Монах Лазарь (Афанасьев) - Торжествующий дух Страница 20

На праздник Троицы приехал в Павловск сын К. Р. Константин с товарищем, офицером, потерявшим на войне руку. В домовой церкви была праздничная обедня, – все стояли с цветами, К. Р. с букетом роз. Погода стояла благодатная. Они гуляли по берегу Славянки. Но вот настал Духов день. «Нездоровилось, – пишет К. Р. (это было 11 мая). – За день было несколько приступов спазматических болей в груди, действующих удручающим образом на настроение».

19 мая был убит в бою под Львовом муж дочери К. Р. Татьяны князь Константин Багратион-Мухранский. Когда тело его привезли в Петроград, Княгиня Татьяна была на костылях, так как незадолго до этого выпала из коляски и повредила ногу. Однако, после первых панихид, она в сопровождении брата Игоря поехала с телом мужа в Грузию, в древнюю Мцхету, где в патриаршем соборе Светицховели (Животворящего Столпа) была усыпальница грузинских царей с древних времен. Князь Константин, как потомок их, должен был быть похоронен здесь.

Она попрощалась с отцом. «Он перекрестил меня, – вспоминала матушка Тамара, – смотря прямо в глаза, мы оба сознавали, что больше не увидимся и что он мне дает последнее благословение».

Во Мцхете Татьяна и Игорь получили теле грамму о кончине отца. Они выехали в Петербург по Военно-Грузинской дороге…

К. Р. скончался 2 июня. Как это произошло, вспоминает дочь К. Р. Вера Константиновна, которой тогда было 9 лет. «2-го (15-го по новому стилю) июня 1915 года в Павловске, в своем кабинете, отец сидел в кровати и раскладывал пасьянс[9]. В спальной мать примеряла летнее платье, собираясь в деревню. Я сидела в отцовском кабинете на диванчике и читала «Хитролис»[10]. Комната была очень большая, продолговатая, в три окна, в нижнем этаже Павловского дворца. Мы с отцом как раз поджидали его сестру Королеву эллинов Ольгу Константиновну. Тетя Оля, как мы ее называли, в эти дни развлекала отца чтением классиков. Меня же привлекали к этим чтениям, что бы приохотить к родной литературе. Время шло, но тетя Оля все не приходила из лазарета, где она работала хирургической сестрой. Вошел камердинер и доложил, что королева задерживается на операции и опоздает. Вскоре после его ухода я услышала, как отец стал задыхаться. Мне было тогда девять лет и я еще недостаточно отчетливо понимала характер болезни отца, но слышала о его припадках, а потому и поняла, в чем дело. В страхе, стремглав, бросилась я к матери, самостоятельно открыв тяжелейшую зеркальную дверь, и побежала чрез материнский будуар, через столовую и сени в спальню. «Папа не может дышать!» – в ужасе закричала я. Однако камердинер, видимо от испуга не понимая меня, нервно смеясь, топтался на месте и ничего не предпринимал. «Скорей, скорей, Аракчеев! – кричала я. – Папа плох!» От волнения я прыгала на месте и топала ногами. Но было уже поздно. Все кончилось».

«В своем горе мы тогда не заметили, – заключает свои воспоминания Вера Константиновна, – как милостиво было Провидение, призвав Отца в иной, лучший мир. К великому нашему счастью, он не увидел революции со всеми ее ужасами, так трагически коснувшимися именно нашей семьи».

Траурный манифест Государя гласил: «Божиею милостию Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем всем Нашим верным подданным: Всемогущему Богу угодно было отозвать к Себе любезнейшего Двоюродного Дядю Нашего Великого Князя Константина Константиновича.

Его Императорское Высочество скончался, после продолжительной и тяжкой болезни, во 2-й день июня, на 57 году от рождения. Покойный Великий Князь Константин Константинович посвятил свою жизнь отечественной науке и положил много труда и забот по высшему руководству делом военного образования юношества, давшего столь доблестный состав офицеров, геройские подвиги коих в настоящую войну навсегда запечатлеются в истории Русской Армии.

Оплакивая утрату любезнейшего Дяди нашего, Мы уверены, что все верноподданные Наши разделят скорбь, постигшую Императорский Дом Наш, и соединят молитвы свои с Нашими об упокоении души усопшего Великого Князя.

Дан в Царском Селе во 2-й день июня, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятнадцатое, Царствования же Нашего в двадцать первое.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: Николай».

Государь Император пишет в своем дневнике:

«2-го июня. Вторник. В 4.20 отправился в Аничков к Мама с Ольгой и Татьяной. Вернулся в 7 час. и принял Сазонова. После доклада вошел маленький Георгий Константинович и сообщил о кончине Кости. В 9 ¼ поехали в Павловск на первую панихиду. Там были: тетя Ольга, Мавра и Митя; из взрослых сыновей никого…

3-го июня. Среда…После обеда поехали в Павловск на панихиду. 5-го июня. Пятница…После обеда поехали на панихиду в Павловск. Было все семейство.

6-го июня. Суббота…К 2 час. прибыл с Ольгой, Татьяной и Марией в Павловск к панихиде. После нее гроб был перенесен вниз и поставлен на лафет. В 4 ч. отправились в город. Мама и остальная часть семейства ожидали прихода траурного поезда, который подошел через десять минут; шествие направилось мимо собора Семеновского полка по Гороховой, по набережной Фонтанки, чрез Марсово поле на Троицкий мост. В крепость пришли в 7.10. После панихиды вернулись в Царское Село в 8 ½ час.

8-го июня. Понедельник. В 10.10 отправился с Эллой, Ольгой, Татьяной и Марией в город прямо в Петропавловский собор. Заупокойная Литургия и отпевание продолжались два с половиной часа. Грустно было смотреть на тетю Ольгу, Мавру и в особенности на бедную Татьяну Константиновну, когда опускали тело Кости в могилу!»

Возвращавшиеся из Мцхеты Татьяна и Игорь приехали в Петроград почти к самым похоронам. Прямо с вокзала поспешили в Петропавловскую крепость. «Гроб стоял высоко, – писала она, – над несколькими ступенями, и почетный караул вокруг. Государь Император сделал замечание, почему духовенство не было в одинаковых облачениях. Старший брат Иоанн пригласил столько епископов, столько священников, всех, кого только знал, так что не хватило придворного облачения. Совершались Литургии и панихиды… Тело почившего Отца вскрывали и бальзамировали. Нашли язву в сердце. Вспомнили, что последнее время он говорил: «У меня так болит сердце, точно там рана…» Погребение в новой усыпальнице, с впечатлением холодности и неуютности. В 1911 году первой там была погребена Бабушка, Великая Княгиня Александра Иосифовна. Отец лежит рядом с ней. А Матушка, в беженстве скончавшаяся 11-го (24-го) марта 1927 года, письменно завещала, когда будет возможно, перенести ее в Россию и похоронить рядом с возлюбленным Супругом».

Война продолжалась. Сыновья К. Р. и Князь Владимир Палей были на фронте. В сборнике стихотворений Палея, вышедшем в 1916 году (первый экземпляр книги он получил буквально под бомбами, – при налете вражеских аэропланов на русские позиции), были стихи, посвященные К. Р. – кроме цитированного выше: «На смерть К. Р.» (написано 4 июня 1915 года) и «Тень Иосифа Аримафейского. Светлой памяти К. Р.» (в феврале 1916-го). Вот это, второе из названных, стихотворение:

Настал молчанья час, и вновь мечты бегут,И снова луч возник невидимого света —Благослови меня на плодотворный труд,О тень прекрасная усопшего поэта…В моей душе давно мерцает огонек,Я, на пути моем видения разбросив,Мечта давно зовет – но этот путь далек:Благослови ж меня, молящийся Иосиф…Тебя призвал Господь, ты улетел от нас,И чужд теперь вдвойне житейскому ты пиру,Но ты пришел ко мне в безмолвный этот час,Держа еще в руках свою немую лиру.Да, ты пришел ко мне напомнить мне о том,Что только тот поэт, кто верит в жизнь иную,Кто, видя скорбь и смерть в сияньи золотом,Не оскверняет злом свою тропу земную.И ты пришел ко мне, Иосиф христианин,Иосиф ласковый, Иосиф вдохновенный,Сказать, что нет конца кругу земных кручин,Но что всего сильней поэт проникновенный.И словно ветерок, гонящий прочь грозу,Сомнения мои живительно рассеяв,Сказал ты: «Примет Бог невольную слезуТого, над кем толпа смеется фарисеев.Ты песню не спеша докончи здесь свою,И встречу я тогда тебя у райской двери…»И я внимал тебе, и я теперь поюТвоей правдивости, твоей глубокой вере…О, дай мне те слова надежды и любви,Перед которыми ничто людей страданья,И лирою своей меня благослови,Исчезнувший певец весны и упованья.

Часть вторая

Торжествующий дух

Торжествующий дух

Сказание о Царственных мучениках, брошенных большевиками в старую шахту под Алапаевском в ночь на 5/18 июля 1918 года

1. У старой шахты

В истории человечества есть много великих событий, но ни крушение, ни возникновение государств или цивилизаций, ни знаменитые битвы народов, ни революции не сравнятся никогда с тем, что принес в мир Господь наш Иисус Христос, вочеловечившийся от Духа Свята и Марии Девы, преданный, распятый, погребенный и воскресший в третий день. Крест Голгофы светом жизни пронизал все будущие века. И тотчас после этой великой Жертвы начали восходить на свои кресты святые христианские мученики.