Александр Гедеванишвили - Католическая вера Страница 16

«Только в общении с Римом возможно существование отдельной истинной христианской общины, – пишет историк Михаил Поснов. – И это не есть личное воззрение св. Иринея и Киприана, напротив, это есть убеждение всей древней Церкви» [21] .

С самого начала христианства Римский епископ занимается делами Вселенской Церкви. «Он считал себя призванным заботиться “о мире всего мира и благосостоянии св. Божиих Церквей”. Еще в конце I в., в лице Климента (90–99), римская община желает подавить иерархические волнения и нестроения в Коринфской Церкви и водворить в ней мир. То же делает позже и другой Римский епископ Сотир (166–174), увещевая к согласной жизни чуждую ему общину. Папа Виктор I (189–199) добивается у императора Коммода освобождения христиан, работавших в качестве рабов в мучительных условиях, в рудниках Сардинии. Этот же папа заботится о единстве христианских обычаев “во всем христианском мире”, по поводу праздника Пасхи. Папа Стефан (254–257) стремится выработать правильный взгляд на крещение еретиков, опять “во всей христианской Церкви”. Папа Дионисий (258–268) был встревожен жалобами на мнимое неправославие архиепископа Дионисия Александрийского. Через Римский Собор и свое частное письмо к нему, он старается наставить его на истинный путь. Вот немногие факты из влиятельной деятельности Римского епископа в течение первых трех веков. Но что подобных фактов могло быть и в десятки раз больше, это доказывается отношением к Римской общине со стороны других Церквей и отдельных иерархов за данное и последующее время (…). В деле хранения истинного учения Римская Церковь пользовалась непререкаемым авторитетом (…). Сюда направляются с Востока представители истины церковной, чтобы поразить врагов там, где они ищут опоры, и проповедовать христианское учение в центре тогдашнего мира». [22]

В IV–IX вв., во времена Вселенских Соборов, Римские папы, не принимая постоянного активного участия в догматических спорах, которые велись на Востоке, тем не менее напряженно следили за ними и никогда не упускали случая вовремя высказать ясные, определенные мысли, иногда разраставшиеся до целых трактатов, или подсказать удачные выражения, обороты речи, которые могли разоблачить спекуляции еретических мировоззрений. «Папы не упускали ни одного случая, – пишет М. Поснов, – чтобы сказать свое авторитетное, или даже властное слово, заступиться за обиженных, позвав к себе на суд обидчиков, или заочно произвести свой суд» [23] .

«Канонический авторитет Папы над Востоком стоял твердо, – продолжает Поснов, – и вполне оправдывался им, его энергичной деятельностью и заступничеством за гонимых православных, всегда находивших у него приют» [24] .

«Известно, что Вселенские Соборы черпали материал для своих рассуждений, формулированных решений у различных отцов и учителей Церкви. Кроме того, история Вселенских Соборов фактами доказывает, что между этими материалами для соборных постановлений – данные, полученные от Римского Папы, в действительности, играли первую роль» [25] .

Папа сам писал догматические послания для Соборов и посылал легатов. На Никейском Соборе (325 г.) было всего 6–7 представителей Запада; тем не менее их существенное влияние на формулировку Никейского вероопределения не подлежит сомнению. Самые сильные выражения символа веры, ниспровергавшие арианство, подсказаны епископом Осием через императора Константина. Что именно Осий Кордубский (из Испании) имел в данном деле решающее значение, – это видно из слов св. Афанасия Великого, говорившего: «Осий изложил в Никее веру». На Ефесском Соборе (431 г.) ересь несторианства была осуждена на основании послания Папы Целестина к Кириллу Александрийскому. На Халкидонском Соборе (451 г.) послание Папы Льва I к архиепископу Константинопольскому Флавиану и его фундаментальное значение для определения Халкидонского Собора стали общепризнанными. На вопрос «Кому следуете: св. Льву или Диоскору?» епископы единодушно ответили: «Как Лев, так веруем», – и приняли догматическое изложение святого Папы Льва I о двуединой природе Христа.

В заключение приводим слова Соловьева: «Как член истинной и досточтимой православной восточной или греко-российской Церкви (…) я признаю верховным судьей в деле религии того, кого признали таковым святой Ириней, святой Дионисий Великий, святой Афанасий Великий, святой Иоанн Златоуст, святой Кирилл, святой Флавиан, блаженный Феодорит, святой Максим Исповедник, святой Феодор Студит, святой Игнатий и т. д., – а именно апостола Петра, живущего в своих преемниках и не напрасно слышавшего слова Господа: Ты Петр, и на этом камне Я создам Церковь Мою. – Утверди братьев твоих. – Паси овец Моих, паси агнцев Моих» [26] .

Определение церковной власти Папы

Господь поставил одного Симона (Петра) как скалу и ключаря Церкви и сделал его Пастырем всего Своего стада. Поэтому Папа Римский обладает полной и верховной церковной властью.

Он обладает полной властью: Папа может решить любую задачу, относящуюся к церковной юрисдикции. Предметом этой власти являются как вера и обычаи, так и дисциплина и управление Церковью.

Он обладает верховной властью: Его власть превосходит не только власть отдельного епископа, но и власть всех епископов вместе взятых. Поэтому Собор епископов не выше Папы. «Святой Петр и прочие апостолы составляют одну апостольскую Коллегию, – гласит II Ватиканский Собор… – Коллегия, или состав, епископов обладает властью лишь совместно с Римским Понтификом, преемником Петра. (…) Чин же епископов (…) – со своим Главой, Римским Понтификом, и никогда без этого Главы, также является субъектом верховной и полной власти во всей Церкви, однако эта власть не может осуществляться без согласия Римского Понтифика (…). Вселенский Собор имеет место лишь в том случае, если он утвержден или, по крайней мере, принят как таковой преемником Петра». [27]

«Не толпа верующих, – пишет Соловьев, – не апостольский собор, а Симон бар-Иона один ответил Иисусу: Ты – Христос, Сын Бога Живого (…). Когда апостолы только что повторяли мнения толпы, следовавшей за Иисусом, они повторяли только заблуждения (…). Не после коллективного совещания, а при непосредственной помощи Отца Небесного (как то засвидетельствовано самим Иисусом Христом), Петр формулировал основной догмат нашей религии; и слово его определило веру христиан собственной мощью своей, а не ввиду согласия других» [28] .

Безошибочность Папы

В Страстной Четверг, перед Своей смертью, Иисус говорит Петру: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу. Но я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих (Лк 22, 31–32).

Римский Папа не мог бы выполнять эту Богом порученную миссию, если бы он не был облечен безошибочностью в вопросах, относящихся к вере и нравам. Церковь была бы парализована отсутствием вероучительного авторитета. Ей практически невозможно было бы уточнять содержание Откровения.

После того как Вселенские Соборы утвердили первенство учительства Папы, I Ватиканский Собор (1870) провозгласил догмат безошибочности Римского епископа. II Ватиканской Собор (1965), ссылаясь на I Ватиканский Собор, определил это вероучение следующими словами: «В силу своей должности Папа обладает безошибочностью, когда он, как верховный Пастырь и учитель всех верующих, утверждающий в вере братьев своих (ср. Лк 22, 32), окончательным образом провозглашает какое-либо учение о вере и нравах. Поэтому его определения по праву называются непреложными сами по себе, а не по согласию Церкви, ибо выносятся они при содействии Святого Духа, обещанном ему в лице блаженного Петра, и, следовательно, не нуждаются ни в каком утверждении иных лиц и не подлежат никакой апелляции в другой суд» [29] .

Папа Римский не обладает безошибочностью, когда он говорит как частное лицо (в VII в. Папа Гонорий в частном письме, которое он написал Константинопольскому патриарху Сергию, следуя мнению последнего, исповедовал ложное учение монофелитства). «Симон Петр, – пишет Соловьев, – как верховный пастырь и учитель Вселенской Церкви, поддерживаемый Богом и говорящий за всех, есть верный свидетель и непогрешимый толкователь богочеловеческой истины (…). Тот же Петр, как частное лицо, говорящее и действующее в меру своих природных сил и своего чисто человеческого понимания, может говорить и делать вещи недостойные, соблазнительные и даже сатанинские (ср. Мф 16, 23). Но личные недостатки и грехи суть нечто преходящее, тогда как социальная функция церковного монарха есть нечто пребывающее» [30] .

Почитание учительства Папы Римского не следует ограничивать теми редкими случаями, когда он говорит «ex cathedra» (как верховный Пастырь и учитель всех верующих). Определение Второго Ватиканского Собора гласит: «Благоговейное подчинение воли и разума епископам, учащим в общении с Римским Понтификом, следует прежде всего проявлять по отношению к аутентичному учительству Римского Первосвященника – даже тогда, когда он не говорит ex cathedra . Это означает, что его верховное учительство следует почтительно признавать, высказанных им суждений следует искренне придерживаться согласно выраженной им мысли и воле, которая проявляется прежде всего либо в характере тех или иных документов, либо в неоднократном изложении одного и того же учения, либо же в самой словесной форме какого-либо высказывания» [31] .