Святитель Игнатий (Брянчанинов) - Избранные творения. Избранные письма Страница 12

Когда вспоминаю о тебе и обители нашей, то приходит мне утешительная мысль: без воли Божией быть ничего не может. Так и с тобой и с обителью ничего не может случиться такого, чего не попустит Бог. А Он попускает тем, кого любит, искушения и вслед за искушениями дарует избавление от них. Утешаемые искуплением мы прибегаем молитвою к Богу; а, получая избавление от искушение, стяжаем веру в Бога, веру, – не мертвую, теоретическую, – но живую, практическую. Настоящее твое положение сопряжено с трудностями, но эти трудности крайне тебе полезны, необходимо нужны: они сформируют тебя. Муж неискушен, – неискусен, говорит Писание; а искушенный примет венец жизни и стяжет дар помогать искушаемым. Веруй, что власы наши изочтены у Бога, – тем более пред очами Его все случающееся с нами. Плыви и правь рулем правления обители в вере в Бога, в терпении, и в страхе Божием. Когда стоит кто высоко, должен глядеть вверх, а не вниз; если будет глядеть вниз, то легко у него закружится голова и он упадет. Итак, верой гляди вверх, на небо, на Промысл Божий, и не закружится у тебя голова, не впадет в смущение и уныние, которые приходят от того, когда глядишь вниз, то есть когда вместо молитвы и веры, вдадимся в свои рассуждения и захотим всякое дело решить одним собственным разумом. Христос с тобою. Прошу молитв твоих и всего братства.

Недостойный Архимандрит Игнатий.

Письмо 32

О вреде общения с братией, живущей нерадиво, о строгости нравственных правил Сергиевой пустыни

Истинный друг мой, Отец Игнатий!

Милосердый Господь, от Которого всякое даяние благое да дарует тебе управлять обителию во страхе Божием, духовною мудростию, тихо, мирно и благополучно. В четверток был в Угрешской обители, которая, несмотря на близость свою к Москве, посещается богомольцами очень мало и потому – очень уединенна. С душевным утешением увидел я там некоторых монашествующих, провождающих жизнь внимательную, в страхе Божием. Они очень хранятся от монашествующих города Москвы, не презирая их, но избегая расстройства душевного, которого никто так скоро сообщить не может, как брат, живущий нерадиво. Сие соблюдали Василий Великий и Григорий Богослов, когда жили в Афинах. Сие заповедал наблюдать св. Апостол Павел. Он говорит коринфянам: Я писал вам в послании – не сообщаться с блудниками; впрочем не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего. Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе16. Видишь ли, как порок, когда он в брате, гораздо заразительнее и прилипчивее, нежели когда он в постороннем лице! Это оттого, что люди позволяют себе гораздо более дерзновения и свободы пред братиями, нежели пред посторонними, пред которыми они стараются скрыть порок свой. Вглядывайся в общество человеческое: в нем беспрестанные опыты свидетельствуют справедливость слов мудрого, святого, Богодухновенного Апостола. Руководствуйся сам этим нравственным апостольским преданием и сообщай его братиям в их назидание и охранение от греха.

[…] Был в монастырях: Чудове, Новоспасском, Симонове, Донском; видел прежде живших у нас иеродиакона Владимира, Евстафия, Грозного, – слышал, что здесь Булин и Черный, направляющиеся к Киеву. Скажу одно: братиям нашей Сергиевой пустыни должно благодарить Бога, что Он привел их в эту обитель, в которой довольно строго наблюдают за нравственностию, чем сохраняют молодых людей, дают им возможность усвоить себе благонравие, составляющее существенное достоинство инока. Конечно, не составляют его голос и знание ноты! Они хороши для Богослужения Церковного, когда душа не разногласит с устами. Это разногласие – когда уста произносят и воспевают хвалы Богу, а душа хулит Его своим злонравием…

Затем – Христос с тобою и со всем возлюбленным братством. Всем кланяюсь и у всех прошу святых молитв недостойный

Архимандрит Игнатий.

21 июля 1847 года.

Письмо 33

Любовь – всякое благо, о сеянии Слова Божия, совет стяжать Евангельские свойства, о трудностях времени и о своем желании уединения

Истинный друг мой Отец Игнатий! С несказанным сердечным утешением читаю твои письма и благодарю Господа Бога, что Он по неизреченной Своей милости даровал мне такового искреннего, доброго, верного и умного друга, как ты. Жизнь наша коротка. Что в ней ни приобретешь – все должно оставить при входе в вечность. Одно благо, которое пойдет с нами туда: любовь к Богу и любовь ради Бога к ближнему. Молю Бога, чтоб любовь наша была вечною. […] Нашел в Вифанской семинарии иеромонаха Леонида (Краснопевкова), профессора и магистра, из флотских офицеров, который в Петербурге бывал у меня. В посаде живет его матушка – старушка, которую он содержит своим жалованьем. Иду из Академии к саду – встречает меня незнакомая старица, останавливает: «Ах, батюшка, говорит, как я Вам благодарна за сына моего; направление, которое Вы дали ему в Петербурге, руководствует в пути, им избранном, так благополучно; я мать Леонида». Он приходил ко мне вечером и как пред духовником поверил всю жизнь свою со всею простотою и откровенностию. Этот случай, пребывание в Бородине, на Угреше, из светских в Москве Мальцевы, Назимов (ныне генерал, бывший при Наследнике флигель-адъютант) и, наконец, в Бабайках приезд одной из сестер моих меня очень тронули и утешили. Какие есть на свете души! И как чудно слово Божие!

Недаром один святой отец говорит, что сеятель сеет сряду, а не известно, которое зерно взойдет и который участок земли даст обильнейший урожай. […]

Теперь начинаю отвечать на все пункты писем твоих. […] Бог тебе открывает понятие о монашеской жизни, которая есть совершенство христианское. Это Божий дар: возделывай его. При естественной доброте твоего сердца, при прямоте твоего рассудка, стяжи еще доброту евангельскую и евангельский разум. Бог, Который даровал тебе прекрасные естественные свойства, да дарует и Евангельские. Точно, как ты говоришь, – ни порядка, ни благонравия, ни даже таких духовных познаний не встретишь, как в нашей обители. […]

[…] Молитесь обо мне. Ныне мудреное время: где ни насмотрелся – везде зло берет верх, а благонамеренные люди находятся в угнетении. Спаситель мира повелел стяжевать души свои терпением. Полагаюсь на волю Божию. Здешнее уединение показывает мне ясно, что по природным моим свойствам и по монастырскому моему образованию – быть бы мне пустынником; а положение мое среди многолюдного, столичного города между людьми с политическим направлением, – есть вполне не натуральное, насильственное. Молитва и Слово Божие – вот занятие, единственно мне идущее. При помощи уединения могли бы эти два занятия, кажется мне, судя по опытам, – очень процвести, и желал бы я ими послужить ближним. Для прочего служения есть довольно людей, с преизбытком; а для этого ныне, просто сказать, не найти. Пытаются – и то немногие, а чтобы кто сказал истину Христову, точно – не найти! Сбывается Слово Христово: в последние времена обрящет ли Сын Божий веру на земле! Науки есть, академии есть, есть кандидаты, магистры, доктора богословия (право – смех, да и только); эти степени даются людям. К получению такой степени много может содействовать чья-нибудь б…. Случись с этим «богословом» какая напасть – и оказывается, что у него даже веры нет, не только богословия. Я встречал таких: доктор богословия, а сомневается, был ли на земле Христос, не выдумка ли это, не быль ли, подобная мифологической! Какого света ожидать от этой тьмы!

Христос с тобою. Всем братиям мой усерднейший поклон.

Тебе преданнейший друг, недостойный

Арх. Игнатий.

Письмо 34

Практические советы иером. Игнатию в деле управления обителью

Истинный друг мой, Отец Игнатий! […] Послушника Кириловского согласись принять, а также и чиновника из Опекунского совета. А плац-адьютанту Иготину скажи, что от печали не должно идти в монастырь, в который можно вступать только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя. А потому решительно откажи. […]

Относительно дела с Пафнутием будь осторожен и терпелив; так нужно вести себя относительно людей лукавых. Пожалуй, сделают по желанию твоему, но потом этим обстоятельством, как фактом, будут доказывать, что ты неоснователен в твоих действиях. А много ли надо, чтоб уверить дураков в чем-нибудь. Пусть Пафнутий действует как хочет и скучает как хочет, потому что он, несмотря на все мои убеждения, начал сам действовать, вопреки всем моим истинно дружеским и благонамеренным советам.