Ирвинг Финкель - Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата Страница 2

Так началось составление этого космического пазла, начатое Джорджем Смитом и продолжающееся до сего дня героическими усилиями сотрудников отдела клинописи Британского музея. При этом Смит столкнулся с проблемой, которая и сейчас преследует исследователей табличек: некоторые из них покрыты окаменевшими отложениями, полностью закрывающими клинопись. На одной такой табличке, по убеждению Смита содержавшей центральный эпизод истории об Издубаре, текст частично был скрыт под толстым слоем известковых отложений, которые мог удалить только эксперт. В музее постоянно работал археолог-реставратор Роберт Реди, пионер в своей области, буквально делавший чудеса; но как раз в тот момент он был в отъезде на несколько недель. Читая описание этого эпизода, сделанное позднее Э. А. Уоллисом Баджем, хранителем Смитовского отдела Британского музея [3], мы можем только сопереживать Джорджу Смиту:

Смит по природе был очень нервной и чувствительной личностью; досадное отсутствие Роберта Реди привело его в неописуемое раздражение. Он предполагал, что эта табличка содержит очень важный фрагмент эпоса, и его нетерпение проверить свою гипотезу выражалось в чрезвычайном возбуждении, день за днем все более возраставшем. Наконец Реди вернулся и получил от Смита табличку для очистки. Увидев, как много с нее придется снимать отложений, он, по-видимому, засомневался в успехе, но заявил, что сделает максимум возможного. Через несколько дней, однако, он сумел привести табличку в тот вид, в котором мы ее знаем сегодня, и передал ее Смиту, работавшему в тот момент с Роулинсоном в комнате над кабинетом музейного секретаря. Смит взял табличку в руки и принялся читать клинописные строки, только что появившиеся на свет Божий благодаря усилиям Реди; когда он понял, что они содержат именно тот фрагмент эпоса, который Смит ожидал увидеть, он произнес: «Я первый человек, читающий это после двух с лишним тысяч лет забвения».

Положив табличку на стол, он вскочил и начал ходить по комнате в большом возбуждении, а затем, к изумлению окружающих, начал раздеваться.

Эта театральная реакция Смита была мифологична сама по себе, так что впоследствии все ассириологи воздерживались от подобных проявлений своих чувств – вероятно, приберегая их на тот случай, когда и им доведется открыть нечто столь же удивительное. Хотя мне, признаться, часто приходила в голову мысль – не следует ли считать эту реакцию Смита на поразившую его новость симптомами эпилептического припадка.

Публичное заявление о своей находке Смит сделал в декабре 1872 г. в Лондоне на 3-м заседании Общества библейской археологии[4]. Присутствовали многие высокопоставленные особы, в том числе архиепископ Кентерберийский – поскольку тема доклада имела серьезные последствия для авторитета церкви – и даже премьер-министр Уильям Гладстон, весьма интересовавшийся классическими древностями. Заседание завершилось поздно вечером при всеобщем энтузиазме.

Джордж Смит в 1876 г. с экземпляром своей книги «Халдейский рассказ о сотворении мира»

Новость буквально наэлектризовала присутствовавших, как перед этим самого Смита. В 1872 году всякий знал Библию вдоль и поперек, и было попросту невозможно переварить известие о том, что у канонической истории о Ковчеге и Потопе имеется версия, записанная варварским образом на куске глины, раскопанном где-то на Востоке и хранящемся в Британском музее. Наутро об этом сообщили газеты и, конечно, любой омнибус в любом лондонском пригороде гудел от вопросов – «а вы тоже слыхали об этом удивительном открытии в Британском музее?».

В 1873 г. газета Daily Telegraph профинансировала поездку Смита в Ниневию на раскопки с целью найти дополнительные фрагменты эпоса. Он преуспел в этом намного быстрее, чем, вероятно, предполагалось; как только газета получила от него телеграмму с известием о находке еще одного недостающего фрагмента истории о Потопе, дальнейшее финансирование экспедиции прекратилось и ее пришлось немедленно завершить. Интересно привести рассказ об этом самого Смита:

Я телеграфировал владельцам Daily Telegraph о своем успехе, о том, что я нашел недостающий фрагмент истории о Потопе. Они опубликовали эту новость в номере от 21 мая 1873 г., но по неизвестным мне причинам опубликованный текст телеграммы отличался от того, что я послал. В частности, в опубликованном тексте есть слова «так как сезон завершается», которые можно понять как якобы высказанное мною мнение, что сезон, подходящий для ведения раскопок, подходит к концу. Но я считал ровно противоположное и вовсе не писал этих слов в телеграмме…

Это был урок всем будущим археологам: если вы нашли нечто выдающееся на начальном этапе экспедиции, ни в коем случае не сообщайте об этом никому, и в особенности тем, кто ее финансирует, вплоть до последней профинансированной недели.

«Табличка Daily Telegraph» DT 42, раскопанная Смитом в Ниневии

Смит достаточно точно изложил содержание своей новонайденной таблички: «В ней описывается, как строился ковчег и как он заполнялся; она почти полностью закрывает самый существенный пробел, остававшийся в этой истории [о Потопе]» (Смит 1876, с. 7). Он не понял, однако, что этот фрагмент вообще не принадлежит эпосу о Гильгамеше, а является, как мы увидим позже, фрагментом другого похожего, но еще более древнего мифологического рассказа о Потопе, называемого по имени его героя «Сказанием об Атрахасисе» (в реконструкции Смита это имя звучит «Атар-пи»).

Косвенным свидетельством того, насколько тогда прославился Смит, может служить, например, следующая очаровательная заметка в выпуске журнала о почтовых марках The Philatelist за 1874 год:

Почтовому ведомству приходится обрабатывать большое количество писем, адресованных иностранцам, живущим в Лондоне. Причудливое написание адресов на многих из этих посланий заставило бы, наверное, даже г-на Джорджа Смита, специалиста по ассирийским табличкам в Британском музее, в отчаянии рвать на себе волосы. Но самый неудобочитаемый адрес из полученных когда-либо нашим почтовым ведомством был на конверте, пришедшем недавно из Индии. Наши сотрудники и эксперты не смогли ничего разобрать в этом фантастическом узоре из клякс, черточек и закорючек, похожих на крошечные фотографии каких-то странных насекомых. Лучшие лингвисты Британского музея тоже ничем не смогли помочь, равно как и сотрудники Министерства по делам Индии. Знатоки малагасийского языка, языков пали и каннара, самые ученые лингвисты, живущие в метрополии – все оказались беспомощны, как когда-то восточные мудрецы перед мистическими письменами на стене дворца Сеннахирима[2]. Наконец нашлись два ученых мужа в квартале Бейсуотер, которые объяснили, что адрес написан буквами языка телугу[3], а адресатом является Ее Королевское Величество, названная на конверте просто «рани», т. е. госпожой.

Джордж Смит умер молодым, довольно романтично и, можно сказать, совершенно случайно. Его смерть в Алеппо от шигеллеза (или дизентерии) принято списывать на его собственное упрямство, хотя, вероятно, невнимательность окружающих также сыграла свою роль. Его безутешная вдова Мэри осталась жить с пятью маленькими детьми на скромной государственной пенсии. Говорят, что в час кончины Джорджа Смита его дух вошел в немецкого ассириолога Фридриха Делича, в тот самый момент переходившего улицу в Лондоне напротив своего жилья [5]. Мэри Смит, наверное, и представить себе не могла, что имя ее мужа станет впоследствии столь знаменитым; но это имя по праву связано для нас с вавилонской историей о Потопе.

Открытие, сделанное Джорджем Смитом, поставило под сомнение сразу несколько общепринятых представлений. Казалось просто невероятным, что сюжет, столь близкий изложенному в Священном Писании, мог родиться в столь примитивном варварском мире, дойти до нас записанным на столь хрупком материале и при этом столь неоспоримым образом войти в общественное сознание. Как могли знать о Ное и о его Ковчеге ассирийцы при благородном царе Ашшурбанапале и вавилоняне при безумном чудовище Навуходоносоре? Это были серьезные вопросы, обсуждавшиеся прихожанами на церковных скамьях и соседями у садовых изгородей и настоятельно требовавшие ответа. В трезвой научной публикации Смита нельзя было найти эти ответы – их просто не было в 1875 году. Особенно важными были два вопроса:

Какой из рассказов о Потопе принадлежит более древней традиции?

Когда и как сюжет о Потопе перешел из одной традиции в другую?

Ответ на первый вопрос имеется уже давно: клинописная литература о Потопе примерно на тысячу лет старше библейского текста, при том что датировка библейского текста до сих пор представляет собой трудную проблему. Что касается второго вопроса, то на него в этой книге предлагается новый ответ.