А. Григоренко - Эсхатология, милленаризм, адвентизм: история и современность Страница 19

Свою аргументацию Ириней углубляет также и посредством ссылок на авторитет Луки (Лук.14, 12-14). «Посему Господь говорил, — замечает он, — когда делаешь обед или ужин, не зови богатых, ни друзей, ни соседей и родственников, чтобы и они в свою очередь тебя не позвали и не получил ты он них воздаяния, но зови хромых, слепых и нищих, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресенье праведных. Ибо, что такое сторичное воздаяние в сем веке за сделанные бедным обеды и ужины? Это имеет место во времена царства, т. е. в седьмой день освященный, в который Бог почил от всех дел Своих, Который есть истинная суббота праведных, когда они не будут делать ничего земного, но будут иметь трапезу, уготованную Богом, доставляющую им всякие яства».133 Наконец, доказательство истинности и закономерности будущего Христова царства для праведников Ириней обнаруживает в благословении, которое дал Исаак сыну своему Иакову.134 «Это благословение говорит Ириней, — бесспорно относится ко временам царства, когда будут царствовать праведные, восстав из мертвых, когда и тварь, обновленная и освобожденная, будет плодоносить множество всякой пищи от росы небесной и от тука земного».135

Таков был общий характер тех аргументов, которые Ириней использует в пользу своей хилиастической доктрины. После их изложения в своем сочинении «Против ересей» он в деталях описывает то «блаженство», которое сулит Бог для праведников, в основном повторяя описания своих предшественников – раннехристианских писателей апостольского века, в первую очередь Папия. Самым же высшим и совершеннейшим наслаждением, по Иринею, для праведников станет личное общение с Христом, ангелами и т.д. Описанием этого общения Ириней и заканчивает свое изображение тысячелетнего царства Христа.

В конце II в. н. э. христианство стало представлять достаточно значительную силу в империи. Наблюдается заметный рост численности неофитов. Это приводит к необходимости создания церковной организации, вследствие чего возникает иерархическая структура взаимоотношений между христианами, во главе которой оказываются епископы и дьяконы. При этом оказывается утерян энтузиазм апостольского века. Многие с этим не согласны и выступают против «бюрократизации» и «заорганизованности» христианского движения. Одним из средств борьбы с такого рода тенденциями в жизни христианского сообщества стало хилиастическое учение. Многие из «протестантов-еретиков» той эпохи подобного плана прибегали к этому учению, обосновывая необходимость возврата к принципам апостольской церкви. Одним из них был некий фригиец Монтан, основавший движение, получившее название от имени своего вождя. Монтанисты называли себя «новое пророчество», утверждали, что с явлением Монтана исполнилось обещание Христа (Иоанн 12:12-13). Имелись у них и свои книги. Сам Монтан выдавал себя за пророка; приводил себя в экстатическое состояние, говорил, что в нем говорит сам Бог. Его изречениями были: «Я – господь Бог, пребывающий в человеке»; «После меня не будет уже пророчицы, но будет кончина».

Монтан установил весьма жесткие нравственные принципы среди членов своего движения, призывал их к отказу от собственности, к аскетизму, длительным постам и «умерщвлению плоти», запрещал повторный брак. Принявшие «новое пророчество» называли себя «пневматиками» («духовными»), а оставшихся при Новом завете – «психическими» («душевными»). Учение Монтана, по свидетельству церковного писателя IV в. Евсевия, пользовалось успехом прежде всего среди «бедных, сирот и вдов» и имело распространение в Малой Азии, Северной Африке, Риме, Галлии, на Балканах. Многие епископы вставали на сторону Монтаны и призывали свою паству бросать все, раздавать имущество, расторгать браки. Сторонником Монтана стал известный христианский писатель и священнослужитель Тертуллиан, благодаря свидетельству которого достаточно хорошо известны взгляды Монтана. Центральное место среди них занимала идея близкого наступления конца мира, вследствие чего Монтан и восставал против всяких послаблений. Время брака миновало, объяснял он; ввиду скорого конца света люди не должны размножаться. Жизни вообще приходит конец. Поэтому спасать ее во время преследований и гонений, уклоняться от мучений недопустимо. Нельзя расходовать оставшееся короткое время на компромисс с обреченным миром. Грешников нельзя терпеть в Церкви, ибо она как непорочная невеста выступает навстречу своему жениху.

Второе пришествие должно было произойти в самом ближайшем будущем в столице монтанистов – фригийском городе Пепузе (Малая Азия). Название города означало пустыню и имело ввиду Откровение (12:14). Там, по словам Монтана, должен был водвориться вышний Иерусалим и начаться тысячелетнее царство Христа на земле. Всех, кто хотел тысячелетнего блаженства со Спасителем, Монтан созывал в Пепузе. Несмотря на осуждение учения Монтана церковными верхами, движение, названное его именем, просуществовало до VIII в.

В третьем столетии нашей эры на христиан обрушились особо жестокие гонения и преследования. Наиболее масштабный характер они приняли в эпоху правления Диоклетиана. В связи с этим хилиастическая доктрина составляла центральную часть творчества христианских писателей, проповедей проповедников; хилиастические чаяния и надежды воодушевляли христианские массы.

Одним из таких наиболее знаменитых христианских писателей и учителей первых веков нашей эры был пресвитер Карфагенский Тертуллиан, который в церкви относится к числу ее «отцов». Изложению своего хилиастического учения Тертуллиан посвятил специальное сочинение «De spe fidelium», которое не дошло до наших дней. Лишь в незначительной степени эту утрату компенсируют другие его сочинения, в которых он также касался интересующей нас темы – учения о конце света, втором пришествии Господа и земном тысячелетнем царстве Христа.

В своем сочинении «Contra Marcion» он говорит: мы признаем, что нам обетовано славное тысячелетнее царство, прежде чем мы взойдем на небо в новое состояние, спустя 1000 лет после воскресения во вновь созданном Иерусалиме, который ниспустится с неба и о котором говорит апостол, называя его нашей матерью на высоте и нашим небесным отечеством. Все это, указывает Тертуллиан, знал еще Иеремия, провидел Иоанн. В этом Иерусалиме, продолжает Тертуллиан, мы найдем множество духовных благ взамен тех, которые презираем и отвергаем в настоящей нашей земной жизни. Таким образом, заключает Тертуллиан, будет устроено новое царство на земле, затем уже последует всеобщее воскресение мертвецов, мировой пожар и всеобщий суд, а святые превратятся в ангелов.

Весьма интересны в силу своей оригинальности среди других хилиастов те аргументы, которые использует этот великий апологет христианства и Церкви для защиты от критиков и сомневающихся в истинности эсхатологического учения о земном тысячелетнем царстве Христовом и соответственно о земном, телесном воскресении в нем праведников в другом сочинении «De resurrectione carnis». «Человек живет и действует в двоякого рода субстанции, — говорит он, — в духовной и телесной. Духовным и телесным образом приобретает он заслуги или подвергается наказаниям, следовательно, его духовное и телесное существо вместе должны получить награду или подвергнуться наказанию. Самая мысль образуется не без участия тела; общение мысли заключает в себе общность действий, а отсюда необходимо следует общность суда. Вообще тело не есть субстанция, чуждая человека, потому что от самого зачатия и до последнего издыхания она констатирует человек вместе с душой, которая без него никакой заслуги и никакого преступления не совершает и потому без него никогда не может придти на суд и получить вечное мздовоздаяние. Отсюда правда Божия требует, чтобы тело еще здесь на земле получило свое воздаяние, требует, чтобы человек в настоящей своей жизни получил вознаграждение за все те заслуги, лишения и страдания, какие совершил он, или испытал в здешнем мире».

Интересно отметить, что у Тертуллиана намечается несомненный отход от прежних хилиастических взглядов на природу тысячелетнего Христова царства, окрашенных ранее в явно чувственные, «материальные» тона. Тертуллиан же имеет ввиду преимущественно духовные блага, коими будут пользоваться святые в Христовом земном царстве, о чем он и говорит в последней главе третьей книги своего сочинения «Против Маркариона». Он категорически выступает и против буквального понимания 19 статьи 1 главы книги пророка Исайи, в связи с чем замечает следующее: «Это суть блага, которые прославленные тела ожидают получить в земном тысячелетнем царстве Христовом, когда они достигнут того, что глаз не видел, что ухо не слышало и что никогда на сердце человека не восходило».

После Тертуллиана одним из крупнейших представителей хилиастического учения третьего века был св. Ипполит, ученик Иринея лионского. Ипполит первоначально был римским сенатором и лишь позднее, обращенный в христианскую веру, он становится епископом одного из округов под Римом. Свои хилиастические представления он изложил в комментарии на книги пророка Даниила. По его словам, по истечении шести тысяч лет наступит суббота, предназначенная для блаженства праведников в земном тысячелетнем царстве Христовом. Первая суббота, день блаженственного покоя после творения, есть, по его мнению, одновременно прообраз наступающего царства святых, когда Христос сойдет с неба и будет царствовать с ними в продолжении 1000 лет.