Библейские чтения: Новый Завет - Священник Георгий (Чистяков) Страница 2

Предостерегая от увлеченности священником, о. Георгий говорил прихожанам, что священник должен быть тихим и незаметным человеком, даже почти лишенным своих личных черт, потому что он поставлен совершать таинства, он не должен заслонять собою Христа.

В конце одной проповеди о. Георгий говорит: «…я не могу сегодня не сказать вам всем огромное спасибо за эти службы, за эту нашу семью… за ту большую поддержку, которую я от вас получаю…» Пастырь милостью Божьей, он думал только о том, как помочь людям встретить Христа, чтобы Он родился в каждом сердце. Ради этого он не щадил себя, им двигала евангельская готовность «положить душу за друзей своих». Его опыт священника, исповедника многих сотен людей и, в том числе, несчастных матерей, видящих страдания своих детей, матерей, похоронивших своих детей, – весь этот необъятный по своему наполнению опыт горя, покаяния и сострадания отражен в проповедях о. Георгия. Не у каждого священника есть такой опыт. Больничное служение было для о. Георгия источником большой духовной силы, но одновременно и жертвоприношением. Возможно, именно это сообщало такую силу и убедительность его призыву не бояться трагичности жизни, потому что с нами Бог! Не бояться испытаний, потому что Христос с нами, Он среди нас, Он здесь, где двое или трое собраны во имя Его.

Христианство, которое исповедует о. Георгий и которое открывается нам в шестом томе его трудов – через беседы, проповеди и статьи, – универсально и неисчерпаемо. Его нельзя превратить в систему запретов, в маленькую норку, куда можно забиться, чтобы скрыться от жизни, спрятаться от вопросов, изолироваться от культуры, потому что это целый мир в его космическом измерении, Вселенная, пронизанная Божественным присутствием.

Наталия Большакова-Минченко,

председатель Международного благотворительного общества

имени Александра Меня,

главный редактор альманаха «Христианос»

Рига, Латвия

Март 2017 г.

Деяния апостолов. Послания

Первое послание к Фессалоникийцам

10 октября 1995 года

В прошлом году мы с вами решили, что будем заниматься апостольскими посланиями. Опыт показывает, что, хотя все мы пытаемся читать апостольские послания, хотя все мы слышим апостольские послания во время Литургии, мало кто из нас может сказать о них что-то определенное. То есть, беда наша заключается в том, что основное, главное в них оказывается не схваченным нами. Ясно, что по сравнению с пророческими речениями и другими книгами Ветхого Завета, по сравнению с Евангелием это какой-то совершенно иной жанр, в котором совершенно иным образом, чем в остальных книгах Священного Писания, передается Слово Божие.

Примерно понятно, как передается Слово Божие в пророческих книгах. Пророк – это как бы уста Бога. Пророк говорит от имени Бога, а не от своего имени. И, в общем, не так трудно выделить Слово Божие, звучащее через пророка, из текста пророчества, то есть отделить то временное, что связано с образованностью, интеллектом, литературным мастерством того или иного пророка, от Божьего Глагола, который он передает. Не так трудно, повторяю, внести поправку на эти три момента: на время написания, на интеллект, на литературный дар.

Более или менее просто работать с евангельским текстом, потому что здесь перед нами хотя бы на пятьдесят процентов – прямая речь Спасителя и рассказ о том, чту говорит и делает Христос. В общем, евангельский текст можно с легкостью уподобить иконе, на которой изображен Христос в окружении Своих учеников, в окружении тех, кого Он исцеляет, тех, к кому Он обращает Свои слова. И как икону, на которой изображен Христос, не так уж трудно использовать и не так уж сложно понять, чту в ней главное, – так и с текстом Евангелия: не так уж сложно понять, чту в нем главное. Не так сложно через неточность текста при передаче, через испорченность текста при фиксации всё-таки прорваться к оригинальному тексту, который нам так нужен и через который мы действительно слышим Божий голос.

И совсем другое дело – апостольские послания. Потому что, во-первых, в них слышится голос не пророка, который только служит как бы рупором в руке Бога, не голос Иисуса, Который к нам обращается со страниц Евангелия, а голос того или другого апостола. Причем апостол, как всякий человек, далеко не всегда, наверное, прав. Апостол далеко не всегда ясно выражает свои мысли. Кроме того, каждое послание написано в какую-то конкретную общину – это во-первых, и, во-вторых, каждое из посланий написано по какому-то конкретному поводу. И поэтому, когда кончаешь чтение Евангелия и начинаешь читать апостольские послания, то как бы сразу с неба попадаешь на землю. Сразу попадаешь из какого-то совершенно особого, сверкающего мира, где всегда в центре Сам Христос, в мир проблем, дрязг, сложностей, среди которых живет та община, ради которой написано послание. И очень часто мы из послания узнаём какие-то детали, которые нам совершенно неинтересны. Очень часто мы видим, что главное остается где-то за пределами этого послания, потому что апостол говорит, что остальное разъяснит, когда придет. А чту он разъяснит, когда придет, это до нас так и не доходит.

Поэтому часто чтение апостольских посланий вызывает у нас разочарование. Мы чего-то ждем от этого текста – и не находим. Мы ждем от этого текста ответов, и этих ответов там нет. И задумываешься даже иногда: а правильно ли делали те Отцы Церкви, те богословы первых веков, которые включили в Библию эти послания? Может быть, их надо было печатать в приложении к Священному Писанию; может быть, их надо было просто не включать в Писание? Ведь, в конце концов, не включаются же в Священное Писание сочинения людей, которые тоже жили в I веке или на рубеже II и III веков: святого Климента, святого Поликарпа, Игнатия Антиохийского. Есть множество церковных писателей, которые жили в апостольское время, которые были почти очевидцами проповеди апостолов, но их тексты почему-то в Библию не попали. А вот апостольские послания в Библию попали.

Это вопрос трудный, и, как правило, библеисты его обходят молчанием, стараются на него не отвечать. Почему, скажем, послания апостола Павла, который никогда не видел Иисуса во время Его земной проповеди, составляют неотъемлемую часть Нового Завета, а послания Климента, Папы Римского, или Игнатия Антиохийского, или Поликарпа Смирнского, которые