Александр Мень - История религии. В поисках пути, истины и жизни. Страница 11

Но подлинное торжество интуитивизму принесло развитие мысли в конце XIX и начале XX века. Основоположником современных форм интуитивизма может считаться Анри Бергсон (1859-1941) — один из наиболее оригинальных философов первой трети нашего столетия [25].

Бергсон показал, как наша рассудочная логика, наш «интеллект» развивались в процессе эволюции, являясь инструментом приспособления человека к окружающей среде *. Если в борьбе за существование животными руководил инстинкт, то «интеллект» снабдил человека орудиями. Он служил прежде всего для внешнего воздействия на материю, и поэтому наша житейская логика оказалась пронизана механическими принципами. В глубину вещей «интеллект» не в состоянии проникнуть. Интуиция же шире житейской логики, она, по словам Бергсона, «переходит за интеллект» [26].

---

* «Интеллект» в терминологии Бергсона — это форма чисто рационального, рассудочного познания.

---

Бергсон исходит из той мысли, что мировая реальность, включая человеческое мышление, есть непрерывный поток, единый процесс. Рационализм, разлагая этот процесс на «составные части», не может постичь его сущность, внутренний импульс. «Анализ, — говорит философ, — всегда оперирует неподвижным, тогда как интуиция помещает себя в подвижность». По определению Бергсона, интуиция — это «род интеллектуальной симпатии *, путем которой переносятся внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что есть в нем единственного и, следовательно, невыразимого» [27].

---

* «Симпатия» (греч.) — «со-переживание», «со-чувствие».

---

К понятию интуиции близко примыкает понятие веры, которая представляет собой такое внутреннее состояние человека, при котором он убежден в достоверности чего-либо без посредства органов чувств или логического хода мысли: путем необъяснимой уверенности. Так, в существование материи независимо от нашего сознания мы верим помимо всяких доказательств. С. Булгаков даже прямо отождествлял веру с интуицией [28].

Быть может, самым уязвимым пунктом учения Бергсона было его категорическое отрицание роли отвлеченного мышления в деле осмысления интуиции. Хотя он справедливо указывал на утилитарный характер «интеллекта», он все же недооценил значение и силу разума. Совершенно очевидно, что отказаться от него, как и от системы понятий, человек не может. Его познание носит целостный характер, в котором тесно взаимосвязаны все три уровня постижения.

Поэтому учение интуитивизма не остановилось на Бергсоне, а продолжало совершенствоваться и развиваться [29]. Однако во всех его аспектах — будь то «интенция» Гуссерля или «озарение» экзистенциалистов — сохраняется примат глубинного созерцания, которое раскрывает человеку внутреннюю суть вещей. Именно во «вживании», в развитии интуитивных способностей лежит выход из той гносеологической темницы, куда пытались заточить человека Юм, Кант, позитивисты.

То, что Кант поставил вопрос о границах и возможностях человеческого познания в центр всякой философии, является его великой заслугой. Но коренной порок кантианства заключался в том, что оно в своем «анатомическом театре» разума рассматривало не живое динамическое познание, а, по меткому выражению Вл. Эрна, «схематический труп мысли». Именно в силу этого Кант остановился на полпути, признав невозможным для человека познать «вещь в себе». Он не увидел в глубинах духа тех неисчерпаемых сил, которые способны прорвать завесу эмпирического [30].

Только в органическом сочетании непосредственного опыта, отвлеченного мышления и интуиции рождается высший интегральный тип познания, в котором господствует, по определению Бердяева, «Большой Разум». Он не ограничивает себя узкими рамками рассудка и способен подняться в сферу парадоксального, антиномичного. Он включает в себя все силы малого разума, как целое — части. Именно это позволяет ему простирать свой взгляд от видимых явлений природы до предельных граней бытия.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава вторая

ПОЗНАНИЕ МИРА

1. Подобные опыты проводились еще в прошлом веке физиком Гельмгольцем. См.: Г. И. Челпанов. Мозг и душа. М., 1918. С. 147 сл.

2. Д. Юм. Трактат о человеческой природе. Собр. соч. Т. 1/Пер. с англ. М., 1966. С. 27;

Э. Мах. Анализ ощущений / Пер. с нем. М., 1908. С. 254 сл.

3. А. Шопенгауэр. Мир как воля и представление. Т. 1. М., 1900. С. 103. В «Материализме и эмпириокритицизме» мы находим резкие нападки на подобные выводы. И в сущности вся аргументация автора сводится к тому, чтобы доказать тождественность взглядов оппонентов с философией Беркли. Между тем эту тождественность вряд ли можно считать каким-то философским преступлением. В наши дни, по словам создателя кибернетики Н. Винера, «наивный реализм физики уступает место чему-то такому, с чем мог бы охотно согласиться епископ Беркли» (Н. Винер. Кибернетика и общество. М., 1958. С. 34).

4. Thomas Aquinas. Summa Theol., 1, 1, 9.

5. Физика наших дней постоянно сталкивается с парадоксами, которые разрушают первичные представления. Именно поэтому Макс Планк утверждал, что «философ, оценивающий научную теорию постольку, поскольку ее смысл может быть ясно понят, задерживает стремление науки к дальнейшему прогрессу» (М. Планк. Единство физической картины мира. М., 1966. С. 198). Примечательно, что и К. Маркс считал парадоксы в науке неизбежными. «Научные истины, — писал он, — всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 16. С. 131).

6. А. Бергсон. Творческая эволюция. М., 1914. С. III.

7. См.: Философия естествознания. М., 1966. С. 72, 226-227. Вопреки логике, созданной в рамках макромира, современная физика утверждает, что «в квантовой механике не существует понятия траектории частицы» (Л. Д. Ландау, Е. М. Лифшиц. Квантовая механика. М., 1963. С. 14).

8. П. А. Дирак. Принципы квантовой механики / Пер. с англ. М., 1960. С. 13.

9. М. Э. Омельяновский. Проблема наглядности в физике. — «Вопросы философии». 1961. Номер 11. С. 55. Подробнее об этом см. в работе доктора филос. А. М. Мостепаненко «Пространство и время в макро-, мега– и микромире» (М., 1974. С. 185 сл.).

10. Н. Бор. Атомная физика и человеческое познание / Пер. с англ. М., 1961. С. 81. См. также: В. Паули. Философское значение идеи дополнительности. — В кн.: В. Паули. Физические очерки. М., 1975. С. 56.

11. Н. Dоnzer. Das Symboldenken in der Theologie. — «Universitas». 1967. Номер 4. S. 375.

12. См.: А. А. Фридман. Мир как пространство и время. М., 1965. Нередко поднимали вопрос: каковы были философские убеждения Фридмана? Установить это нелегко: он писал уже в те годы, когда едва ли можно было прямо высказывать мысли, отличающиеся от официальной доктрины. Однако то, что ученый начинает свой главный труд эпиграфом из Библии («Вся мерою и числом сотворил еси») и кончает выдержкой из стихотворения Державина «Бог», наводит на определенные размышления.

13. Августин. Исповедь. XI. М., 1914. С. 313.

14. В. Гейзенберг. Физика и Философия/Пер. с нем. М., 1963. С. 28-29. Следует заметить, что слова «время, когда не было времени» — лишь условное и не совсем точное выражение.

15. Вл. Соловьев. Чтения о Богочеловечестве. — Собр. соч. Т. III. С. 67. Отметим, что эта мысль Соловьева не чужда и некоторым советским авторам. Так, один из них пишет: «Развитие теории познания показало, что никакая форма умозаключений не может дать нам абсолютно достоверного знания». Б. В. Ахлибинский. Чудо нашего времени: Кибернетика и проблемы развития. Л., 1963. С. 91.

16. J.-P. Sartre. L'existentialisme est un humanisme. Paris, 1946. P. 132.

17. P. Эйслер. Сознание и бытие. — «Новые идеи в философии». 1913. В. 5. С. 133.

18. Д. Пойя. Математика и правдоподобные рассуждения. М., 1957; Ч. Таунс в упомянутой выше статье пишет: «Математические или логические доказательства обязательно предполагают выбор некоторого комплекса постулатов, которые согласуются друг с другом и применимы к ситуации, представляющей интерес. Однако математик Гедель доказал, что в математике, по существу, невозможно знать, согласуются ли между собой принятые постулаты или нет. Гедель преподнес нам еще один сюрприз, доказав, что существуют математические истины, которые в принципе не могут быть доказаны с помощью обычной логики». Ввиду этого Винер подчеркивает необходимость интуитивной веры в объективность мировых закономерностей. Без веры, что природа подчиняется законам, — пишет он, — не может быть никакой науки. Невозможно доказательство того, что природа подчинена законам, ибо все мы знаем, что мир со следующего момента может уподобиться игре в крокет из книги «Алиса в стране чудес» (Н. Винер. Кибернетика и общество. С. 195). Известный современный философ и социолог Карл Поппер также утверждает, что «каждое открытие содержит «иррациональный элемент» или «творческую интуицию» в бергсоновском смысле» (К. Pоpper. The Logic and Scientific Discovery. New York, 1961. С. 32).