Коллектив авторов - Богословие, история и практика миссий. Альманах Миссионерского факультета. Выпуск 2

Коллектив авторов

Богословие, история и практика миссий. Альманах Миссионерского факультета. Вып. 2

25–27) – одно из самых знаменательных сказаний, схематически обнимающее главные течения всей последующей истории человечества, олицетворенное в судьбе трех сынов Ноя как родоначальников всего последующего человечества: здесь и возлюбленный первенец Ноя Сим, которому предрекается особое Божественное благоволение, здесь и неблагодарный Хам, которому возвещается отвержение, рабство, здесь и младший сын – Иафет, на судьбе которого исполнилось евангельское пророчество, что «последние да будут первыми», первыми как в культурно-историческом, так и в христианско-религиозном смысле.

Потомки Ноя расселились по всей земле. Но, как и следовало ожидать, дети и внуки Хама, подобно каинитам, быстро освоились с новой ситуацией, выбрали удобные места, основали большие города и принялись за создание земной цивилизации. Прямой потомок Хуша, сына Хама, впоследствии прозванный как Нимрод, что по-еврейски означает «бунтарь», «главарь мятежников», неприкрыто, безо всяких прикрас начал насаждать насилие. Он захватил и объединил четыре расположенных на Месопотамской низменности в Санаарской долине крупных города, говоривших на разных языках, и создал первое в истории человечества Халдейское государство (Быт 10. 8–10). В древнехалдейской письменности он упоминается под титулом Арба-Лизуна, что означает государя четырех языков.

Потомки Сима тоже стали жить в крупных городах, в особенности после разрушения Вавилонской башни и смешения языков, повлекшего за собой формирование рас и создание народов. Сооружение и разрушение Вавилонской башни предположительно произошло спустя два-три века после Потопа, в эпоху патриарха Фалека (по-еврейски «разделение», «разветвление» (Быт 10. 25); Фалек был сыном патриарха Евера, имя которого послужило основой для названия еврейского народа и который застал Авраама, Исаака и Иакова.

Авраам родился и жил в большом городе. Это был центр культуры и торговли, который являлся продуктом развитой цивилизации уже в те древние времена. Его окружал интеллектуальный языческий мир со всей его искушенностью и испорченностью. Это была политеистическая, идолопоклонническая городская цивилизация, вершина культуры своей эпохи, выдвигавшая блестящие идеи и утонченные концепции в науке, философии, искусстве.

В этом мире изощренной культуры было совсем не просто сохранить живую веру отцов в Единого Бога, что и не сумел Фарра, отец Авраама, и даже его прадед Серух (Нав 24. 2). Авраам верил в Единого Бога, наверное, благодаря Ною, который лично знал и воспитывал его, – когда умер Ной, Аврааму было 58 лет, и о сотворении мира, грехопадении, изгнании человека из рая, и в особенности о Потопе и допотопном человечестве Аврааму было известно непосредственно из проповеди Ноя.

Возможно, что лично для Авраама Ной проповедовал в Уре Халдейском новую веру, что объективно было восстановлением, утверждением заново очень старой, почти забытой истины, идеи, которая, наверное, казалась его современникам варварской и примитивной. Таким образом, Авраам был не новатором, но консерватором, как бы принадлежащим к некоему культу далекого прошлого. С другой стороны, он действительно выдвигал нечто совершенно новое, призывая возвратиться к Единому Богу, возродить веру далекого прошлого. Поэтому Авраам и его жена Сарра (тогда еще Аврам и Сара) были миссионерами в прямом значении этого слова. Авраам проповедовал среди мужчин, а Сарра проповедовала среди женщин; они обратили в веру в истинного Бога как словом, так и образом своей жизни и сделали своими единомышленниками многих людей, которые позднее последовали за ними в Землю обетованную: «И взял Аврам с собою Сару, жену свою, Лота, сына брата своего, и все имение, которое они приобрели, и всех людей, которых они имели в Харране» (Быт 12. 5). Здесь речь идет не о рабах, а о новообращенных, о тех, кто принял новую веру.

Несмотря на повсеместное идолопоклонничество, естественно, веру в Бога истинного хранил не только Авраам. Вера Авраама в истинного Бога не была его личной религией, у него были единомышленники. Об этом свидетельствует его встреча с Мелхиседеком, царем Иерусалима, священником Всевышнего Бога (Быт 14. 18–20). Изолированные друг от друга, рассеянные в разных местах (таких, например, как тогда еще маленький и незначительный городок Иерусалим, расположенный на пути из одного центра культуры на Евфрате к другому – на Ниле), многие люди все-таки сохранили веру в Единого Бога.

Авраам был первым, кто серьезно отнесся к старому религиозному воззрению, бывшему первичным и истинным. Он стремился внушить эту жизненно важную веру небольшой группе людей – сформированной им общине, племени, которое должно было стать особой нацией, «сосудом» хранения идеи. С этой же целью Авраам вместе с Саррой бродил по земле, неустанно взывая к имени Всевышнего, строя святилища и алтари, привлекая к себе тех, кто верил в Единого Бога, и пытаясь побудить других верить в Него. Фактически Авраам был первым пророком древней веры, которую он проповедовал как нечто подлинное и значительное, как то, чем следует жить. Он был великим вождем, предвосхитившим Мессию в задаче восстановления отношений между человеком и Богом.

Проповедь Авраама и Лота в городе Содоме, подобно проповеди Ноя, оказалась нерезультативной. Ни один человек не внял Слову Божиему: когда Господь обрушил на город огненный дождь, не выжил ни один человек, кроме Лота и двух его дочерей. Покидая Содом, Лот не смог убедить даже своих близких родственников: они подвергли его осмеянию, когда тот предложил им вместе покинуть город (Быт 19. 14). Не удалось Лоту спасти и жену свою, которая оглянулась в сторону Содома, что символически означало возврат к грешной жизни, и обратилась в соляной столб (Быт 19. 26).

Авраам выполнил роль посредника между содомлянами и Богом и проявил неслыханную дерзость, когда осмелился спорить и вступить в торг с самим Создателем мира Господом Богом, Пресвятой Троицей о минимальном числе праведников, ради которых Господь должен был смилостивиться над целым городом.

Параллельно с тем как усиливалась самая просьба Авраама, увеличивалось и его смирение пред Богом, долготерпение Которого он искушал не ради пустого и праздного любопытства, а движимый высокими побуждениями любви и сострадания к ближним, почему Господь благосклонно и принял его посредничество.

Это высшая степень дерзновенной молитвы Авраама, когда он просил Господа о сохранении города только ради одного десятка предполагаемых в нем праведников, в крайнем случае членов семьи Лота, как надеялся Авраам, и Бог по неизреченной Своей милости согласился и на такую, крайнюю просьбу Своего верного раба.