Роб Белл - Любовь побеждает: Книга о рае, аде и судьбе каждого человека Страница 20

Зачем Иоанн считает знамения?

Читая Библию, постепенно проникаешься пониманием: ее авторы с удивительным искусством и знанием дела создают сложнейший узор намеков, аллюзий, числовой символики. Иногда под одним интересным и важным сюжетом таится иной, с иным значением.

Увидев, как Иоанн нумерует знамения, мы задаемся вопросом: зачем он это делает? К чему эти числа? И продолжая читать, отмечая подобные случаи, мы натыкаемся на третье знамение: Иисус исцеляет расслабленного. В главе 6 он кормит немногими хлебами целую толпу и идет по воде – чудеса номер четыре и пять. В главе 9 исцеляет слепого – шестое знамение. В главе 11 воскрешает из мертвых Лазаря – чудо с большой буквы.

Семь чудес. Семь знамений.

Подумайте: насколько значимо в Библии число семь?

Встречается ли оно в описании других существенных событий?

Да, встречается. В той величественной поэме, с которой Библия, собственно, и начинается. Семь дней творения.

Но в Евангелии от Иоанна произойдет еще одно чудо – в главе 20 Иисус воскреснет из мертвых. Величайшее чудо. Восьмое знамение, по счету Иоанна. Иисус воскреснет из мертвых в саду. И мы вновь переносимся в Книгу Бытия, где после семи дней творения жизнь начинается… в саду.

Что хочет сказать нам Иоанн?

Восьмое знамение, первый день новой недели, первый день нового творения. Воскресение Иисуса знаменует собой новое творение, свободное от смерти, врывающееся прямо сюда, в строй старого творения.

Гробница пуста,

Настал новый день,

Настало новое творение,

Все преобразилось,

Одержана победа над смертью,

Старое прошло,

Явилось новое.

Иоанн рассказывает великую историю

О том, как Бог спасает все творение.

Когда кто-то говорит,

Что Иисус пришел в мир умереть на кресте,

Чтобы восстановить наши отношения с Богом, – да, это правда.

Но если принять это объяснение как основное, мы окажемся в средоточии творения. Первые христиане понимали это шире – существеннее, всеохватнее. Величественнее. Если видеть в Иисусе лишь спасителя отдельных людей от грехов и смерти, то и Евангелие станет благой вестью только для людей, а ведь Бог воскресением Иисуса начал движение к обновлению, восстановлению и примирению всего «на земле и на небе» (Кол 1:20), как и было изначально задумано. Смерть и разрушение побеждены в полном, всемирном масштабе. Люди призваны вписать собственную историю в гораздо более широкий контекст, охватывающий все творение.

Охватывающий, разумеется, и людей.

Авторы Посланий постоянно подчеркивают: благая весть о распятии и воскресении обращена ко всем и каждому. Павел пишет: подобно тому, как в первой человеческой паре согрешило и вкусило смерть все человечество, так «во Христе все оживут» (1 Кор 15). Он пишет Титу: «Явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков» (Тит 2:11). Сведя всю мировую историю к одной фразе, Павел разъясняет римлянам: «Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни» (Рим 5:18).

Павел не одинок в своей вере. Пастырь Иоанн пишет своей пастве: Иисус – «Агнец Божий, берущий на себя грехи мира» (Ин 1:29), Иисус – «умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Ин 2:2).

Как часто в ответ на вопрос, почему они ушли из Церкви, люди отвечают: «Но она такая… узкая».

Еще бы не узкая.

Как только из благой вести изымается ее космический масштаб, она становится узкой.

Как только главной заботой становится как бы не согрешить или как бы не попасть в ад, евангельский сюжет обедняется донельзя.

Вариант Евангелия, в котором постоянно, тупо утверждается «принадлежность» одной группы, а другая остается «вовне» – такой вариант искажает самую суть обновления «всего и на небесах, и на Земле».

И в-третьих: распятие и воскресение нужно воспринимать также на личном уровне.

Это космическое событие имеет отношение к тому, что каждый из нас делает каждый Божий день. Это некий ритм, реальность, узор, заложенный в самих основах творения и пронизывающий наши души.

Сказав Богу «да», открывшись Иисусу, животворящей жертве креста, мы входим в жизнь. Он – источник, сила, образец, гарантия того, что путь смерти и возрождения – единственный путь в ту жизнь, которая действительно вдохновляет и животворит.

Иисус постоянно говорит о смерти и возрождении. Он призывает нас отпустить прежнее, обратиться, покаяться, исповедаться, отречься от старых путей. Он говорит о жизни, которая родится из его смерти, он обещает, что эта жизнь по-весеннему забьет в нас, как только мы уморим свое эго, свою гордыню и самооправдание, самодостаточность, мятежность, тупое упорство непременно идти «своим путем». Пока мы цепляемся за свои грехи и вражду – аж костяшки побелели, – мы подобны деревьям, не желающим расстаться с мертвыми листьями. Но если застрять в осени, весна так и не настанет.

Отдавший свою жизнь обретет ее, сказал он.

Так устроен мир.

Так устроена и душа.

Так устроена жизнь: нужно умереть, чтобы жить.

–

Эту истину открыл для себя Эминем?

Наркотики, отчаяние, боль – достиг ли он дна, ударившись с такой силой, что в нем что-то умерло – прежнее, жесткое и неподатливое, не способное процвести жизнью?

Наткнулся ли он на истину, древнюю как мир, – жизнь рождается из смерти?

Умер ли он в этом смысле – и потому вернулся?

Потому надел крест?

Ведь мы все хотим обрести новую жизнь.

Хотим увериться, что приговор еще не прозвучал,

Хотим увериться, что вселенские силы на нашей стороне,

Хотим уже в пятницу знать, что наступит воскресенье.

И потому крест остается столь важным для нас символом – напоминанием, иконой, знаком, открывающим нам самое глубокое наше желание: быть частью нового творения.

Потому что так устроен мир.

Потому что это принес нам Иисус.

Смерть и воскресение.

Отдать старую жизнь ради новой —

Одно проходит, другое приходит.

Вслед за пятницей – воскресенье.

Умрем – и возродимся.

Так устроен мир.

Глава 6

Камни и вода жизни

Я только первый год работал священником, когда ко мне явился человек и рассказал такую историю: прежде он имел обыкновение каждый вечер выкуривать косячок и засиживаться за кухонным столом до рассвета, делая наброски. И однажды ночью он, как всегда, сидел один за столом, курил травку и рисовал, как вдруг кухня наполнилась присутствием тепла и всепокоряющей любви. Настолько сильным, ощутимым было это присутствие, что тот человек не мог усидеть на стуле – он рухнул на пол, распростерся в ночи на полу своей кухни и почувствовал – более того, в ту минуту он знал наверное, – что Бог говорит ему о своей безусловной и безграничной любви, и единственный мыслимый путь для него был с той ночи – принять эту любовь и последовать за Иисусом.

Так он и сделал.

Полностью изменив свою жизнь.

Одни люди, услышав такой рассказ, восхитятся и скажут: «Велики дела Господа!» Другие, склонные к мистике, загадочно улыбнутся: «Неисповедимы пути Господни». И есть люди вроде меня, у которых первая мысль будет:

«Ничего себе траву чувак покурил!»

Кто-то и вовсе сочтет эту историю безумной, скажет, что вот и видно, как к вере тянутся странные и шаткие умом, чтобы не сказать слабоумные, – у этих людей как раз и случаются видения, с помощью которых они оправдывают свои патологии, маргинальность.

Включи лампу – какой только мошкары не налетит!

Но дело в том, что подобных историй я наслушался немало. Странных, нелепых, чуть ли не извращенных – и все они подлинные.

От той или иной истории удастся отмахнуться, но на одну «выдумку» приходится десяток, от которых так легко не отделаешься. Несуразные истории, в которых спрятана странная истина.