Святитель Григорий Двоеслов, папа Римский - Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души Страница 11

Петр. Не понимаю ясно, что значит» стал жить сам с собою».

Григорий. Если бы святой муж захотел долее управлять людьми, единодушно ненавидевшими его и далеко не согласными с его образом жизни, то, может быть, потерял бы бодрость и спокойствие и отвратил бы око свое от самосозерцания; потом, утомленный каждодневно их неисправимостью, менее заботился бы о себе — и себя, вероятно, оставил бы, и их не приобрел. Всегда от сильного напряжения мысли мы выходим из себя и, будучи те же самые, не бываем с собою; потому что, не видя себя самих, мы блуждаем мыслями по другим предметам. Мы не говорим, что был с собою тот человек, который ушел на страну далече, расточил свое имение, потом пристал к одному из жителей той страны, пас у него свиней, видел, как они насыщались рожцами, а он истаивал от голода; о нем уже после, когда он стал размышлять о потерянных благах, написано: Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом (Лк 15.17). Если б он был с собою, то откуда бы возвратился в себя? Вот в каком смысле я сказал об этом достоуважаемом муже (Венедикте), что он стал жить с собою: находясь постоянно на собственной страже, всегда поставляя себя пред очи Создателя, всегда испытывая себя, он уже не отвращал от себя ока своего ума.

Петр. Что же значит написанное об апостоле Петре, когда он был выведен Ангелом из темницы? Он, быв в себе, сказал: теперь я вижу воистину, что Господь послал Ангела Своего и избавил меня из руки Ирода и от всего, чего ждал народ Иудейский (Деян 12.11).

Григорий. Двояким образом, Петр, мы бываем вне себя: или чрез падение помысла опускаемся ниже себя, или чрез благодать созерцания поднимаемся выше себя. Тот человек, который пас свиней, опустился ниже себя блужданием ума и нечистотою; а изведенный Ангелом и восхищенный умом, хотя также был вне себя, но выше себя. Оба они возвратились в себя, когда у одного после греховных дел заговорила совесть, а другой с высоты созерцания возвратился в обыкновенное состояние. Итак, достоуважаемый Венедикт стал жить в той пустыне с собою, поколику охранял себя размышлением, но всякий раз, когда любовь к созерцанию поднимала его на высоту, он, без сомнения, был вне себя.

Петр. Это — так, но скажи, пожалуйста, разве следовало оставлять братии, которых Венедикт однажды принял под свое руководство?

Григорий. Мне кажется, Петр, что там должно благоразумно сносить соединенные нападения злых, где есть некоторые добрые, которые помогут. А где совершенно нельзя ожидать доброго плода, там иногда бывает излишним старание о злых, особенно если есть в виду обстоятельства, которые помогут принести лучший плод Богу. Итак, о ком бы стал стараться св. муж, когда узнал, что все единодушно преследуют его? И часто так бывает с душами совершенных (чего не следует проходить молчанием), что, когда видят свои труды бесплодными, они переходят на другое место, на котором надеются трудиться с плодом. Посему и тот именитый муж, который: имею желание разрешиться и быть со Христом, Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Флп 1.21,23), который не только сам искал страданий, но и других возбуждал к перенесению их, — и он даже, чтобы избежать от преследования в Дамаске, воспользовался стеною, вервию и корзиною (Деян 9.23–25), и захотел уйти тайно. Неужели скажем, что апостол Павел боялся смерти, когда он жаждал ее из любви к Иисусу, как сам свидетельствует (2Кор 11.22)? Нет! но когда он увидел, что в том месте предстоит ему много труда и мало плода, то сохранил себя для труда плодоносного в другом месте. Как сильный ратоборец Божий он не захотел оставаться в заключение и отправился искать поля сражения. Посему, если ты внимательно слушал, то можешь видеть, что и достоуважаемый Венедикт не столько здесь оставил братии не наученными, сколько в других местах воскресил от смерти душевной.

Петр. Справедливо ты говоришь и приведенное тобою свидетельство ясно подтверждает слова твои; но продолжи по порядку рассказ о жизни великого отца.

Григорий. Между тем как св. муж постоянно возрастал в добродетелях и чудесах, многие собрались в этой пустыне на служение всемогущему Богу, так что Венедикт, при помощи всемогущего Господа Иисуса Христа, построил там двенадцать монастырей, в которых определил настоятелей и поместил по двенадцати монахов, а при себе удержал немногих, которых за лучшее признавал образовать в своем присутствии. Тогда стали сходиться к нему даже вельможи и благочестивые мужи Рима и отдавать ему своих детей для воспитания в страхе Божием. Тогда ему поручили своих сыновей, подававших прекрасные надежды, Эквиций — Мавра, и Тертулл Патриций — Плацида, из коих юнейший Мавр сделался помощником своему наставнику, так как отличался доброю нравственностью, а Плацид, будучи еще отроком, предавался подвижническим трудам.

4. О монахе с рассеянным умом, возвращенном на путь спасения

В одном из монастырей, построенных Венедиктом около своего по всем направлениям, был некоторый монах, который не мог стоять на молитве; но как только братия начинали молитвенное упражнение, он выходил вон и с рассеянным умом занимался чем-нибудь земным и пустым. Часто увещевал его настоятель и, не видя успеха, привел, наконец, к человеку Божию, который также сильно укорял его за глупость. Но, возвратившись в монастырь, монах два только дня послушен был увещанию человека Божия, а на третий день опять обратился к прежнему обыкновению: начал блуждать во время молитвы. Когда настоятелем монастыря донесено было об этом рабу Божию, он сказал: «Я приду и сам исправлю его». Венедикт пришел в тот монастырь и в назначенный час, по пропетии псалма, братия предались молитве. Св. человек тотчас увидел, что монаха, который не мог стоять на молитве, какой-то черный мальчик тащил вон за край одежды. Тогда он тайно сказал настоятелю монастыря, по имени Помпеяну, и служителю Божию Мавру: «Неужели не видите, кто этого монаха тащит вон?» — «Нет», — отвечали они. «Помолимся же, — сказал он, — чтобы и вы видели, за кем еле дует этот монах». После двухдневной молитвы монах Мавр увидел, а настоятель монастыря Помпеян не мог видеть. В следующий день, по окончании молитвы, человек Божий нашел того монаха, стоящего вне собрания, и ударил его розгою за слепоту его сердца. С того дня монах никакого искушения со стороны черного мальчика не испытывал, но стоял неподвижно в молитвенном упражнении. Таким образом, древний враг не смел владычествовать над его помыслами и как бы сам поражен был розгою.

5. О воде, изведенной молитвою Венедикта из скалы на вершине горы

Из монастырей, построенных им в том месте, три находились на горных вершинах, и братии очень трудно было всякий раз сходить на озеро, чтобы почерпнуть себе воды, а особенно страшно и опасно было сходить с нависшей скалы. Поэтому все братия тех трех монастырей, пришедши к рабе Божию Венедикту, говорили: «Нам трудно каждый день сходить на озеро за водою; надобно перенести монастыри с этого места». Он отпустил их с утешением, и в ту же ночь, с мальчиком по имени Плацидом, о котором я выше упоминал, взошел на вершину горы и долго молился там. По совершении молитвы, он означил то место тремя камнями, положенными на нем, и возвратился в свой монастырь никем не замеченный. Когда же на другой день упомянутые братия снова пришли к нему говорить о воде, он сказал: «Идите и немного продолбите ту скалу, на которой найдете три камня, положенные один на другой: силен всемогущий Бог и из этой вершины горы извести воду, чтобы избавить вас от таких затруднительных путешествий». Они, пришедши на скалу горы, указанную Венедиктом, увидели, что она уже источала воду. Когда выдолбили в ней водоем, то он тотчас наполнился водою, которая вытекала. В таком изобилии, что даже и ныне изливается в большом количестве и течет вниз с вершины горы.

6. О железе, из глубины водной возвращенном на рукоять

В другое время некоторый готф, нищий духом, пришел на жительство в монастырь и принят был Венедиктом с любовью. Однажды ему велено было дать железное орудие, называемое, по сходству с косою, косницей, чтобы вырубил волчцы на некотором месте, потому что там предполагалось развести сад. А место, которое должен был очистить готф, находилось на самом берегу озера. Когда готф ударил в один толстый волчец изо всей силы, железо, соскочивши с рукояти, упало в озеро, в котором была такая глубина, что не было никакой надежды достать железо. Итак, потерявши железо, готф с трепетом прибежал к монаху Мавру, рассказал ему о потере и приносил раскаяние в своей вине. Монах Мавр тотчас сказал о том служителю Божию Венедикту. Муж Господень Венедикт, услышав о сем, отправился на озеро, взял из руки готфа рукоять и бросил в озеро: железо всплыло из глубины и само собою наложилось на рукоять. Он тотчас отдал железное орудие готфу, сказав: «Возьми, работай и не печалься».