Владимир Попов - Стопы благовестника Страница 20

— Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные! — выкрикнул молодой человек, вставая с колен. — Это слова нашего Спасителя! Он дает душам мир и избавление от греха!

— Мы счастливы, что уверовали в Господа! — свидетельствовали дамы. — Вкусите и познаете, как благ Господь!

Уличное служение продолжалось в течение часа. Затем под барабанный бой и пение группа организованно проследовала в палатку, где стояли стулья. Дама обходила каждого присутствующего с вопросом: "Спасен ли ты?" Если кто говорил, что знает Бога, она желала ему небесного благословения. Многие выходили вперед и свидетельствовали о личном духовном возрождении. Василий Гурьевич тоже кратко рассказал о своем обращении к Богу.В Южной Дакоте Павлова встретил Август Либиг, немецкий баптистский проповедник, который в 1884 году рукоположил Василия Гурьевича на служение пресвитера Тифлисской общины. Либиг рассказал, как в Лодзи его арестовали и выслали за границу. В одном доме с ним живет дочь с ребенком, ее муж-миссионер умер на пути из Африки в Америку.Василий Гурьевич непременно хотел посетить и город Кульм в Северной Дакоте, где обосновался брат Рейхерт, проживавший ранее в Тифлисе. Кульм оторван от железной дороги и Павлову пришлось добираться на извозчике. На каменистых степных просторах кое-где появлялись посевы пшеницы, но очень скудные, без наливных колосьев. Твердая земля, блеклая растительность, холодный климат — все это напоминало Оренбургские степи.Рейхарта не застали, но в его доме Павлов познакомился с Нибуром, студентом баптистской семинарии из Рочестера, который проповедует в местной церкви во время летних каникул. По случаю приезда гостя братья решили устроить собрание. Люди быстро собрались в дом Божий по звону церковного колокола, но радостное торжество омрачило печальное известие. В соседней общине у одного брата умер одиннадцатилетний мальчик. Много детей в этой местности погибало ежедневно от дифтерита и Василия Гурьевича приглашали проповедовать на траурных богослужениях.Вернувшись в Кульм, Павлов наконец-то встретился с Рейхартом, который был очень рад видеть представителя Тифлисской общины. Рейхарт сразу же повез Павлова в окрестные церкви, где Василий Гурьевич проповедовал и рассказывал о своей трудной судьбе.Немало пришлось потрудиться Павлову и у переселенцев из Тульчи. Это были в основном немецкие баптисты, но в городе Горвей Павлов встретил и русских верующих. Алексей и Федор Николаевы после выезда из Тульчи жили вначале в Канаде, но там сильные морозы побивали пшеницу и они решили перебраться сюда. Беседуя и молясь с Василием Гурьевичем, они расспрашивали о своих родственниках в Тульче.Брата Кривцова Павлов увидел в Чикагском отеле. Он принадлежал к секте скопцов и за это был сослан в Сибирь. Познакомившись с баптистами после ссылки, он принял евангельское учение и был крещен братом Василием Васильевичем Ивановым. Из-за частых преследований он выехал в Америку.В Чикаго главная христианская достопримечательность — это Библейский институт Муди. Братья предоставили Василию Гурьевичу возможность осмотреть этот центр христианского образования. Когда Павлов прибыл в Филадельфию, брат Шульте показал ему Баптистское издательское общество. Громадное шестиэтажное здание включает в себя редакцию, типографию, склады и книжный магазин. Финансовую базу для этого учреждения заложил богатый баптист Крозер. Беседуя с секретарем общества, Павлов просил помощи об издании маленького духовного журнала на русском языке. Выехав из Филадельфии, Павлов на несколько дней сделал остановку в Нью-Йорке.Посетив местные немецкие общины, он 10 июля сел на пароход, отправляющийся в Бремен.На обратном пути погода была тихая и морская болезнь не мучила Василия Гурьевича. Изредка побаливала голова, но по мере приближения к Европе, самочувствие улучшалось. Среди палубных пассажиров было очень много славян — поляков и русских из Галиции. После долгого плавания, увидев маяк у английского берега, все пассажиры высыпали наверх и закричали: "Земля! Земля!"Утром 28 июля бросили якорь в Бремергафоне. Из-за отлива пассажиров до берега возил малый пароход. В Бремен Василий Гурьевич приехал на поезде.Встречи с братьями немецких городов были кратковременными и 7 августа Василий Гурьевич оказался среди своих домашних и друзей в Тульче.Не успев как следует оправиться от заокеанского путешествия, Павлов осенью собрался навестить верующих в России.Девятого октября вместе с женой они переправились через границу и прибыли в Одессу. Стоило Василию Гурьевичу добраться до Таврической губернии, как сразу почувствовалась старая затхлая атмосфера духовной несвободы. После утреннего богослужения в Астраханке верующие спрятали Василия Гурьевича в чулане, потому что уряднику уже кто-то настрочил донос о приезде небезызвестного Павлова.До Ростова и Царицына доехали без приключений. На хуторе Тамбовка, недалеко от станции Котельниково братья упросили его остаться на неделю, предлагая вызвать Богданова из Владикавказа для свидания. Богданов приехал утром в воскресенье. На послеобеденное богослужение явился пристав и пригласил Богданова и Павлова проследовать в полицию. Прибывший через три часа полицмейстер вместе со своим помощником снял допрос с проповедников.

— Были ли Вы в Гамбурге для получения образования? — спросил помощник пристава у Василия Гурьевича. Павлов ответил утвердительно.

Порывшись в своих бумагах, полицейские чины приказали задержать благовестников до особого распоряжения. Богданова и Павлова заперли под замок в тесной комнате, где находилась жесткая кушетка и кусок рогожи под голову. Утром Василия Гурьевича оштрафовали на 10 рублей за просроченный паспорт и вместо него выдали проходное свидетельство с правом следования 25 верст в сутки, нигде в пути не останавливаясь.Богданову выдали такое же свидетельство до Лодзи, несмотря на то, что он здешний мещанин.Только в конце ноября Павловы смогли попасть в Тифлис. Василий Гурьевич проповедовал среди молокан и баптистов. 11 декабря была устроена совместная вечеря любви и Василий Гурьевич подробно рассказал о необычной поездке в Америку.Заезд на родину был как мимолетное сновидение.На следующий год Павлова вынудили опять удалиться в Румынию.

Слово защиты

Немало упреков бросали Василию Гурьевичу в связи с тем, что он покинул на время Россию. Даже близкие друзья воспринимали этот шаг Павлова как отказ от борьбы за дело Евангелия.Регулярно переписываясь с пресвитером Бакинской общины Василием Васильевичем Ивановым, он делится соображениями о превратностях своей судьбы: "Здесь я в настоящее время не имею никакой радости, противодействие даже со стороны немецких проповедников, голод в стране. Признаюсь, что и в Тифлисе бывает тягость, когда вспомнишь прежние истории с Ворониным, да и братья едва ли обеспечат меня. Но главное, нужно на все иметь указание от Господа и идти не впереди, а позади столпа облачного… Напрасно ты думаешь, что только каприз удержал меня от возвращения в Россию, Ты сам знаешь, что я едва мог выехать. Лучше жить здесь, нежели скучать в России с сомкнутыми устами".В служении проповедника Василий Гурьевич видел не только задачу провозглашения спасительной миссии Иисуса Христа; проповедник Евангелия — это пророк, призванный Промыслом Божиим оказывать помощь гонимым и обездоленным, предназначенный ограждать истину от невежественных и грубых нападок на нее противников живого христианства."Как и должно мне помышлять о всех вас, потому что я имею вас в сердце в узах моих, при защищении и утверждении благовествования, вас всех, как соучастников моих в благодати^' — говорит апостол Павел о сущности евангельского призвания. — Фил. 1,7.И само благовестие, и защита его от всевозможных посягательств, по учению Нового Завета, — благородный христианский долг. Поэтому как только в России появился независимый евангельский журнал "Беседа", Павлов стал его активным сотрудником. Это первое периодическое издание сектантов, основанное Иваном Степановичем Прохановым в 1890 году.Через четыре года издательство вынуждено было переместиться за границу, где журнал начал выходить типографским способом и круг его корреспондентов намного расширился. Евангельские христиане, баптисты, толстовцы свободно соседствовали на страницах журнала. Помимо проповедей и духовных статей издатели открыли специальный раздел под названием: "Слово защиты", куда помещали сообщения, письма о жизни общин, материалы юридического характера."Через "Беседу" мы можем достичь и уже достигли, что западные христиане и правительства знают больше о настоятельности нужд верующего народа, — писал главный редактор И.С. Проханов. — Издание "Беседы" служит делу распространения евангельского движения и благу тех, кто участвует в нем".В самый разгар победоносцевских гонений Павлов безбоязненно выступает в "Беседе", рассказывая о беззакониях и бесчинствах над верующими неправославного исповедания в России.Оказавшись за границей, Павлов получил беспрепятственные возможности для несения ходатайственного служения. Заботясь о правовом положении христиан, он вступает в переписку с известным исследователем русского сектантства марксистом В.Д. Бонч-Бруевичем. Врожденная деликатность и степенность помогали Василию Гурьевичу легко находить общий язык с представителями иных мировоззренческих принципов."Я со своей стороны готов вести знакомство со всеми людьми, которые стремятся к свету, ищут делать добро ближнему и стоят за свободу совести", — отмечал он в письме к Бонч-Бруевичу.Находясь в эмиграции, Бонч-Бруевич оказывал немалые услуги гонимым русским верующим. Он продолжал собирать, систематизировать и выпускать материалы, связанные с преследованиями сектантов царским правительством. Василий Гурьевич был для Бонч-Бруевича ценнейшей находкой. Павлов прошел страдальческий путь, принципиально не принимая казенного христианства, участвовал в правозащитной деятельности. Кроме личного опыта Павлов располагал сведениями о столкновениях единоверцев с произволом полиции и местного духовенства."Я вполне сочувствую Вашей цели – издать материалы для освещения истории сектантства, — пишет Павлов Бонч-Бруевичу. — Это будет иметь огромное значение для будущих исследователей сектантства, которые будут читать факты для беспристрастной оценки умственного и религиозного движения нашего русского народа".Будучи свободным от духовной гордыни, Василий Гурьевич не стремился защищать только лишь узкоконфеесирнальные интересы, но, болея о горькой доле преследуемых, он печалится и о судьбе России."Молитва — преступление, наказуемое по 29-й статье Уложения о наказаниях штрафом до 50 рублей или на 2 месяца в тюрьму. Не доказывает ли это, что наше отечество, лучше сказать официальная Россия, идет, назад, а не вперед, — горестно заключает он. —; Нигде во всем свете, даже у язычников и у турок, общественная молитва не считается преступлением, потому что они дозволяют свободно молиться всем христианам. Говорят, что штундисты вредны, потому, что они отвергают военную службу, не принимают присяги. Пусть будет так. Так наказывайте их за эти преступления. Какие бы убеждения штундисты не имели, но если они сходятся для поклонения Богу, то в этом акте не может быть найдено вреда или зла. Но, если, положим, штундисты вредны, то баптисты должны бы пользоваться терпимостью, потому что признают существующие власти и подчиняются им, насколько это не противоречит их совести. На это начальство просто заявляет, что закон о веротерпимости существует для баптистов немцев, а русских баптистов у нас нет, то есть хотят сказать не должно быть, потому что, несмотря на все отрицания их есть тысячи. Из настоящих актов видно, что компетентным судьей и богословом является сельский1 староста и становой пристав. Раз они признают кого-нибудь штундистом, то и быть посему. Что Ратушный баптист, об этом свидетельствует священник Рождественский, а суд продолжает наказывать его как штундиста".Это письмо Павлова Бонч-Бруевич опубликовал в книге: "Преследования баптистов евангельской секты", изданной в 1902 году в Лондоне.Юридическая неразбериха, о которой пишет Василий Гурьевич, продолжалась и после 1897 года, когда вышел специальный царский Указ о том, что Положение Комитета министров от 4 июля 1894 года касается исключительно штундистов и не может быть распространяемо органами административной власти на другие вероисповедания.Общественное движение в защиту преследуемых верующих поддерживали многие прогрессивные деятели русской культуры: Бобрищев-Пушкин, Пругавин, Мельгунов, Стахович на страницах периодической печати говорили, что насилие над совестью бессовестно и где нет свободы, там нет искренности, нет веры правой и неправой.Обеспокоенность положением русских протестантов росла и в европейских странах. Благородную миссию взяли на себя братья Чертковы. Они организовали в Лондоне издательство "Свободное Слово", которое выпускало журналы с информацией о бедствиях народных правдоискателей. Составляя предисловие к работе Бонч-Бруевича "Преследование баптистов", Чертковы отмечали: "Ни один народ не может удовлетвориться без осмысливающей его существование религии, — иначе ему грозит духовно-нравственное вымирание. В какую бы сторону его временно не сворачивали разные вожаки и течения общественной жизни, он в лице лучших, наиболее самобытных своих представителей будет искать высших идеалов и вырабатывать свои новые основы жизни. И в какую бы сторону не отклонялись различные мистические и рационалистические секты, впадая в ошибки и односторонности, для нас нет сомнения, что в конце концов не законодательные меры, не революционная ненависть, драка и убийства, не социалистический материализм, но единственно религиозный подъем вынесет жизнь русского народа к свету, даст ему новые лучшие идеалы и приведет к более совершенным формам жизни и поэтому каждый из нас, кому дороги народные интересы, надлежит придти на, помощь этим геройским мученикам за веру".Писатель-народник Степняк-Кравчинский, увидев в крестьянском богоискательстве здоровые освежающие силы, способные обновить общество, пишет роман: "Штундист Павел Руденко", Эта книга, изданная на английском и русском языках, познакомила читающую публику с подвижничеством молодых исповедников евангельской веры.Журнал "Беседа", регулярно публикуя сообщения из России, описывает драматические ситуации, в которых ясно просматривается искренность гонимых и святое желание поступать достойно звания христианского."В конце концов правительство оказывается введенным в недоразумение относительно наиболее верной в гражданском отношении части населения, — говорится в одном из номеров. — Отсюда проистекают все преследования вроде того, что произошло в станице Закон-Юрте Терской области, где находится маленькая община баптистов, которые несмотря на всю свою слабость, оказались победителями в борьбе, несмотря ни на какие угрозы местного священника. Сей последний проклинает с кафедры, анафематствует, а баптисты молятся за него и за всех православных, чтобы Господь не вменил Это во грех. Священник просил разогнать собрания еретиков: их арестовывают и сажают в темную, а они там поют псалмы";Голос Василия Гурьевича Павлова в то время тоже присоединился к голосам людей с чуткой и доброй совестью, кому небезразлична была судьба христиан, попавших в немилость к правительству и казенному духовенству. Рукопись Павлова о ссыльных верующих в Закавказье была включена Бонч-Бруевичем в книгу о преследованиях русских баптистов."Все сосланные братья весьма благодарны за поддержку, оказываемую им протестантскими странами всех наименований, иначе их участь была бы еще хуже, — писал Василий Гурьевич. — Правительство же русское очень недовольно, если кто хочет облегчить участь сосланных. Когда получают деньги с почты, то всякий раз спрашивают получателя, кто ему послал деньги и прочее".Животрепещущие материалы Павлова легли в основу известной работы Бонч-Бруевича "Значение сектантства для России".Несмотря на приверженность атеистическому мировоззрению, Бонч-Бруевич в те годы сочувствовал свободолюбивому евангельскому движению и довольно точно сумел подметить жизнестойкость, духовную и социальную значимость протестантских общин:"Несомненная заслуга сектантов та, что они впервые доставили в деревни в больших массах Евангелие, из которого внимательные деревенские читатели вычитывали, что на свете можно жить не только так, как живут они, крестьяне, по завету своих предков, но и совершенно по другому, — более возвышенной лучшей жизнью. Баптизм водружал взаимопомощь, поддержку, солидарность. Баптистами было заложено начало крепкой, своеобразной, самостоятельной тайной организации среди населения. Эта организация жила своей жизнью. Баптисты организовали свои школы, приюты, устраивали съезды и, несмотря на все преследования со стороны правительства, все умножаются и умножаются".Непродолжительные поездки из Румынии в Германию и Чехословакию Павлов частично использовал для привлечения внимания местных христианских кругов к нуждам их русских собратьев. На деловых и духовно-назидательных конференциях Василия Гурьевича постоянно просили рассказать о личных испытаниях, связанных с проповедническим служением на русской ниве. Рассказ Павлова дополняли приезжие проповедники из России: Фрей, Шульц, Герасименко, Ружевич, Реймер.Впервые Павлову довелось присутствовать на конференции в Бланкенбурге, где по традиции собирались христиане различных вероисповеданий. Они образовали Евангельский Союз и регулярно устраивали встречи для совместного изучения Священного Писания.Негусто заселенные места с перелесками и лугами располагали к духовным размышлениям. На пути к городу взор путешественников притягивает средневековый замок Вартбург. Эта крепость стала в свое время убежищем для гонимого Мартина Лютера. Смелый реформатор готовил здесь бесценный подарок немецкому народу, он переводил Библию с латыни на общедоступный язык.Павлову понравилось, что местные организаторы встречи чередовали поучительные беседы с евангелизационными служениями."Опять после обеда на открытом воздухе было собрание в пользу миссии между магометанами, — записал он в дневнике. — Говорил обращенный мулла по-турецки с переводом на немецкий. Но самым лучшим было то, что союзные люди принадлежали к разным исповеданиям, но меж ними царили Дух Божий и небесное единство".Выбрав свободное время, группа русских верующих вместе с немецкими друзьями преклонили колени на горе, взывая к Богу о даровании России полной свободы проповеди Евангелия.В Праге Василию Гурьевичу показали знаменитую историческую достопримечательность. Павлов увидел Вифлеемскую площадь, куда стекались жители города слушать огненные проповеди Яна Гуса.Через неделю Павлов оказался снова в Тульче. Почти следом за ним приехал Герасименко с Аксинией Рябошапкой. Спутница известного проповедника, вынужденного закончить земной путь на чужбине, считала дни, ожидая разрешения от правительства на возвращение в Россию.О смерти Ивана Григорьевича Павлов раньше сообщал в письме В.В. Иванову: "5 февраля почил в Господе, в Софии, в Болгарии брат Иван Григорьевич Рябошапка. В последний раз я виделся с ним прошлый год на конференции в Рущуке. Жена его пока еще жива, а детей у них не было".Проводив весной в Россию сына Павла, Василий Гурьевич еще сильнее затосковал по родным местам. Да и встреча с Герасименко и Аксинией Рябошапкой, отъезжавшими на Родину, вызвала томление души по Отечеству."Я переживаю теперь переходное время. С одной стороны жаль бросить и здешнюю общину, потому что не нахожу себе преемника, но с другой стороны жаль и братьев в России, да и весь русский наш народ, который в настоящее время просыпается от векового усыпления и начинает сознательно усвоять учение Христово и строить на нем свою жизнь, — пишет Василий Гурьевич Иванову. — Я всецело отдаюсь в волю Божию и готов идти, куда Господь меня пошлет".Павлова огорчало, что духовное состояние Тифлисской общины нельзя было считать благополучным. По сообщениям Иванова неустройства возникали от частых вспышек духа партийности. Группа Воронина и Мазаева стремилась занять господствующее положение среди верующих. Переписываясь с Ивановым, Василий Гурьевич выражал решительное неодобрение действий этих людей. Он и здесь выступал как защитник принципов евангельской свободы:"Я нахожу, что Дей Иванович, сам того не замечая, пошел по опасному пути и вводит в наше церковное устройство тиранство соборов и уничтожает самостоятельность общин. Я буду бороться против такого направления всеми силами, насколько поможет мне Господь".Василий Гурьевич понимал, что не все члены Тифлисской общины будут рады его возвращению. Как у властей, так и среди зараженных горделивыми чувствами верующих его авторитет и духовное влияние вызовет неудовольствие. Предвидя неблагоприятные обстоятельства, он все-таки принимает решение ехать в Россию.Восемнадцатого июня 1901 года Павлов уведомил о своих планах Бонч-Бруевича: "Несмотря на то, что в России нет свободы, я намерен еще в текущем году опять выехать в Россию, чтобы потрудиться там в проповедании Евангелия".Бонч-Бруевич не раз предлагал Василию Гурьевичу встретиться в Швейцарии, но Павлов не мог позволить себе это путешествие из-за нехватки денег."Что касается моей поездки в Швейцарию, то у меня есть там несколько друзей и с Вами лично познакомиться я тоже желал бы, тем более, что месяца через два я намерен снова переселиться в Россию, — пишет Василий Гурьевич. — Я вижу лишь одно препятствие: недостаток денежных средств. О сведениях не беспокойтесь, я постараюсь, чтобы наши братья посылали Вам. "Свободную мысль " получил".По просьбе Бонч-Бруевича, Василий Гурьевич, выезжая из Тульчи, отправил ему свою автобиографию. Фактические материалы, подготовленные для Владимира Дмитриевича, Павлов снабжал существенным примечанием:"Я даю Вам совет — выпускайте книжки по сектантству без примеси всего другого. Иначе враги наши могут обвинить нас, что мы проводим социалистические идеи и воспользуются этим для большего угнетения отщепенцев".Рекомендации своего аккуратного и предусмотрительного корреспондента Бонч-Бруевич принял во внимание. Большая серия по освещению религиозных движений, напечатанных им, содержала основные факты в чистом, виде с краткими пояснительными комментариями юридического характера.Возвращался из эмиграции Василий Гурьевич с чувством исполненного долга. Как христианин и служитель Евангелия он постарался делать то, к чему призывал его голос совести, — сказать всю правду о единоверцах в условиях российской действительности. По примеру великого апостола язычников, он был поставлен Богом "защищать благовестников". — Фил. 1, 17.Осенью 1901 года семья Павловых вновь обрела приют в родном Тифлисе.

Работа в Закавказье и поездка на Всемирный конгресс