Джон Пайпер - Величие Бога в проповеди Страница 15

Вероятнее всего, Бог соблаговолил явить Свою пробуждающую силу через проповедь, в которой любовь явилась через строгие слова Господа, а несравненные обетования святым были обильны и призывы звучали неистово и милосердно — и ни один из слышавших Слова Бога не уходил с пустым сердцем. Как жаль слышать пасторов, повествующих об истинах и не использующих их для призыва людей. Хорошая проповедь умоляет и взывает к ответу на Слово Божье.

Сильная проповедь подобна хирургу. Благословленная помазанием Святого Духа, она обнаруживает, режет и удаляет очаг инфекции, т. е. грех. Серино Дуайт, один из биографов Эдвардса, писал о нем так: «С его знанием человеческого сердца, знанием законов, по которым оно живет, едва ли может сравниться любой другой проповедник»[88]. Я могу подтвердить, что когда читаю проповеди Эдвардса, то чувствую себя пациентом на операционном столе.

Откуда же у Эдвардса было такое знание человеческой души? Он проводил мало времени с прихожанами нортгемптонской церкви. Дуайт утверждает, что он не знал другого человека, который бы так стремился к уединению, чтобы посвятить свое время чтению и размышлениям. Для пуритан была весьма характерна склонность к самоанализу, которую и унаследовал Эдвардс. Тридцатого июля 1723 года, когда Эдвардсу исполнилось 19 лет, он сделал запись в своем дневнике: «Я решил приложить все усилия, чтобы научить себя выполнять свои обязанности путем самоанализа, чтобы знать все причины, почему я их не выполняю. Хочу найти в собственных мыслях все тайные отговорки»[89]. Неделей позже он написал: «Твердо убежден, что сердце человека лживо, что чрезмерный… аппетит ослепляет разум, полностью подчиняя его себе»[90]. Дуайт был совершенно прав, когда говорил, что «Эдвардс изучал анатомию человеческой души путем близкого знакомства со своей собственной»[91].

Эдвардс также был убежден, что в горячих религиозных переживаниях времен Духовного возрождения необходимо было «отделять пшеницу от плевел». «Трактат о религиозных чувствах», который изначально существовал в виде отдельных проповедей, прочитанных Эдвардсом в 1742–1743 годах, является образцом безжалостного разбора такого порока, как самообман в вере. Эдвардс, невзирая на лица, смотрел в корень проблемы, обращаясь к истокам нашей развращенности. Подобное внимательное и длительное изучение религиозных переживаний прихожан своей церкви позволило Эдвардсу прекрасно понять все чувства их душ.

Эдвардс обладал весьма необычной способностью постигать суть Писания, которое он рассматривал как свидетельство Самого Бога о наших сердцах. Например, он заметил, настолько глубоки и искренни были религиозные чувства галатов, что они были готовы исторгнуть свои глаза и отдать Павлу (Гал. 4:15). Эдвардс также обращает внимание на стих 11 той же главы, где Павел говорит: «Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас», и делает проницательный вывод, что интенсивность религиозных чувств (готовность исторгнуть свои глаза) не является надежным признаком их подлинности и истинности (поскольку труд Павла мог оказаться напрасным)[92]. Многие годы уходят на то, чтобы стать настоящим хирургом человеческих душ. Но это позволяет срывать покров с тайн нашего сердца. Не раз это помогало пробудить к жизни церковь.

Эдвардс писал, что каждый служитель Слова «должен быть знаком с религией, наполненной чувствами, и не отвергать операций Духа Божьего и реальности сатанинских обманов»[93]. Снова и снова, перечитывая его проповеди, я ощущаю, что все тайны моего сердца обнажены. Все потаенные уголки моей души высвечены светом. Лживые мысли и чувства выставлены наружу. И вот пробуждающая красота новых истинных чувств влечет меня. Я читаю — и они пускают корни, укрепляются в моей душе.

И вновь Эдвардс сравнивает проповедника с хирургом. «Обвинение служителя в том, что после возвещения истины он не дал утешения людям, пробуждающимся от духовного сна, подобно обвинению хирурга в том, что он, начав вскрывать скальпелем нарыв и причинив сильную боль больному, остановился, как только услышал крики, и в результате так и не вычистил нарыв. Такой „милосердный“ врач, останавливающий свою руку при первом же вздрагивании больного… подобен тому, кто плохо лечит и говорит: „Мир! мир!“, а мира нет»[94]. Эта аналогия, приведенная Эдвардсом, хорошо раскрывает суть проповедей самого Эдвардса. Никто из нас не захочет оказаться на операционном столе в роли больного, никто из нас не захочет, чтобы нас резали скальпелем, но какая же это великая радость — избавиться от раковой опухоли! Поэтому хорошая проповедь подобна хорошей операции, которая проникает в самые глубины нашего сердца.

В 1735 году Эдвардс прочитал проповедь под названием «Всевышний, молитву слышащий Бог», в которой сказал: «По своей великой благости Бог постановил, что молитва должна предшествовать Его милости; Бог соблаговолил являть милость после молитвы, как если бы с помощью молитвы мы смогли убедить Его»[95]. Результат проповеди целиком и полностью зависит от Его милости. Следовательно, для того чтобы подчинить проповедь святой силе, проповедник должен трудиться в молитве.

Именно таким образом Святой Дух помогает проповеднику. Эдвардс никогда не верил, что помощь Духа Святого приходит в виде слов, которые появляются в голове сами собой. Если Святой Дух действует таким образом, то и сам дьявол может быть проповедником, так же хорошо справляясь с работой. Святой Дух наполняет наше сердце святыми чувства-ми, а чувства, в свою очередь, наполняют уста проповедника. «Если человек в святости и искренности при-бегает к Господу в тайной молитве, то Он удивительным образом откроет содержание и нужные слова… для предстоящей проповеди»[96].

Обучая молодых служителей церкви, Эдвардс говорил: «Чтобы гореть и светить, нужно быть рядом с Богом, держаться Христа, дабы воспламеняться от Него. Нужно всем сердцем искать Его лица, общаясь в молитве с Тем, Который есть источник, бьющий светом и любовью»[97].

Когда Эдвардс только начинал свое служение, он сказал: «Год за годом я проводил большую часть своего времени в размышлениях о святости. Часто, прогуливаясь в лесу по уединенным местам, я пребывал в размышлениях, монологах, молитве, разговоре с Богом; по своему обыкновению я распевал свои мысли. Почти всегда, куда бы ни пошел, я радостно молился. Казалось, что молитва — часть меня, она была подобна дыханию, вырывающемуся из моего горящего сердца»[98].

Помимо уединенной молитвы, Эдвардс использовал и совместную молитву: он стал горячим участником большого молитвенного движения, начавшегося в то время в Шотландии. Он написал книгу с очень длинным названием описательного характера: «Смиренная попытка способствовать полному согласию и явному единению с Божьими людьми через необычайную молитву о возрождении религии и продвижении Царства Божьего на земле»[99]. Тайная молитва проповедника и совместная молитва верующих имели своей целью явить миру, по милости Божьей, силу Духа.

Хорошая проповедь рождается из хорошей молитвы. И такая проповедь, благословленная Святым Духом через молитву, может явить такую же силу, которая привела к Великому пробуждению во времена Эдвардса.

Хорошая проповедь невозможна, если проповедник не пребывает в духе смирения, если не прислушивается к чужой боли. Да, Иисус обладал всей властью и силой. Но люди стремились к Нему потому, что Он был кроток и смирен сердцем (Мф. 11:28,29). Поэтому рядом с Ним люди находили покой:

Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря (Мф. 9:36).

Каждому проповеднику, исполненному Духом, нужно уметь смягчать нежными словами любое Божье обетование, а слезами — каждое слово обличения:

Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими. Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестив Божие, но и души наши, потому что вы стали нам любезны (1 Фес. 2:7,8).

Один из секретов силы Эдвардса как проповедника заключался в его смирении и кротости, которые сквозили в его проповедях, посвященных разбору не-приятных и трудных проблем. Вот послушайте: «Все достойные чувства — это смиренные чувства. Истинной христианской любовью является смиренная и кроткая любовь. Желания святых хотя и пылки, но скромны, ибо их надежда — это кроткая надежда; их радость, даже очень сильная, — это кроткая радость, оставляющая христианина нищим духом, беззащитным ребенком, открытым для всепроницающего смирения»[100].