Меир Левинов - Средневековая еврейская философия Страница 20

9. Сказал мусульманский ученый: В нашей книге достаточно много рассказывается о Моисее и сынах Израиля. Никто не может отрицать того, что Он наказал фараона, разделив воды моря, спас тех, кто имел счастье удостоиться Его благоволения, и покарал разгневавших Его. Он давал им манну и воду в пустыне в течение сорока лет. Он говорил с Моисеем на вершине горы, остановил солнце в дни Иегошуа и помог ему побороть могущественных врагов.

10. Сказал Кузари: Видимо, я должен обратиться к евреям, ведь они — остатки израильского племени, и я вижу уже, что любое доказательство любой религии о том, что есть на земле Б-жественное Учение, приводит именно к ним. После этого он пригласил к себе одного из еврейских мудрецов и попросил его рассказать о вере евреев.

И мусульманин, и христианин вынуждены указать на еврейские корни своих религий. Позиции и того, и другого изложены достаточно полно, но при этом следует обратить внимание на структуру ответов каждого из них. Оба они начинают изложение с тем, общих для их религии и иудаизма, а во второй части излагают те пункты, в которых они с иудаизмом расходятся. Христианин рассказывает о непорочном зачатии, Троице, о материализации бога в образе Христа. Мусульманин со своей стороны рассказывает о Коране и пророчестве Мухамеда. Принципиальный момент для дальнейшей книги состоит в том, что на вопрос: "Откуда вы знаете, что Бог обращается к людям?" — и тот, и другой ссылаются на нескольких людей (например, на Мухамеда мусульманин). Но, в конце концов, и тому и другому приходится сослаться на исторический опыта сынов Израиля: стояние у горы Синай и исход из Египта, пророки.

Призванный царем раввин на вопрос об основах еврейской веры отвечает:

1:11. Сказал ему рабби: Мы верим в Б-га Авраама, Исаака и Яакова, который вывел сынов Израиля из Египта силой знамений и чудес, который питал их в пустыне и даровал им страну после чудесного перехода Иордана; который послал Моисея с миссией Торы, продолженной многими пророками, возвещавшими Тору и учившими о вознаграждении, ожидающем тех, кто соблюдает ее, и о каре грозящей тем, кто ее нарушает. Мы верим во все, что написано в Торе, а это охватывает бесчисленное множество вопросов.

Уже здесь Иегуда Галеви начинает проводить основную линию своего произведения. Мы знаем Бога не из теоретических рассуждений, а из откровения, из нашего исторического опыта. На самом деле этот ответ являет собой возражение скорее философу, чем другим религиям, хотя бы потому, что ниже Хазар произносит фразу: "Но представители других религий ближе к вам, чем философы".

12. Сказал Кузари: Я не собирался спрашивать евреев, ибо знал, что из-за жалкого своего положения они забыли о прошлом, а унижения и нищета не позволяют им возвыситься нравственно.

13. Сказал рабби: я вижу, что ты презираешь нашу бедность и униженность. Но этим гордились те великие народы, которых ты упомянул. Они гордились тем, кто сказал: "Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую, а если некто украл у тебя плащ, отдай ему рубашку". Лишь через сотни лет, пройдя презрение, муки и смертельную опасность, его учение и следующие ему достигли поразительной силы. Тот же сын прошли и сыновья Исмаила, пока не достигли власти. Именно такими людьми они гордились, а не королями, достигшими вершины власти… Так что мы в нашем положении гораздо ближе к Богу, чем если бы были у вершины власти в мире.

Это несколько парадоксальное построение, согласно которому слабость и униженность являются свидетельством силы и избранности. В качестве аналогии рабби приводит сердце:

2:36–38. По отношению к другим народам народ Израиля, как сердце по отношению к другим частям тела. Он более всех раним и более всех жизнеспособен. Сердце постоянно находится в болезненном состоянии, его все время поражаю заботы, страдания и страх, укор и ненависть, любовь, опасность. Его темперамент постоянно изменяется в зависимости от климатических перемен и колеблется между избытком и недостаточностью. Дурная пища, напитки, движение, заботы, сон и пробуждение — все на него влияет, в то время как остальные органы остаются в покое.

2:39. Мне стало ясно, каким образом оно ранимей других органов. Объясни, каким образом оно жизнеспособней других.

2:40. Разве могут скопиться в нем дурные вещества, может в нем воспаление, рак, нарыв или язва, паралич или ослабление, как это случается в других частях тела?

2:41. Нет, этого не может быть, ибо при малейшем присутствии чего-то подобного должна наступить смерть. Сердце обладает тонкой чувствительностью из-за чистоты и сильной циркуляции в нем крови. Оно ощущает малейшее приближение чего-либо, что может ему повредить, и отдаляет это от себя, пока только есть силы. Другие органы не так чувствительны, поэтому дурные вещества скапливаются в них, пока то не приводит к болезни.

2:42. Таким образом, чувствительность и ранимость сердца навлекают на него множество болезней, и они же служат причиной того, что болезни получают отпор…

Именно близость к Богу определяет несчастное положение еврейского народа, потому как грехи (духовные заболевания) других народов не влекут немедленного оперативного вмешательства Бога, более того, успех или неуспех других народов и других религий имеют вполне "естественное" объяснение:

2:44. Всевышний сказал: "Только вас Я знаю из всех семей на земле и потому покараю вас (за все ваши грехи)" (Амос, 3:2)… Всевышний не дает грехам задерживаться в нас, чтобы они не могли погубить нас, как это сделал Он с аморитянами…

2:32. Много нас или мало, каково бы ни было наше положение, Б-г живой, Творец наш, всегда нами правит и поддерживает нас в нашем положении, в каком мы сейчас находимся, — рассеянии и в изгнании.

2:33. Сказал Кузари: Да, это верно. Трудно себе представить, чтобы какой-нибудь народ, оказавшись в изгнании, не стал другим, а тем боле в течение столь длительного времени, когда столько народов бесследно исчезло.

Здесь ясно видно, что близость народа Израиля к Богу имеет два последствия: во-первых, из-за этой близости те преступления, которые другим бы народам сошли и не повлекли бы наказания небесного, народ Израиля подлежит наказанию свыше. Именно таким наказанием является изгнание. С другой стороны даже в дни наказания Всевышний не оставляет свой народ вниманием, не позволяя ему пропасть в таком бедственном положении. Как нетрудно заметить, эта концепция является раскрытием слов Торы: "И даже когда они (израильтяне) будут жить в странах врагов своих, не станут презирать их, не отрину, не уничтожу, в нарушение заключенного Мной союза с ними" (Левит\Ваикра 26:44).

Однако есть вторая сторона бедственного положения народа Израиля, связанная не только с их высоким статусом, но и с высоким предназначением. Для наглядности в объяснение этой идеи р. Иегуда Галеви приводит образ зерна:

4:23. Есть у Всевышнего особая, мудрая тайна в том, что он держит нас в изгнании, подобная мудрости, видимой в зерне. Зерно, попадая в землю подвергается изменениям, и, казалось бы, обращается в прах, воду и грязь, и как будто не остается и следа от прежнего зернышка. Но затем оказывается, что зерно это изменило прах и воду так, что они стали его собственным естеством. Оно изменяет их ступень за ступенью, пока не утончатся элементы и не станут подобными ему, и тогда зерно очищается и может принять б-жественное действие и форму первого зерна, и оно становится деревом, дающим плоды, подобные тем, из которого проросло. Таково учение Моисея. Всякая религия, черпающая из него, в основе своей ему уподобляется, хотя и кажется, что она его отвергает… В конце времен, когда все его признают, все станут такими плодами и будет дерево одно. Тогда превознесут и оценят тот корень, который прежде поносили.

Здесь кроме мистического объяснения необходимости Изгнания для исполнения дальнейших планов Творца, мы видим, что р. Иегуда Галеви вновь возвращается к теме, на которую он намекнул вначале книги. Там, представляя царю религии, он описывает их по двум пунктам — близость с еврейской религией и происхождение от нее, и с другой стороны, отличие их от первоисточника. Здесь он утверждает, что все эти религии являются не более чем переходным этапом к последующим мессианским временам, так что в конце дней все религии сольются вокруг "корня закона Моисеева".

Лекция 12 Иегуда аЛеви. Откровение и разум

О Боге, Его атрибутах и Именах

Мы уже обсудили представления р. Саадии-гаона о взаимоотношении разума и Откровения. Напомним, что Саадия, может быть, несколько наивно, полагает, что правильно прочтенное Откровение не может войти в противоречие с правильно построенным философским построением. Посмотрим, как себе представляет отношения Откровения и разума Иегуда Галеви.

Появление философа на первых же страницах книги Кузари с самого начала указывает на проблему, поставленную автором: в каких отношениях находится философия (в данном случае аристотелевская) с Откровением, в каких отношениях находятся философия и религия. Здесь мы обнаруживаем, что философ отвергает любую религию, отказывает царю в возможности пророческого послания. Речи, вложенные автором в уста философа, уже доказывают, что его мнение отличается от позиции Саадии-гаона, и ни о какой двойной истине речи быть не может.