Барт Эрман - Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию Страница 12

Что еще можно сказать о переписчиках из христианских общин? Мы не знаем точно, кем были Климент и Грапта, зато располагаем дополнительными сведениями о Ерме. Он говорит о себе как о бывшем рабе (Пастырь, 1.1). Очевидно, он грамотен и сравнительно хорошо образован. Ерм не принадлежал к главам Римской церкви (он не включен в число «пресвитеров»), хотя в более поздних источниках говорится, что его братом был человек по имени Пий, епископ церкви в середине II века[27]. Если это правда, возможно, вся семья занимала видное положение в христианской общине, несмотря на то, что некогда Ерм был рабом. Поскольку лишь образованные люди могли быть грамотными, а для получения образования требовались свободное время и деньги (разумеется, если речь идет не о рабе, которому по каким‑либо причинам дали образование хозяева), следовательно, раннехристианские переписчики принадлежали к числу наиболее богатых и высокообразованных членов христианских общин.

Как мы уже видели, вне христианских общин, на территории Римской империи в целом, тексты обычно копировали либо профессиональные переписчики, либо грамотные рабы, которых держали в домах для выполнения подобной работы. Это значит, что, помимо всего прочего, люди, воспроизводившие тексты по всей территории империи, как правило, не входили в число тех, кто нуждался в этих текстах. Переписчики в основном копировали тексты для других. Вместе с тем не так давно ученые, изучающие раннехристианских переписчиков, сделали важное открытие, противоречащее предыдущему выводу. По–видимому, тексты переписывали те самые христиане, которые нуждались в них, — иначе говоря, они копировали тексты либо для личного и общественного использования, либо специально для других членов общины[28]. Словом, те, кто переписывал раннехристианскую литературу, не были профессионалами, зарабатывающими этим занятием себе на жизнь, а если и являлись таковыми, то очень редко (ср. Ерм, ранее): они были просто грамотными представителями христианских общин, которые могли делать копии книг (так как были грамотными) и стремились их делать.

Некоторые из этих людей — или большинство? — вполне могли возглавлять общины. У нас есть основания полагать, что главы христианской церкви принадлежали к числу самых богатых ее приверженцев, так как собрания обычно проводились в домах членов общин (как нам известно, в первые два века существования церкви у нее не было отдельных зданий), но лишь дома состоятельных людей были достаточно просторными и могли вместить много народу, а подавляющее большинство жителей древних городов ютились в тесных жилищах. Значит, можно сделать вывод, что человек, предоставлявший место для проведения собраний, также осуществлял руководство церковью, и это подтверждает ряд дошедших до нас христианских посланий, в которых автор приветствует такого‑то и «церковь, собирающуюся у него в доме». Богатые домовладельцы скорее всего были более образованными, поэтому неудивительно, что их порой призывали «читать» собранию христианскую литературу — например, как в 1 Тим 4:13: «Доколе не приду, занимайся [публичным] чтением, наставлением, учением». Возможно ли, что главы церкви отвечали, по крайней мере некоторое время, за переписывание христианской литературы, предназначенной для чтения собранию?

Проблемы переписывания раннехристианских текстов

Так как раннехристианские тексты переписывали отнюдь не профессионалы[29], по крайней мере, в первые двести–триста лет существования церкви, а просто образованные члены церковных собраний, способные и готовые выполнять такую работу, можно предположить, что в ранних копиях встречается множество ошибок, допущенных при переписывании. Весомые доказательства подтверждают нашу правоту: время от времени христиане, читавшие переписанные тексты, жаловались на обилие ошибок и пытались выяснить, какими были исходные слова авторов. Например, один из отцов церкви Ориген (III век) так жаловался на качество экземпляров евангелий, имевшихся у него:

Различия между рукописями стали значительными, либо по вине небрежности одних писцов, либо из‑за порочной дерзости других; они или не удосуживаются проверить то, что переписали, или, проверяя, прибавляют или убавляют то, что им заблагорассудится[30].

Не только Ориген обращал внимание на эту проблему. Его оппонент, язычник Цельс, выявил ее семьюдесятью годами ранее. В своих нападках на христианство Цельс обвиняет христианских переписчиков в недобросовестной работе:

Некоторые такие, которые похожи на людей, доходящих вследствие пьянства до покушения на самоубийства, они трижды–четырежды, множество раз изменяют первоначальный текст евангелия, переиначивают его до тех пор, пока не получат возможность увернуться от всех возражений (Против Цельса, 2.27).

В этом примере удивительно то, что Ориген, узнав, как какой‑то чужак утверждает, что христиане недобросовестно переписывают тексты, решительно отверг какое бы то ни было внесение изменений в них христианами, несмотря на то, что сам осудил это явление в других трудах. Единственное исключение в ответе Цельсу он сделал для нескольких групп еретиков, которые, как признал Ориген, умышленно и злостно исказили священные тексты[31].

Мы уже видели, как еретиков обвиняют в намеренном изменении переписываемых текстов, в попытке привести их в соответствие с собственными взглядами — именно такое обвинение было выдвинуто против философа и богослова II века Маркиона, который составил свой канон из одиннадцати книг, но прежде исключил из них отрывки, противоречащие его убеждению, что для Павла ветхозаветный Бог не есть истинный Бог. «Ортодоксальный» оппонент Маркиона, Ириней, утверждал, что Маркион

урезывал и послания апостола Павла, устраняя все, что апостолом ясно сказано о Боге, сотворившем мир, что Он есть Отец Господа нашего Иисуса Христа, и что апостол приводил из пророческих изречений, предвозвещавших пришествие Господа (Против ересей, 1.27.2).

Виновным был признан не только Маркион. Ортодоксальный епископ Коринфа Дионисий, почти современник Иринея, жаловался, что недобросовестные лжеверующие искажают его слова, как делают с более известными священными текстами:

Когда мои собратья во Христе предложили мне писать им послания, я согласился. И ученики сатаны наполнили их плевелами, убирая одно и прибавляя другое, да будет им горе. Не удивительно, что постарались подделать и Писание Господне, раз занялись и не такими важными текстами.

Обвинения такого рода против «еретиков» — якобы искажавших тексты писаний, чтобы придать им требуемый смысл, — очень часто встречаются в раннехристианских трудах. Но следует отметить: недавние исследования показали, что, судя по уцелевшим рукописям, искать виноватых следует среди обвинителей. Переписчики из числа ортодоксальных христиан нередко меняли канонические тексты: иногда — чтобы исключить возможность «злоупотребления» ими ради подтверждения ереси, иногда — чтобы привести в более точное соответствие с учением, которого придерживалась их община[32].

О нешуточной опасности того, что тексты могли быть изменены по воле переписчиков, не одобрявших их содержание, говорит и многое другое. Не следует забывать, что переписчики раннехристианской литературы воспроизводили ее тексты в мире, где не было не только печатных станков или издательств, но и такого понятия, как закон об авторском праве. Как авторы могли дать гарантию, что в их тексты, вышедшие в свет, не будут вноситься изменения? Ответ прост: никак. Понятно, почему авторы порой осыпали проклятиями переписчиков, искажающих тексты по своему усмотрению. Такие проклятия встречаются в одном из раннехристианских текстов, вошедших в Новый Завет — в книге Откровение, автор которой, завершая труд, сурово предупреждает:

И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей: и если кто отнимет что от слов книг пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей (Откр 22:18-19).

Это угроза предназначена не для того, чтобы читатель поверил в пророчество книги, как ее иногда толкуют: скорее, это типичное предостережение для переписчиков книги, чтобы они не смели убавлять или прибавлять что‑либо в ее тексте. Подобные угрозы и проклятия можно встретить во многих образцах раннехристианской литературы. Возьмем, например, довольно грозное предостережение христианского ученого Руфина в его предисловии к переводу одного из трудов Оригена: