Филип Шафф - История христианской Церкви Том II Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.) Страница 19

Дольше всего и наиболее яростно гонения свирепствовали на Востоке, где правили Галерий и его племянник–варвар Максимин Дайя, которого Диоклетиан при отречении наделил достоинством кесаря и главнокомандующего над Египтом и Сирией[64]. Осенью 308 г. он выпустил пятый эдикт о гонениях, в котором говорилось, что все мужчины со своими женами и слугами и даже детьми должны приносить жертвы и вкушать от этих языческих жертв и чтобы все продукты на рынках окропляли жертвенным вином. Этот варварский закон привел к тому, что в течение двух лет христиане влачили чудовищное по жестокости существование, не имея иного выбора, кроме отступничества или голодания[65]. Для того чтобы добиться недостижимой задачи, использовались все мучения, какие только могут причинить железо и сталь, огонь и меч, дыба и крест, дикие звери и озверевшие люди.

Евсевий был свидетелем этих гонений в Кесарии, Тире и Египте; он сообщает нам, что собственными глазами видел, как молитвенные дома разрушали, Святое Писание бросали в огонь на рыночных площадях, за пастырями охотились, пытали и рвали на клочки в амфитеатрах. Даже дикие звери, говорит он не без риторического преувеличения, в конце концов отказались нападать на христиан, словно поменялись местами с язычниками Рима; мечи проржавели и потускнели от крови; палачи устали, им пришлось поддерживать друг друга; но христиане пели хвалебные гимны и благодарения в честь Всемогущего Бога до последнего дыхания. Евсевий описывает героические страдания и смерть группы из двенадцати мучеников, в том числе своего друга, «святого и блаженного Памфила», который после двух лет заключения получил венец жизни (309), и называет этих людей типичным и «совершенным представительством церкви».

Сам Евсевий был заключен в тюрьму, но освобожден. Обвинение в том, что ему удалось избежать мученичества, принеся жертву, необоснованно[66].

Во время этого, как и во время предыдущих гонений количество отступников, что предпочли земную жизнь небесной, было очень велико. К ним теперь добавилась новая разновидность — traditores, приносившие Святое Писание языческим властям, чтобы его сожгли. Но по мере того как гонения все более свирепствовали, рвение и верность христиан возрастали и желание мученичества распространялось, как заразная болезнь. Даже дети и подростки вели себя с поразительной стойкостью. У многих героизм веры выродился в фанатическое почитание смерти; исповедникам веры чуть ли не поклонялись, пока они были живы; ненависть к отступникам привела к разногласиям во многих общинах и породила расколы Мелетия и Доната.

Количество мучеников нельзя установить точно. Семь епископов и девяносто два палестинских мученика Евсевия — это лишь список избранных, имеющий к общему количеству жертв примерно такое же отношение, как списки выдающихся погибших офицеров к массе погибших простых солдат, поэтому мы считаем неточными подсчеты Гиббона, сводящего общее количество жертв к менее чем двум тысячам. За восемь лет гонений[67] число жертв, не говоря уже о множестве исповедников, которые были варварски искалечены и осуждены на неминуемую смерть в тюрьмах и каменоломнях, должно было быть гораздо больше. Но нет правды и в предании (которое фигурирует в древней церковной истории) о том, что тираны воздвигали в Испании и других местах памятные знаки с надписями, объявляющими о подавлении христианской секты[68].

В мартирологии к этому периоду относятся несколько легенд, основу которых невозможно четко отделить от более поздних поэтических добавлений. История об уничтожении Фиванского легиона — это, вероятно, преувеличение истории о мученичестве святого Маврикия, который был казнен в Сирии как tribunus militum семьюдесятью солдатами по приказу Максимина. Мученичество Варлаама, простого верующего крестьянина, отличавшегося поразительной стойкостью, и Гордия (центуриона, который, тем не менее, был подвергнут пыткам и казнен несколькими годами позже, при Лицинии, 314 г.) было воспето святым Василием. Тринадцатилетняя девушка, святая Агнеса, память которой Латинская церковь чтит начиная уже с IV века, была, по преданию, привезена в цепях в Рим на суд, публично обвинена и после ее твердого исповедания убита мечом, но позже она явилась своим скорбящим родителям возле своей могилы с белым ягненком и группой сияющих дев с небес и сказала им: «Не плачьте обо мне больше, как о мертвой, потому что вы видите, что я жива. Радуйтесь вместе со мной, потому что я теперь навеки на небесах со Спасителем, Которого на земле любила всем своим сердцем». Отсюда агнец на изображениях этой святой; отсюда в ее церкви в Риме во время ее праздника (21 января) освящение агнцев, из шерсти которых делают мантию архиепископа. По преданию, мучениками при Диоклетиане стали Агрикола и Виталий из Болоньи, Гервасий и Протасий из Милана, чьи мощи были обнаружены во времена Амвросия, Иануарий, епископ Беневентский, ставший святым покровителем Неаполя и поражающий верующих ежегодным чудом кипения крови; и святой Альбан из Британии, предавший себя властям вместо священника, которого он спрятал в своем доме, и обративший своего палача[69].

§25. Эдикты о веротерпимости. 311 — 313 г. по P. X.

См. список литературы к §24, особенно Keim и Mason (Persecution of Diocletian, pp. 299, 326 sqq.).

Гонения Диоклетиана были последней отчаянной попыткой римского язычества одержать победу. Это был кризис, который должен был привести одну из сторон к полному исчезновению, а другую — к полному превосходству. По окончании борьбы старая римская государственная религия почти исчерпала свои силы. Диоклетиан, проклинаемый христианами, удалился с престола в 305 г. Выращивать капусту в Салоне, в своей родной Далмации, ему нравилось больше, чем править громадной империей, но его мирная старость была потревожена трагическим случаем с его женой и дочерью, а в 313 г., когда все достижения его правления были уничтожены, он покончил с собой.

Галерия, подлинного зачинщика гонений, заставила призадуматься ужасная болезнь, и незадолго до смерти он положил конец этой бойне своим примечательным эдиктом о веротерпимости, который был выпущен им в Никомедии в 311 г. совместно с Константином и Лицинием. В этом документе он заявлял, что ему не удалось заставить христиан отказаться от их зловредных новшеств и подчинить их многочисленные секты законам римского государства и что теперь он разрешает им устраивать свои религиозные собрания, если они не будут возмущать общественный порядок в стране. В заключение он добавлял важное указание: христианам «после этого проявления милости следует молиться своему Богу о благополучии императоров, государства и самих себя, чтобы государство могло процветать во всех отношениях, а они могли спокойно жить в своих домах»[70].

Этим эдиктом практически завершается период гонений в Римской империи.

В течение короткого времени Максимин, которого Евсевий называет «главным из тиранов», продолжал всяческим образом угнетать и терзать церковь на Востоке, а жестокий язычник Максенций (сын Максимиана и зять Галерия) делал то же самое в Италии.

Но юный Константин, родом с далекого Востока, уже в 306 г. стал императором Галлии, Испании и Британии. Он вырос при дворе Диоклетиана в Никомедии (как Моисей при дворе фараона) и был назначен его преемником, но бежал от интриг Галерия в Британию; там отец провозгласил его своим наследником, и армия поддержала его в этом качестве. Он пересек Альпы и под знаменем креста нанес поражение Максенцию у Мульвийского моста близ Рима; язычник–тиран вместе со своей армией ветеранов погиб в водах Тибра 27 октября 312 г. Через несколько месяцев после этого Константин встретился в Милане со своим соправителем и шурином Лицинием и издал новый эдикт о веротерпимости (313), с которым вынужден был согласиться и Максимин в Никомедии незадолго до своего самоубийства (313)[71]. Второй эдикт шел дальше, чем первый, 311 г.; это был решительный шаг от враждебного нейтралитета к доброжелательному нейтралитету и защите. Он готовил путь к юридическому признанию христианства как религии империи. В нем приказывалось вернуть всю конфискованную церковную собственность, Corpus Christianorum, за счет имперской казны и всем провинциальным городским властям предписывалось исполнить приказ незамедлительно и энергично, чтобы установился полный мир и императорам и их подданным была обеспечена Божья милость.

Таким было первое провозглашение великого принципа: у каждого человека есть право выбирать себе религию в соответствии с требованиями его собственной совести и искренним убеждением, без принуждения и вмешательства со стороны правительства[72]. Религия ничего не стоит, если она не свободна. Вера под принуждением — это вовсе не вера. К сожалению, преемники Константина начиная с Феодосия Великого (383 — 395) насаждали христианскую веру, исключая все остальные, но не только это — они насаждали также и ортодоксию, исключая любые формы разногласий, которые наказывались как преступление против государства.