Владислав Петрушко - Курс лекций по истории Русской Церкви Страница 12

Кроме того, делая свой выбор в пользу Константинопольской юрисдикции, Ярослав понимал, что только благодаря грекам Русь может в полной мере освоить сокровищницу христианской культуры Православного Востока. В историю Руси Ярослав вошел именно как князь-просветитель, за что и получил свое прозвание «Мудрый». Рожденный еще от языческого брака Владимира и Рогнеды, он, однако, воспитывался уже в христианском духе. Летописец сообщает, что Ярослав более всего любил книжное учение и был весьма образован. Как никто иной он понимал значение просвещения Руси, приобщения ее к высшим культурным достижениям. Безусловно, князь понимал, что без этого невозможно создание подлинно могучей державы, которую уважали бы не только за военную силу, но и за культурную мощь.

Престиж Руси при Ярославе, надо отметить, был очень высок. Об этом, в частности, свидетельствуют династические браки, заключенные самим Киевским князем и его детьми. Ярослав Мудрый был женат на варяжской принцессе, дочери шведского короля Ингигерде. В крещении она получила имя Ирины. Во имя небесной покровительницы княгини был освящен огромный храм, построенный Ярославом в Киеве. Другой столь же величественный собор и монастырь при нем князь посвятил своему небесному покровителю, имя которого носил в Православии — св. великомученику Георгию. Кстати, именно день освящения этого храма на Руси праздновали в ноябре как знаменитый «Юрьев день». Ирина позже, уже перед смертью, приняла пострижение с именем Анна, под которым и вошла в наши святцы. Умерла она в Новгороде, где была погребена в Софийском соборе, построенном около 1045 г. ее старшим сыном — Владимиром (ум. в 1052 г.), который также был причтен к лику святых Русской Церкви.

Другой сын Ярослава — Изяслав — был женат на польской принцессе Гертруде-Олисаве. Еще один, младший, — Всеволод — на Марии, дочери самого византийского императора Константина IX Мономаха. Родившийся от этого брака князь Владимир Всеволодович в память об августейшем деде получил прозвание Мономах. Дочери Ярослава стали женами королей Норвегии, Венгрии и Франции. Анна Ярославна, королева Франции, была супругой короля Генриха I и матерью короля Филиппа I, которому Капетинги-Валуа-Бурбоны обязаны столь популярным среди них греческому имени Филипп. Анна, кстати, привезла в Реймс славянское Евангелие, на котором впоследствии присягали при коронации все короли Франции.

Все эти династические браки свидетельствовали о том, что при Ярославе Киевская Русь считалась одной из первых держав Европы. Союза с могущественным Киевским князем искали западные монархи. Конечно же, причиной такого внимания была, в первую очередь, военная мощь Руси, чьи воины считались одними из лучших. Но Ярослав был воистину Мудрым, потому что не только сам был ревнителем культуры, но и народ свой стремился приобщить к ее сокровищнице.

Ярослав продолжает дело своего отца. Но теперь уже князь видит свою задачу не столько в том, чтобы расширить ареал христианской веры, сколько в том, чтобы сделать более глубоким воцерковление русского народа. Именно к этому направлена просветительская деятельность Ярослава. Он, в частности, создает училище и первую на Руси библиотеку при храме святой Софии Киевской. Подобные училища и библиотеки возникают затем и в других городах Руси. Конечно же сразу просветить огромную многомиллионную массу народа (считается, что ко времени моголо-татарского нашествия на Руси было около 6 миллионов жителей) было весьма трудно. Особенно, если учесть колоссальные пространства Русской державы. Однако, Ярославом было сделано очень много.

По данным митрополита Макария (Булгакова), в период правления святого Владимира известны по названиям чуть более 20 храмов на Руси. Это, конечно, очень мало, даже если допустить, что это примерно десятая часть всех церквей земли Русской. Но даже если в ту пору было около 200 храмов, то это совсем немного для такой огромной страны с большим количеством городов. Ведь известно, что Русь варяги называли «Гардарика» — «страна городов». Так мало храмов было не потому, что строить их было трудно. Причина столь малого числа храмов скорее в другом: было мало подготовленного к миссионерской деятельности духовенства. Какие-то славянские священники приходили из Болгарии. Но достаточно сопоставить масштабы Болгарии и Руси, чтобы понять, что это проблемы не снимало. Греческие священники в большинстве своем не знали славянского языка. Поэтому с помощью греков нельзя было проводить миссию на Руси. В Киев приезжали греки-митрополиты, но они общались с политической и культурной элитой общества, представители которой нередко владели греческим языком. Но священники должны общаться с простым народом на его родном, славянском языке. И дело было даже не только в этом. Нужно было понимать душу этого народа. Поэтому выход был только один — обучить своих, русских людей и подготовить их к священнослужению. Кроме того, на Руси была и другая проблема — душепопечение. Если у греков духовниками были только опытные старцы-монахи, то на Руси, где еще почти не было монастырей, с самого начала исповедовать народ должны были приходские священники. Этому тоже нужно было научить. И Ярослав действительно сделал многое для просвещения Руси. Это особенно становится понятно, когда знакомишься с данными раскопок в Новгороде. Судя по берестяным грамотам, которые во влажной новгородской земле, в отличие от других русских городов, хорошо сохранились, практически все городское население было грамотным. Более того, очень скоро Русь не только овладевает грамотой, — появляется и своя собственная литература.

Огромное значение для духовного просвещения русского народа имели монастыри. Именно в правление Ярослава появляется русское монашество. И хотя монастыри существовали на Руси со времени ее крещения при святом Владимире, настоящее подвижничество возникает лишь при Ярославе. При этом князе возникает знаменитый Киево-Печерский монастырь — колыбель русского иночества. Отсюда, из обители преподобных Антония и Феодосия, монашество распространяется по всей Руси. Здесь возникает по сути духовная школа, и Печерский монастырь в течение почти всего домонгольского периода дает Русской Церкви кадры епископов и миссионеров.

Могучим средством христианского просвещения, которое было связано и с княжеской политикой, и с монашеским подвигом, была христианская культура в целом. То есть не только школьное образование, которое распространялось на первых порах еще не слишком быстро. Не менее впечатляло современников и строительство православных храмов. При Ярославе размах строительства церквей на Руси многократно возрастает. Храмы эти были гигантскими по размерам. Причем, громадными они были отнюдь не потому, что в этом была практическая потребность. Величественные соборы поражали воображение русских людей и сами по себе служили едва ли не самым действенным средством проповеди христианства. Эти храмы были воплощением той культуры, к которой Русь приобщалась в крещении после векового прозябания в невежестве и варварстве. Это были образцы удивительного синтеза церковных художеств: прекрасной архитектуры, иконописи, мозаики, фрески, — объединяемых торжественным православным богослужением. Церкви, построенные Ярославом, своей необычайной красотой, сами по себе преображали души людей. Это было нечто, похожее на то, что произошло с Владимировыми послами в Софии Константинопольской, которая произвела на них глубочайшее впечатление. Известно, что когда Ярослав воздвиг Софию Киевскую, храмы святой Ирины и святого Георгия, другие киевские церкви и знаменитые Золотые ворота, то современники сравнивали Киев с Константинополем. В это время в Киеве насчитывалось уже несколько сот церквей. По данным Титмара Мерзебургского их было в начале правления Ярослава уже около 400. К концу жизни Ярослава в Киеве могло быть уже до тысячи церквей. Это абсолютно реальная цифра, если вспомнить, что Киев в домонгольский период насчитывал около ста тысяч жителей. На 50–100 человек приходился, как минимум, один храм. Эта пропорция до сих пор хорошо заметна на примере таких городов, как Суздаль. Если учесть, что в каждой церкви был хотя бы один подготовленный священник, иконы, книги, утварь, то можно оценить тот рывок, который сделала Русь при Ярославе в деле приобщения к православной вере и культуре.

Современники сопоставляли не только Киев с Константинополем. Они Владимира и его сына Ярослава сравнивали с Давидом и Соломоном. Как Давид положил начало Иерусалиму и приготовил все для создания храма Премудрости Божией, а Соломон воздвиг само здание, так и на Руси Владимир кладет основание христианскому государству, а Ярослав уже создает храм Софии — Премудрости Божией, который восходит к прообразам библейским и византийским.

Следствием углубления воцерковления нашего народа при Ярославе явилось не только приобщение Руси к высшим культурным достижениям. Деятельность Русской Церкви была направлена и в сторону нравственного воспитания народа. Церковь повела решительную борьбу с языческим образом жизни. До нашего времени дошли древние уставы, которые свидетельствуют о том, как эта борьба продвигалась. В первую очередь, нужно отметить, что Церковь стремилась воспитать христианское отношение к семье. Преп. Нестор Летописец, осуждая язычество, рассказывает, что его недавние предки-язычники «жили как дикие звери». В частности эта дикость выражалось в том, что «умыкали», то есть похищали невест. Было и множество весьма развратных обычаев: разного рода «русалии» и прочее. Древнейшие церковные уставы категорически запрещают подобные пережитки язычества. Церковь укрепляла моногамную семью и освящала ее в таинстве христианского брака, стремилась к тому, чтобы церковность пронизала все стороны жизни русского народа.