Андрей Кострюков - Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции Страница 19

Далее, как бы ни защищали С. В. Троицкий и И. А. Стратонов[244] добровольность указа Патриарха, ныне, с учетом открытых документов, можно со всей ответственностью заявить, что указ № 348 (349) был издан под давлением большевиков. 28 марта 1922 г. от Патриарха, под угрозой решительных мер со стороны ГПУ и судебных органов, потребовали «определенного и публичного своего отношения к контррев[олюционному] заговору» зарубежных иерархов[245]. В тот же день Патриарх Тихон подвергся допросу и заявил, что осуждает политическую деятельность зарубежного ВЦУ. 5 апреля Патриарх сделал заявление в ГПУ, что осуждает послание Карловацкого Собора о восстановлении династии Романовых. В конце апреля – начале мая от Патриарха уже требовали «обоснован[ного] юридически» осуждения антисоветски настроенного духовенства[246]. Сохранился протокол секретного совещания Президиума ГПУ от 3 мая 1922 г., свидетельствующий о том давлении, которое испытывал со стороны большевиков Патриарх-исповедник. «ТИХОНА вызвать, – читаем в документе, – и затребовать от него в 24 часа публикации, отлучения от церкви, лишения сана и отречения от должности вышеуказанного духовенства, а также потребовать от него издания специального послания заграничному православному духовенству и выдаче представителям Соввласти ценностей, находящихся в заграничных церквах. В случае, если ТИХОН откажется от исполнения вышеуказанных требований, такового немедленно арестовать, предъявив ему все обвинения совершенных им против Советской Власти по совокупности»[247]. Опубликованы и протоколы допросов Патриарха от 5 мая, где ему предлагалось принять против заграничного ВЦУ меры вплоть до лишения архиереев сана и отлучения их от Церкви[248].

Но то, что знает современный исследователь, зарубежным иерархам известно не было. О том, что указ дан под давлением, они могли судить или из косвенных источников, или опираясь на свою интуицию. Интуиция их не подвела, за рубежом поняли, что указ вынужденный. К тому же свобода, которой пользовались иерархи, позволяла им не скрывать своих сомнений.

Одним из первых документов, отражающих реакцию зарубежных архиереев на данный указ, стало постановление Соединенного присутствия Российского Заграничного Синода и Церковного Совета от 30 июня под председательством архиепископа Феофана (Быстрова)[249]. Это постановление определило дальнейшую судьбу Зарубежной Церкви, отразило преобладающие среди архиереев настроения. Здесь уже прослеживаются тенденции, ставшие впоследствии господствующими в Зарубежной Церкви. Именно в этом постановлении уже были изложены все доводы против выполнения Патриаршего указа.

Что сразу же бросается в глаза и вызывает недоумение при прочтении документа – это упоминание о том, что Соединенное присутствие состоялось «по благословению Святейшего Патриарха». Понятно, что никакого благословения на данное заседание Патриарх дать не мог.

Далее Соединенное присутствие выражает «полное послушание Святейшему Патриарху и его Священному Синоду» и заявляет о готовности прекратить свою деятельность. Однако затем зарубежные архипастыри высказывают ряд условий, по которым они не могут принять указ.

Соединенное присутствие заявило, что указ неясен и для выполнения его необходимы дополнительные указания Патриарха и его законного Синода. Без дополнительных разъяснений заграничное Церковное Управление просто не может самоликвидироваться. Какие же пункты постановления участники заседания посчитали непонятными?

Прежде всего, было высказано недоумение по поводу слов указа, где говорится, что митрополит Евлогий был назначен управляющим всеми заграничными приходами и после этого назначения для ВЦУ уже не осталось места для деятельности. На самом же деле, как отмечают члены присутствия, ВЦУ не назначало митрополита Евлогия управляющим всеми зарубежными приходами, он управлял лишь западно-европейскими церквами. Деятельность ВЦУ носила более широкий характер. Кроме Западной Европы, Высшему Церковному Управлению подчинялись приходы на Балканах, в Палестине, Северной Африке, Китае, Японии, Южной Америке. На правах епархии находилось и Управление военным и морским духовенством, имевшее епископа и «получающее определенный кредит от Главного Командования Русской Армии»[250]. Документ говорит о девяти епископиях, подчиненных ВЦУ заграницей.

Из того, что Священный Синод в своем указе считает Западно-Европейскую епархию и ВЦУ идентичными, Соединенное присутствие выводит, что Патриарх и Синод не знают о существовании других епархий и вообще не осведомлены о положении дел за рубежом. А эта неосведомленность приводит к тому, что указ, «вручая управление заграничными приходами Митрополиту Евлогию, не дает указаний о дальнейшем положении заграничных русских епископий, находившихся, как и сам митрополит Евлогий, в подчинении Высшему Церковному Управлению»[251]. А значит, эти епархии предоставляются сами себе.

Как будет видно далее, этот аргумент станет основным и впоследствии.

Другой аргумент, состоявший в том, что указ написан под давлением большевиков, участники заседания упомянули лишь вскользь[252]. Подневольности указа Соединенное присутствие еще не придавало большого значения.

Еще один аргумент против выполнения указа, высказанный здесь, – необходимость разрешения на роспуск зарубежного ВЦУ Вселенского и Сербского Патриархов. «Церковное Управление за границей, – читаем в постановлении Соединенного присутствия, – еще до получения возможности доложить о своем возникновении Св[ятейшему] Патриарху Всероссийскому, добилось утверждения сперва от Вселенского Патриархата, а затем от Патриарха Сербского. Казалось бы, что существуя по благословению трех Патриархов, Высшее Русское Церковное Управление должно получить разрешение на свою ликвидацию и от всех названных членов Поместных Церквей, и посему вопросу оно ожидает указаний, как равно и о том, должно ли оно передать митрополиту Евлогию и свои полномочия над перечисленными епископиями и епископами»[253].

Нельзя, по мнению Соединенного присутствия, обвинять ВЦУ заграницей и в деятельности, противоречащей патриаршему посланию от 8 октября 1919 г. Ведь Высшее Церковное Управление заграницей – правопреемник Крымского Церковного Управления. «То управление, – сказано в документе, – постановило, что помянутое послание, судя по его смыслу, имело касательство только к жителям советской России, удерживая их от бессильных восстаний против советской власти, во избежание бесцельного кровопролития. Сама же эта власть в предшествовавшем послании (февр[аль] 1918) Его Святейшеством названа безбожной, а ее агентов и участников в гонениях на Церковь то, первое послание, предает проклятию».

Участники заседания остановились также и на посланиях Карловацкого Собора. В указе говорится, что они не имеют канонического значения. Соединенное присутствие не спорит с этим. «Указ Св[ятейшего] Патриарха, – говорится в постановлении, – признает послание Карловацкого Собора не имеющим канонического значения, но такое значение имеют лишь те послания и постановления, которые утверждены Вселенскими Соборами, а свои постановления Карловацкий Собор считает имеющими только пастырское и церковно-распорядительное значение, причем никто не претендовал на то, что решение Собора “выражает собою мнение всей Российской Церкви”, как значится в указе, а только – мнение православной эмиграции»[254]. Как видим, здесь Соединенное присутствие предпочло забыть, что на этих посланиях участники Собора сами же поставили благословение Патриарха Тихона.

По мнению Соединенного присутствия, обвинять Заграничное Высшее Церковное Управление в издании этих посланий вообще неправильно, ибо ВЦУ – орган исполнительный, а послания были приняты Всезаграничным Собором.

Кроме того, решение о ликвидации ВЦУ, по убеждению участников заседания, должно приниматься Собором, ибо Собор принял решение о его создании. Далее, из текста указа следует, что проект дальнейшего устройства Церковной власти за границей, который должен предоставить митрополит Евлогий, может иметь законную силу только после утверждения указа Патриархом, Синодом и Высшим Церковным Советом, «а до того времени Русское Ц[ерковное] Управление, следуя смыслу сего самого указа, не имеет даже права и возможности прекратить свою деятельность и остается в прежнем своем виде впредь, до получения ожидаемого утверждения Его Святейшеством на будущем докладе митроп[олита] Евлогия и определенных распоряжений по вышеприведенным запросам, каковым распоряжениям оно, конечно, беспрекословно покорится»[255].