъ на ангела онъ вновь:Увидѣлъ, какъ сочилась кровьИзъ сердца, что въ рукахъ его.И захотѣлось одного —Сгорѣть, дотла сгорѣть въ аду.Но онъ поднялся на бѣду.Вокругъ него со всѣхъ сторонъСтояли ангелы, ихъ стонъПредсмертный, мучилъ душу вновь,И медленно сочилась кровьСъ сердецъ, что были въ ихъ рукахъ.

Такъ странникъ умеръ въ тѣхъ пескахъ…

ІІ. Посланіе убійцы

…День умеръ. Воцарилась ночь.Луна, ночной царицы дочь,Да sвѣздъ безчисленныхъ огни —Мертво и холодно ониПустыни озаряли склепъ.Вкусить желая скудный хлѣбъ,Пришли могильщики. ѢдуСебѣ едва они найдутъ…

Явилось солнце изъ песковъ,И день по-новому готовъНа жизнь короткую свою.Явивъ невинному sвѣрьюСвой огненный, жестокій глазъ,Свѣтило распугало вразъВсю жизнь въ пустынѣ – сталъ песокъКакъ прежде мёртвъ. А день какъ могъВсё раскалялъ его, и онъБылъ въ сонъ томящій погруженъ.

Такъ день прошёлъ, затѣмъ и ночьОтцарствовавъ, исчезла прочь.А утромъ царь для всѣхъ свѣтилъТри силуэта освѣтилъ:Спастись желая въ тѣхъ пескахъ,Шли Проклятые. На рукахъОбильно выступала кровь,Въ песокъ стекая вновь и вновь.Желѣзо-смерть при тѣлѣ ихъ;Той кровью на рукахъ своихъЖелая жажду утолить,Стремились Проклятые жить.Надъ ними нависала смерть,Но не хотѣли умеретьВъ пустынѣ яростной они,И по пескамъ они брели,Питаясь кровью съ рукъ своихъ…Всё шли они. Вдругъ взоры ихъНа трупъ наткнулись. Онъ лежалъЛицомъ въ пескѣ, и простиралъОнъ руки къ нимъ въ мольбѣ нѣмой.Одинъ изъ нихъ сказалъ: «Постой!Бѣдняга! Волею судьбыПогибъ онъ здѣсь. Но если быМы схоронили здѣсь его,То наши души оттогоОчистились бы, и тогдаПроклятье разъ и навсегдаУшло бъ отъ насъ». И вотъ песокъ(Отъ крови ихъ онъ весь намокъИ слипся въ крови долгихъ лѣтъ)На трупъ посыпался въ отвѣтъ.И очень скоро тѣмъ пескомъУкрылось тѣло, а потомъ,Предъ тѣмъ, какъ свой продолжить путь,Они рѣшили отдохнуть.И имъ приснилось въ странномъ снѣ:Собой довольные вполнѣ,Всѣ трое спали. Вдругъ ониОтъ рѣзкаго толчка землиПроснулись, послѣ сѣли въ кругъ;И въ кругѣ томъ явился вдругъВъ плащѣ кровавомъ человѣкъ.И такъ сказалъ онъ: «Конченъ вѣкъ!Я жизнь недолгую прожилъ,Кровавый плащъ себѣ нажилъЗа службу вѣрную своюВамъ благодарность я дарю:Спасибо вамъ, что сбереглиОтъ мерзкихъ тварей какъ могли,Предавъ холодный трупъ пескамъ.За это я открою вамъТакую тайну: я, какъ вы,Являюсь Проклятымъ, увы.Я гналъ, пыталъ. Я убивалъ.И только смерть себѣ стяжалъЗа дѣло рабское моё.Какъ ненавидѣлъ я её!Предъ смертью я увидѣлъ ихъ —Убитыхъ ангеловъ своихъ!»«Ну, ты ихъ видѣлъ, что тогда?Ты, вѣрно, умеръ навсегдаОтъ сердца слабаго? Иди!Дорогу въ адъ себѣ найди.И тамъ разсказывай чертямъ.Зачѣмъ ты только нуженъ намъ!» —Одинъ изъ Проклятыхъ сказалъ.«Ты ихъ ещё разъ убивалъ?» —Другой разсказчика спросилъ.Такой отвѣтъ онъ получилъ:«Я видѣлъ ихъ, живой, пойми,Мои страданья перейми!»Но Проклятый захохоталъ.Но былъ и третій. Не сказалъОнъ въ разговорѣ ничего —Была печаль въ лицѣ его…

…Въ себѣ пустыню скрыла ночь.Луна, ночной царицы дочь,Да sвѣздъ безчисленныхъ огни —Мертво и холодно ониПустыни озаряли склепъ.Вкусить желая скудный хлѣбъ,Пришли могильщики, ѣдуВъ ту ночь едва ль они найдутъ…

И, освѣщённые луной,Шли воины, промежъ собойОни равнялись при лунѣ;Ихъ лица, скрытыя во мглѣ,Какъ маски холодны. Въ пескахъШли мёртвые – отрядъ свой шахъВёлъ этой ночью на войну —Завоевать себѣ страну.Служитель смерти во главѣЕя отряда былъ, въ огнѣДуша пылала у него,И sлобствовалъ онъ оттого,Желая пить чужую кровь,Перчатки чтобы липли вновьКъ рукамъ отъ теплой крови той —Сей пищей яростной однойПитался всласть кровавый шахъ,Скрѣпляя власть въ своихъ рукахъ.Владыка замеръ. Видитъ онъ,Какъ, луннымъ свѣтомъ озарёнъ,Въ ночной пустынѣ трупъ лежалъИ къ кровопійцѣ простиралъВъ безпомощной мольбѣ нѣмойСвои онъ руки. Надъ собойКонтроль владыка потерялъ —Внезапный страхъ его объялъ.И, страхомъ этимъ побѣждёнъ,Покойника хоронитъ онъИ засыпаетъ. Всё потомъУснуло войско крѣпкимъ сномъ.

А въ это время шёлъ въ пескахъИной съ отрядомъ смерти шахъНа смертоносную войну —Завоевать себѣ страну.Въ перчаткахъ руки у него,И sлобствовалъ онъ оттого,Желая пить чужую кровь,Перчатки чтобы липли вновьКъ рукамъ отъ крови алой той —Сей пищей яростной однойПитался всласть кровавый шахъ.Вдругъ замеръ онъ – внезапный страхъОбъялъ его: въ пустынѣ тойВъ безпомощной мольбѣ нѣмойКъ владыкѣ руки простиралъЗнакомый трупъ… но закопалъ,Какъ прежде, мёртваго въ песокъ,А послѣ совладать не смогъСо сномъ владыка, оттогоУснули воины его.

Пророческій имъ снился сонъ:Кровавымъ кругомъ обведёнъ,Въ плащѣ кровавомъ человѣкъСтоялъ при нихъ. «Напрасно рекъ, —Пророкъ кровавый говорилъ, —Предупрежденье! Не узрилъЯ sла огромнаго тогда,Не размышлялъ я никогдаО томъ, что свой не кончивъ вѣкъ,Въ васъ умираетъ человѣкъ.Подумайте, зачѣмъ нужнаВамъ кровожадная война!Вы всѣ умрёте въ той войнѣ!Лишь кровь прольёте зря… а мнѣНе смыть ужъ крови съ этихъ рукъ».Исчезъ пророкъ, исчезъ и кругъ,И врагъ исчезъ – проснулся шахъ,И путь продолжилъ онъ въ пескахъ…

Войска вели владыки въ бой,Побѣду видя за собой.Вѣдь каждый думалъ побѣдить —Однимъ набѣгомъ разоритьВрасплохъ застигнутыхъ враговъ.Вдругъ въ разстояньѣ ста шаговъОни застыли… сила sла,Однако ж, въ чувство привелаСраженья алчущихъ царей.И, словно орды упырей,Впились другъ въ друга ихъ войска,И крови потекла рѣка.И въ безпощадной той рѣзнѣОни сошлись. Давно въ огнѣЖглись души проклятыя ихъ,Не покидая тѣлъ людскихъ.Въ нихъ кровь людская не течётъ —Кровь Проклятыхъ давно ихъ жжётъИ затмеваетъ разумъ имъ.И, движимые лишь однимъЖеланьемъ, оба тѣ царя,Какъ два полнощныхъ упыря,Впились другъ въ друга, кровь пустивъ,Земную жизнь остановивъ…

Сокрылось небо въ облакахъ,И въ окровавленныхъ пескахъПролился ливень – плачъ небесъ.Онъ создалъ тысячу чудесъВъ пустынѣ мёртвой: ожила,Позеленѣла, расцвѣлаОна въ мгновеніе почти.Нигдѣ въ семъ мірѣ не найтиЕя прекраснѣе цвѣтовъ,Что расцвѣли изъ-подъ песковъ.Но тамъ, гдѣ кровь текла рѣкой,И гдѣ отъ влажной крови тойСильнѣе, чѣмъ отъ водъ небесъНамокъ песокъ, и былъ онъ весьКовромъ изъ тѣлъ людскихъ покрытъИ алой кровію омытъ,Тамъ, пробиваясь сквозь тѣла,Взошли цвѣты людского sла.Изъ кожи лепестки у нихъ,Ихъ листья – кисти рукъ людскихъ,Сосуды – стебли ихъ, и кровьПо нимъ сочилась вновь и вновь.По трупамъ шёлъ онъ не спѣша —Убійцы жалкая душа.Онъ шёлъ, цвѣты къ землѣ клоняИ память страшную храня,Какая мучила его.Не понимая одного:Какъ тѣ, за кѣмъ онъ шёлъ сейчасъ,Не мучились въ предсмертный часъ.Въ плащѣ кровавомъ человѣкъСказалъ: «Пойдемъ. Оконченъ вѣкъ.Я жизнь недолгую прожилъ,Кровавый плащъ себѣ нажилъЗа службу рабскую свою.Я небеса благодарюЗа то, что разрѣшили мнѣ,Чтобъ въ адскомъ не горѣть огнѣ,Очистить душу. Только яНе смогъ. Теперь душа мояОгню навѣкъ принадлежитъ.Никто изъ нихъ не избѣжитъПечальной участи въ адуЛюдскому міру на бѣду.Пойдёмте, Проклятые, насъЗовётъ ужъ преисподней гласъ!..»

Въ краю забытомъ человѣкъВсевышнимъ отведенный вѣкъОкончилъ, мертвъ и воскрешенъ,Аллаха вѣрный рабъ. Но онъВъ Христа увѣровалъ. И крестъУвелъ его изъ прежнихъ мѣстъ.Онъ исцѣленья захотѣлъ,И много покаянья дѣлъВъ слезахъ содѣялъ. Бывшій сталъНебывшимъ грѣхъ: проклятье снялъСъ него Господь, и мирно онъВъ блаженный погрузился сонъ.

ІІІ. Надежда