Владислав Петрушко - Курс лекций по истории Русской Церкви Страница 18

Особенно трудно отношения между Православием и католичеством складывались в Галицко-Волынской земле. Т. е. в самой удаленной области Руси, лежащей на Западе, близ Карпат. В Галиции, ставшей в последнее время эпицентром украинского сепаратизма, сегодня мало кто вспоминает о том, что некогда это была часть единой Русской державы. Во многом это удалось благодаря тому, что здесь после нескольких веков упорных попыток Рима навязать галичанам католицизм в конце концов утвердилась уния. А начинался этот процесс еще в Домонгольский период. Галиция, где сильна была боярская оппозиция князю, часто переходила из рук в руки. Князей Рюриковичей там иногда сменяли польские и венгерские короли, которых призывали мятежные бояре. Например, в конце XII в. в Галицком княжестве утвердилась власть венгерского короля, который, разумеется, принялся насаждать там католичество. И Православие стали преследовать, как это повсеместно было свойственно католикам. Затем князь Роман выгнал венгров и вместе с ними католических священнослужителей. Вскоре он получил послание от папы, где тот предлагал ему пойти под защиту меча святого Петра. Известен летописный рассказ о том, что Роман, показав на свой меч, остроумно спросил у папских послов: «Таков ли меч у папы?»

На Руси по-особому смотрели и на взаимоотношения с иудеями. Основным памятником, в котором отмечены эти сложные отношения, является «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона Киевского. В нем весьма контрастно противопоставляется христианство и иудейство. Показывается универсальное всемирное значение христианства и узко-национальный характер иудейства как эгоистичного вероисповедания одного народа. Такой акцент именно на этом противопоставлении, конечно, вызван тем, что еще совсем недавно хазарские иудеи держали в порабощении восточных славян. Во времена Ярослава и позже в Киеве существовал иудейский квартал, где иудеи, как и повсюду, занимались торговлей. Занимались они, очевидно, и прозелитизмом, пытаясь отвратить отдельных людей от христианства. Возможно, что они мечтали о восстановлении своего могущества, которое было потеряно с гибелью Хазарии. Но очевидно, что иудейский вопрос в ту пору существовал на Руси, что и нашло свое отражение в произведении Илариона.

«Слово о законе и благодати» — это выдающийся памятник литературы Киевской Руси. Иногда можно встретиться с мнением о древнерусской литературе как подражательной. Некоторые полагают, что она просто следует греческим образцам. О том, что это далеко не так весьма ярко свидетельствует «Слово о законе и благодати», глубоко оригинальное, высоко художественное сочинение. «Слово» построено на определенной ритмике, т. е. это по существу поэтическое произведение. Оно является и шедевром риторики, и, в то же время, глубоко продуманным догматическим сочинением, блестящим по своим литературным данным. К «Слову о законе и благодати» примыкает «Исповедание веры» Илариона, которое тоже является по существу догматическим сочинением. Илариону принадлежит также «Похвальное слово кагану нашему Владимиру», в котором прославляются Русская земля и ее просветитель св. равноапостольный князь Владимир.

Другое похвальное слово князю Владимиру принадлежит перу Иакова Мниха. Этот древне-русский писатель также считается автором одного из сказаний о гибели святых Бориса и Глеба. Поскольку речь зашла о первых русских духовных писателях, то справедливости ради необходимо отметить, что древнейшее из дошедших до нас оригинальных произведений русской литературы было написано епископом Новогородским Лукой Жидятой. Хотя это, конечно, еще весьма несовершенное и подражательное по характеру творение. Необходимо отметить и других авторов. Мы знаем многих прекрасных русских писателей домонгольского периода русской истории, которые выступают в разных жанрах. Известны блестящие проповедники древней Руси. К ним относится прежде всего святитель Кирилл Туровский, которого называют иногда «Русским Златоустом». Как замечательного богослова необходимо отметить Климента Смолятича (сер. XII в.), о котором мы уже говорили раньше. Нам известны его сочинения, которые дают пример аллегорического богословия, восходящего к традиции александрийской богословской школы. На Руси энергично развивался жанр агиографии, о чем свидетельствуют Киево-Печерский Патерик и отдельные жития. Среди них выделяются такие, как, например, житие преп. Авраамия Смоленского — подлиннный шедевр житийной литературы. Это жанр особый, которому чужды богословские изыски и какая-либо утонченная риторика. Это жанр, который, наоборот, требует безыскусной и простой речи. Поэтому сборник житий издревле являлся любимым чтением русских людей на протяжении всей истории Руси.

К церковному или церковно-светскому жанру нужно отнести и летописание. Церковь причислила преподобного Нестора Летописца к лику святых, отметив его подвиги не только аскетические, но и его подвиг творческий, его заслуги в деле летописания, в котором он запечатлел деяния Церкви и деяния князей, способствовавших укреплению Церкви. История преп. Нестора — замечательный пример глубоко духовного подхода к прошлому Отечества.

Известны также и другие жанры древнерусской литературы. Например, жанр слов и поучений. Среди них особое место занимает поучение, которое написано не церковным деятелем, лицом не причисленным к лику святых, — князем Владимиром Мономахом. Это поучение, обращенное к его детям, в котором он писал, в частности: «Принимайте с любовью благословение духовных. Не имейте гордости ни в уме, ни в сердце. И думайте: мы тленны. Ныне живы, а завтра во гробе. В пути, на коне, не имея дела, вместо суетных мыслей читайте наизусть молитвы или повторяйте хотя краткую, но лучшую молитву — «Господи, помилуй». Не засыпайте никогда без земного поклона, а когда чувствуете себя нездоровыми, то поклонитесь в землю 3 раза. Да не застанет вас солнце на ложе».

Необходимо отметить также и таких авторов, как игумен Даниил, составивший первое описание паломничества по Святой Земле, и другой Даниил, прозванный Заточником, написавший свое знаменитое «Слово» (или в другой редакции «Моление») — образец весьма необычного эпистолярного жанра. Можно назвать также такие знаменитые анонимные произведения, как «Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери» и «Повесть об убиении Андрея Боголюбского».

Знакомство с памятниками древнерусской письменности убеждает со всей очевидностью, что за удивительно короткий срок русская литература достигла исключительной высоты. Это была очень совершенная, утонченная и в то же время глубоко духовная литература. К сожалению, те немногие шедевры, которые дошли до нашего времени — это лишь крохотный осколок того сокровища, которое по большей части погибло в огне Батыева нашествия и в годы последующих лихолетий.

Характеризуя домонгольский период русской церковной истории, необходимо рассмотреть и область церковного законодательства. Ко времени крещения Руси при святом Владимире в Византии были распространены два варианта Номоканона — сборника церковно-правовых документов: Номоканон патриарха Иоанна Схоластика (VI в.) и Номоканон патриарха Фотия (IX в.). Оба они, помимо церковных канонов — правил святых апостолов, Вселенских и Поместных Соборов Православной Церкви и святых отцов, -содержали также и императорские новеллы, касающиеся вопросов церковной жизни. Славянские переводы обоих Номоканонов, называемых иначе Кормчей, были принесены на Русь из Болгарии и вошли в употребление в Русской Церкви. Но если собственно церковные каноны были полностью приняты на Руси, то императорские указы не могли считаться обязательными в государстве, имевшем своего собственного суверенного монарха в качестве источника права. В Кормчую они не вошли. Поэтому по примеру императоров ромеев св. Владимир также занимается церковным законодательством, составляемым исключительно для Русской Церкви. Равноапостольный князь дает ей свой собственный Церковный Устав. Он дошел до нас в краткой и обширной редакциях в списках XII–XIII вв. Устав содержит три раздела. Первый определяет содержание от князя соборной церкви Пресвятой Богородицы — ту самую десятину, от которой и сам храм получил название Десятинного. Во второй части Устава устанавливается пространство церковного суда по отношению ко всем подданным Киевского князя. Владимир определил в своем Уставе, какого рода преступления должны быть отнесены к ведению суда церковного:

1. преступления против веры и Церкви: еретичество, волшебство и колдовство, святотатство, ограбление храмов или могил и т. д.;

2. преступления против семьи и нравственности: похищение жен, брак в недопустимой степени родства, разводы, незаконное сожительство, прелюбодеяние, насилие, имущественные распри между супругами или братьями и сестрами, побои родителям от детей, подкидывание незаконнорожденных детей матерями, противоестественные пороки и т. д.