Барт Д. Эрман - Тайны Иисуса и Марии Магдалины Страница 12

Коротко говоря, Лью Тибинг прав в том, что обнаружение свитков Мертвого моря и библиотеки Наг-Хаммади важно для реконструкции представлений ранних христиан о Христе. Для критических историков эти документы — ценные исходные данные для понимания среды, окружавшей Христа, и Его ближайших последователей в годы после Его смерти. Но важно понять, что именно они сообщают нам об этой среде. Неверное прочтение или искажение древних источников может быть не менее вредным, чем полная их утрата. А Тибинг, как выясняется, делает несколько фундаментальных ошибок, оценивая значение этих современных археологических открытий. Свитки Мертвого моря — иудейские, а не христианские, и важны в основном потому, что дают нам представление о среде, из которой вышел Иисус. Однако они не содержат упоминаний о Христе и, соответственно, не могут отдавать предпочтения той или иной составляющей Его природы. С другой стороны, некоторые из документов Наг-Хаммади — христианские, и в них говорится об Иисусе. Частью этого собрания являются неканонические евангелия, по-видимому, отражающие гностические представления. Далекие от того, чтобы изображать человеческую природу Христа, эти документы делают основной акцент на Его божественных свойствах.

В следующей главе мы рассмотрим некоторые из этих евангелий — ранние евангельские тексты, не вошедшие в Новый Завет. Это рассмотрение еще раз покажет, насколько заблуждается Лью Тибинг, утверждая, что евангелия, отвергнутые ранней Церковью, представляют Иисуса в более человеческом ракурсе, нежели четыре канонических. Ровно наоборот: именно Евангелия Нового Завета изображают Иисуса как человека, а другие евангелия продвинулись намного дальше в изображении Его как сверхчеловеческого создания. Это справедливо не только для документов, найденных в Наг-Хаммади, но и для других евангелий — как гностических, так и иных, — заново открытых в наше время.

Глава третья

Другие евангелия

Как мы уже видели, один из ключевых вопросов, поднятых Лью Тибингом в «Коде да Винчи», касался древнего «сокрытия». По его мнению, ранняя Церковь стремилась сделать из человека Иисуса божественный персонаж. Но это оказалось нелегким делом для Церкви, поскольку в большинстве самых ранних евангелий, по словам Тибинга, Иисус предстает как человек, а не как божество. Решение проблемы было очевидным: Церковь выбрала четыре Евангелия — от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, изображающих Иисуса Богом, утверждает Тибинг, и уничтожила все более ранние повествования, исторически являвшиеся более точными.

Как объясняет Тибинг Софи в своей гостиной:

— Иисус Христос был исторической фигурой, обладавшей огромным влиянием. Возможно, это самый загадочный и харизматический лидер, которого видел мир… Его жизнь была описана тысячами последователей по всему миру… Для включения в Новый Завет рассматривались свыше восьмидесяти евангелий, но лишь несколько удостоились чести быть представленными в этой книге, в том числе от Матфея, Марка, Луки и Иоанна (с. 280; курсив оригинала).

Несколько позже в кабинете Тибинга разговор продолжается, но переходит к ключевому вопросу отношений Иисуса и Марии, как они представлены в этих евангелиях:

— Как я уже говорил, — принялся объяснять сэр Тибинг, — церковники старались убедить мир в том, что простой смертный, проповедник Иисус Христос, являлся на самом деле божественным по своей природе существом. Потому и не вошли в Библию евангелия с описанием жизни Христа как земного человека. Но туг редакторы Библии оплошали, одна из таких земных тем до сих пор встречается в евангелиях. Тема Марии Магдалины. — Он сделал паузу. — А именно: ее брак с Иисусом (с. 296; курсив оригинала).

В сказанном Тибингом содержится сразу несколько исторических ошибок. Как мы увидим в одной из следующих глав, слова и деяния Иисуса отнюдь не были описаны «тысячами» в течение Его земной жизни; напротив, нет ни одного свидетельства о том, что кто-либо запечатлевал факты Его жизни, пока Он был еще жив. Не было и восьмидесяти евангелий, рассматривавшихся на предмет включения в Новый Завет. А Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна — не среди включенных в Новый Завет; только они и были включены в него.

Если оставить в стороне эти фактические ошибки, в комментариях Тибинга затрагивается ряд интересных исторических вопросов, которые мы можем обсудить. Какие из других евангелий (не вошедших в Новый Завет) еще существуют в наши дни? Уделяют ли они большее внимание человеческой природе Христа, нежели божественной? И содержится ли в них указание на то, что Он был связан с Марией Магдалиной узами брака?

В этой главе мы рассмотрим некоторые из других дошедших до нас евангелий. Как я уже отмечал, Тибинг ошибается, утверждая, что восемьдесят евангелий соперничали за место в Новом Завете. На самом деле мы даже не знаем, сколько всего евангелий было написано; и, уж разумеется, ныне нам не доступны восемьдесят из них, хотя существуют по меньшей мере две дюжины, о которых мы знаем. Большая часть этих евангелий обнаружилась в относительно недавнее время и совершенно случайно, как, например, библиотека Наг-Хаммади, найденная в 1945 году. Тибинг оказался прав в одном: Церковь действительно канонизировала четыре Евангелия и исключила все остальные, запрещая их использование и (иногда) уничтожая их, так что большая часть христиан на протяжении всей истории Церкви имела доступ только к тем сведениям о Христе, которые содержались в книгах Нового Завета. Однако это не говорит ни о том, что остальные евангелия — оставшиеся за рамками Нового Завета — более точны с исторической точки зрения, ни о том, что Христос изображен в них более человечным и женатым на Марии Магдалине. Совсем напротив: как было отмечено в предыдущей главе, в большинстве этих евангелий Иисус имеет еще больше божественных черт, нежели в четырех, входящих в канон, и ни в одном из неканонических евангелий ни разу не говорится о том, что у Него была жена, тем более о том, что Он был женат на своей ученице Марии Магдалине.

Мы вернемся ко многим из этих вопросов в последующих главах. А пока вкратце ознакомимся с некоторыми не входящими в канон евангелиями, чтобы понять, как в них изображается Христос — как человек или как божество. Здесь я не стремлюсь охватить все дошедшие до нас древнейшие неканонические евангелия; их можно найти в других местах[15]. Я намерен дать лишь краткие примеры того, какого рода книги можно найти за рамками канона. Начну с той, от которой можно было бы ожидать весьма человечного изображения Иисуса, поскольку в ней рассказывается о Его детстве и более поздних, юношеских, проделках. К несчастью для доводов Тибинга, даже этот ранний рассказчик стремится показать Иисуса скорее сверхчеловеком, чем человеком.

В этом повествовании, названном Евангелием детства от Фомы (не путать с коптским Евангелием от Фомы, найденным близ Наг-Хаммади), отражена жизнь Иисуса в детские годы[16]. Некоторые ученые датируют эту книгу началом второго столетия, что ставит ее в ряд самых ранних из сохранившихся до наших дней евангелий, не вошедших в Новый Завет. Этот источник содержит увлекательное описание деяний Иисуса в нежном возрасте, пытающееся ответить на вопрос, который занимает некоторых христиан и в наши дни: «Если взрослый Иисус был вершившим чудеса Сыном Божьим, то каким Он был в детстве?». Оказывается, что Он был немалым проказником.

Повествование начинается с момента, когда пятилетний Иисус играет у ручья в день Субботы. Он огораживает немного грязной воды, построив маленькую дамбу, а затем приказывает воде стать чистой — и та немедленно очищается. Затем на берегу ручья Он лепит из глины воробьев. Но мимо проходит мужчина-иудей и видит, чем Он занимается, — что-то делает, таким образом нарушая закон Субботы (не работать). Мужчина убегает, чтобы сказать об этом Иосифу, Его отцу. Иосиф приходит и бранит Иисуса за осквернение Субботы. Но вместо того чтобы оправдываться или раскаиваться в совершении греха, дитя-Иисус хлопает в ладоши и велит воробьям лететь. Те оживают и с чириканьем упархивают, тем самым уничтожая улику преступления (Евангелие детства от Фомы 2). Иисус уже в детстве является подателем жизни и не связан человеческими нормами и ограничениями.

Можно было бы подумать, что, обладая такими сверхъестественными способностями, Иисус мог быть полезным и интересным партнером по играм для других детей в городе. Но, как оказывается, этот мальчик с характером, и ему лучше не переходить дорогу. Ребенок, с которым Он играет, решает сорвать ветку ивы и замутить чистую воду, которую огородил Иисус. Это огорчает юного Иисуса, и Он выкрикивает: «Ты нечестивый, непочтительный дурак! Чем эта лужа помешала тебе? Смотри, сейчас ты тоже увянешь, как эта ветка, и никогда не обретешь ни листвы, ни корня, ни плода». И слова Иисуса в точности сбываются: «и тотчас мальчик тот высох весь» (Евангелие детства от Фомы 3:1–3). Иисус возвращается домой, а «родители того мальчика, который высох, взяли его, оплакивая его юность, и принесли к Иосифу и стали упрекать того, что сын его совершает такое» (Евангелие детства от Фомы 3:3). Для современного читателя ответ очевиден: у Иосифа сверхъестественное дитя, которое еще не научилось контролировать свой гнев.