Борис Зайцев - На Афон Страница 16

Попрощавшись, я вновь сошел на берег, теперь внимательнее и подробней рассмотрел шхуну. Темно-коричневая, вся точно пропитанная смолой, хорошо оснащенная, облик прочный и основательный. Приятно видеть, как резко она выделяется из ряда других, и еще приятнее, уже просто волнительно прочесть на корме: «Русскаго св. Пантелеймона монастыря» (полукругом), внутри: – «Св. Николай».

Мы выходили из Салоник, в направлении Афона, вечером. Хмурая заря как-то невесело гасла. Потянулся пестрый, уже слегка знакомый полукруг города, пристани, магазинов, отелей. Окрестные холмы и горы опять курились. Огни зажигались кое-где по склонам. С рыже-зеленеющей равнины на востоке потянуло пустыней, до человеческой древностью и одиночеством. Олимпа не видно уже было сзади.

Внимательно вглядываясь можно было рассмотреть у берега силуэт «Св. Николая». Моряки в камилавках зажгли уже на мачте его огонь, напоминавший лампаду. Весь он стоял, как и тогда, стройно и прочно, темный, верный, надежный. Может быть в той каюте, перед образами, они вычитывают сейчас вечерню или повечерие. Мы покидаем Салоники. Уйдем в надвигающуюся с суровых склонов Фракии ночь, зажжем свои огни, и наш греческий капитан будет вести свою «Керкиру» по законам морской науки.

Афонские же мореходы тоже двинутся скоро домой, выждав погоду. Их странствие будет иное. Им плыть чуть не неделю. О, не легко плыть! Может быть, рыжий монах станет у руля, другие у парусов, свертывая их при опасении бури, вновь ставя, возясь с веревками, моя палубу, варя пищу… Днем будут идти вдоль берега, попадать под дожди, мокнуть от брызг, ночью идти по звездам, чередуясь на вахте.

Нелегкий путь. Но в каюте затеплятся у образов свечи, жизнь теплая, человечная. С путниками Святитель. Он пошлет им попутного ветра. Отведет корабль от скал и рифов, не даст сесть на мель. И в ночном море скромной звездой будет сиять огонь на мачте «Св. Николая».

Письма Б. К. Зайцева жене Вере Алексеевне и дочери Наталии из Греции в Париж

1

10 ч.[асов] 40 м.[инут] веч.[ера]

Дорогие, съел кусок ветчины, пью пиво. Номер мне оставили – в 30 фр. – дороговато, но другим всем отказывали. Ехал хорошо, обычно. Но уж очень теперь обычен этот путь! Настроение ровное, тоски нет, но все же грустно. Все время с Вами. Сейчас Наташенька, наверное, спать уже легла, а братец читает «Слово»[198]… впрочем, виноват, Вы нынче на Родольфо[199]. Вот и ошибся. Все равно, эта же картина произойдет через час.

Сейчас пойду, узнаю точно, когда завтра уходит пароход. С утра пойду куплю кое-какие мелочи, особенно же каскетку, это необходимо. Здесь, между прочим, вовсе не так уж тепло, т. ч. плед на море, наверно, пригодится.

Пойду лягу, еще раз мысленно Вас обниму и перекрещу. Господь храни Вас, ангелы мои.

Ваш Папа.

P. S. Да, узнал: завтра около трех!

Б. К. Зайцев и В. А. Зайцева в окне своей квартиры на 11, rue Claude Lorraine. 1928 (?) г.

2

4 мая

1927

Афины

Дорогой мой дружок, сегодня отправил тебе телеграмму, был на телеграфе, который называется «Телеграфион», а я сам называюсь «грамматико'с» (писатель). Не удивляйся, что пишу на бланке «Inde'pendance Belge», я в дороге познакомился с ее сотрудником и одним из редакторов отдела (литературного), и мы так сдружились, что остановились вместе в отеле, вместе завтракали и обедали, и он даже дал мне эту бумагу, для ускорения дела. Очень милый человек, и оч.[ень] наш, сейчас он пишет «артикль» в свою газету, где (как сказал мне за завтраком) «упоминает обо мне».

Дорогой друг, путешествие это довольно фантастическое, впечатлений много, но они все пестры и разорваны, такой цельности, как бывало, когда мы с тобой ездили по Италии, нет. Вообще, конечно, я могу только с тобой путешествовать, в одиночестве бывают моменты острой тоски, ощущение заброшенности в какой-то вовсе иной мир – непрестанно Последний день парохода, когда шли вдоль берегов Греции, был замечателен. Замечательна ночь, при проходе Коринфского канала, когда с земли совершенно потрясающе пахло цветами и медом. Афины, как город… об этом говорить нечего, это пустяк. Вечером был на Акрополе. От жары и усталости за день, оттого что в Пирее нас разбудили в 5 ч. Утра – разболелась голова, но Акрополь очень большое впечатление. В общем же, передай Пате[200] и сама запомни, Афины и Флоренция – просто и разговаривать тут не о чем. Это несоизмеримые величины. Акрополь же – остаток совсем другого мира, никак не вошедшего в мир здешний: Греция как страна, после Италии, гола и суха, но имеет поразительную свою красоту, совсем особую. Погода нынче неважная, жарко, но серо, пыльно (безмерно! Как в Воронеже!), и краски страны, с Акрополя, какие-то рыжие, коричневые, кой-где только тронутые нежной зеленью. Горы пустынны.

Сегодня был у митрополита. Он дает мне письмо на Афон, и я тронусь как можно скорей. Получу письмо послезавтра. Митр. [ополит][201] неплох, серьезен, принял меня хорошо. Послезавтра снесу ему книжку (о Сергии). Он говорит, что на Афон меня пустят беспрекословно. Пойду к нему с Груасом, который хочет его интервьюировать для «Inde'p.[endance] Belge»[202].

Без языка, все-таки, невесело. Но уже за сегодняшний день я сделал успехи в греческом, и дня чер.[ез] 2–3 необходимое буду уметь говорить. По-французски – практика огромная. Дорогие мои, братец и Тата, я вас очень и очень люблю, постоянно о вас думаю и молюсь за вас. Господь Вас храни. Посылаю открытки с дороги[203].

Б. К. Зайцев и Шарль Андре Груас в Афинах 7 мая 1927 г.

Папа

N. B. Первый очерк для «П. [оследних] Н. [овостей]» почти кончил, это с дороги, вышлю на твое имя, прочти. Кажется, довольно грустно и пронзительно. Пиши пока на Афины, poste restante (хотя это я получу лишь на обратн.[ом] проезде), на Афоне же – Его Высокопреподобию, Архим. Мисаилу, Пантелеймоновск. Mont Athos, Grece (для меня).

3

8 мая

1927

8 [204]/2 ч.[асов] у.[тра]

Дорогие мои золотые душеньки, вчера впервые получил от Вас весточку, страшно был рад. Милый друг мой, как я узнаю вашу горячую и обильную душу, добрую и порывистую. Но не устраивайте только себе никаких терзаний – нет причин к тому. Молитесь обо мне – пишу, но и так знаю, что молитесь, все-таки это хорошо.

Я завтра выезжаю, наконец, на Афон. Предполагалось, что это будет во вторник, но греки передумали, и мы едем в Понед. [ельник] в 6 ч.[асов] веч. [ера], а в среду ранним утром уже в Пантелейм.[оновском] монастыре. Афины мне сейчас больше нравятся, чем по первому впечатлению – очень живой, веселый и необыкновенно] шумный город, с поздней ночной жизнью (в 11 [205]/2 ч.[аса] веч. [ера] можно постричься, в 1 ч.[ас] – купить в киоске запонки). Все поздно здесь. Главная жизнь вечером, но жизнь состоит в том, что один старается продать другому (оба нищие) неск.[олько] фисташек, лотерейный билет и т. п. Бедность большая – после Парижа разительная. Иностранцы в особом почете. Первый раз заграницей я чувствую себя гран-сеньёром. В отелях, ресторанах, кафе, на улицах на нас смотрят с благоговейным «ужасом».

Сейчас мы с Груасом ходили в Национальный] Муз.[ей][206], – он оказался заперт, в 11 ч.[асов] у.[тра] я иду на концерт, дирижирует Бутников[207], муж той дамы, к кому у меня письмо от Ж-ос. Я был у нее. Она очень мила и много мне помогла. По вечерам мы ужинаем в «Стрельне»[208], в компании русск.[их] музыкантов. (Но не ее мужа, тут целая история, расскажу дома). Вчера мы с ней купили мне отличную белую шляпу для Афона, брали билеты, и т. п. Вообще я здесь не чувствую уже себя таким отброшенным, как первые дни на пароходе. Вчера с Груасом полдня просидели на Акрополе – это место, действительно], «мировое». И Музей его поразителен (главн.[ым] обр.[азом], архаические скульптуры)[209].

К сожалению, билет назад (в Марсель) будет стоить уже дороже – греки подняли цену в виду сезона. Это обидно, ибо, конечно, денег в обрез. (Будет 1–1/2 фунта англ.[ийских] лишних, т. е. 150–200 франков). Ну, да ничего. Ком.[ната] у меня хорошая, плачу 60 драхм (=20 фр.[анков]), обед и ужин по 40–50 др.[ахм], но денег все же идет много, ибо все время в движении!

Митрополит здешний дал мне на Афон «грамоту» ко всем тамошним властям, чтобы мне жить месяц и чтобы оказывали всяческую поддержку.

На пароходе писал, а здесь положительно некогда, завтра и послезавтра докончу на пароходе начатое и пришлю уже с Афона. Адр.[ес] теперь будет такой:

Mont – Athos, Grece

Его Высокопреподобию Архимандриту Русск.[ого] Пантелеймоновск.[ого] монастыря Мисаилу (для меня).