Мартин Хенгель - Мартин Хенгель. Недооцененный Петр. Страница 21

Отказ от брака и даже запрет на брак, основанные на дуалистическом представлении о том, что тело есть зло, мы находим (причем в виде настоятельного требования) только в платонизирующем дуалистическом гнозисе и радикально-аскетических энкратитах II века, для которых «материальный», видимый мир уже не является благим творением Божьим и которые поэтому относились к телу принципиально враждебно. Пастырские послания, написанные в первые два десятилетия II века {392} и обращенные против опасности зарождающегося, еще едва определимого содержательно «гнозиса» (1 Тим 6:20), числят среди лжеучений также и запрет на брак (4:3). В противовес этим учениям неизвестный автор вновь весьма трезво требует того, «чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей» и «управляли домом» (5:14). Разумеется, он предполагает, что руководители христианских общин, как правило, женаты: епископ «непорочен, одной жены муж», т. е. второй брак после смерти первой супруги для него как носителя сана считался неприличным. Кроме того, он должен «хороню управлять домом своим» и «детей содержать в послушании». Если он не способен на это, то как будет он «печься о церкви Божией»? (3:2 слл.) Послание к Титу предъявляет то же требование к «старейшинам» (пресвитерам). Всякий из них должен быть «муж одной жены» и «детей иметь верных» (Тит 1:6). В соответствии с этим раннехристианская паренеза вслед за ветхозаветной, иудейской и стоической традицией придает большое значение упорядоченной семейной жизни, основанной на любви Христовой. Эти семьи, в домах которых собирались христиане, были центрами местных общин.

То обстоятельство, что мы так мало узнаем о семейных отношениях из наиболее ранних христианских текстов, связано с тем, что они вообще чрезвычайно скупы на сообщение информации о конкретных людях и о личных деталях биографического характера. Например, во всем солидном по объему корпусе Павловых посланий мы не находим ни слова о родителях и семье Павла. Только Лука сообщает нам, что он родился в Тарсе, был римским гражданином и сын его сестры жил в Иерусалиме, т. е. и сама сестра, очевидно, тоже жила там {393}. В центре как Евангелий, так и посланий стоят не отдельные лица и их семейные дела, а спасительное дело Христа, проповедь Иисуса и апостолов, т. е. Евангелие и проистекающая из него вера, а также призыв к жизни в Духе, ориентированной на Христа.

3. Более поздние сообщения о семьях апостолов

И все же мы имеем несколько немногочисленных и разрозненных сообщений, относящихся к миссионерской деятельности отдельных семей. Так, Лука рассказывает в Деян 21:8 о том, что Павел с его многочисленными спутниками был принят во время своего последнего путешествия в Иерусалим в Кесарии, «в доме благовестника Филиппа, одного из Семи», у которого было четыре дочери, которые были девами и пророчицами. Этот Филипп ― загадочная фигура, о которой нам известно чуть больше, нежели о других миссионерах первохристианства {394}. В списке Семи (Деян 6:5), выбранных из числа иерусалимских «эллинистов», он занимает второе место вслед за первомучеником Стефаном. Изгнанный из Иерусалима, он отправляется с миссией сначала в Самарию, а затем обращает эфиопского казначея, возвращающегося на свою родину (Деян 8). Кроме того, он изображен как миссионер в городах палестинского побережья Средиземного моря («пока не пришел в Кесарию», 8:40). После этого Филипп исчезает из повествования Луки {395} и появляется вновь лишь в качестве отца четырех пророчествующих дочерей и гостеприимца Павла в 21:8 сл., незадолго до Пятидесятницы 57 г. Между этими событиями прошло, видимо, 23–24 года {396}. Очевидно, он, будучи свободным странствующим миссионером, создал собственную семью в Кесарии, портовом городе и официальной столице римской провинции Иудея. О его жене Лука не говорит ни слова, упомянуты только четыре вдохновенные девы, в это время уже взрослые. Они были настолько примечательным явлением, что Лука, повествующий здесь от первого лица множественного числа, сам видевший их, сопровождая Павла в его путешествии {397}, счел нужным сообщить о них. Можно предположить, что Филипп был главой первой домашней общины в Кесарии и питал симпатию к Павлу, невзирая на те нападки, каким тот подвергался со стороны иудеохристиан. Лука прямо сообщает, что путешественники «войдя в дом Филиппа благовестника <…>, остались у него». Таким образом, Павел и его спутники, среди которых находился и Лука, в течение нескольких дней были гостями Филиппа.

Уникально то, что о Филиппе и его дочерях мы имеем, кроме того, сообщения, относящиеся к более позднему времени (II в.) и притом относительно надежные. Предположительно в связи с серьезным конфликтом между иудеями и «эллинами» в Кесарии накануне Иудейской войны (66 г. P.X.) они переселились во фригийский город Иераполь. Папий, который впоследствии был там епископом, еще лично слышал от дочерей Филиппа удивительные истории о чудесах {398}. Наиболее подробно сообщает о Филиппе и его дочерях, живших позднее в Иераполе, Поликрат, епископ Эфесский, в письме римскому епископу Виктору, написанном около 190 г. (он был к тому времени около 65 лет христианином) {399}. Он делает это в связи со спором о праздновании Пасхи, чтобы в письме к римскому епископу подчеркнуть апостольский авторитет малоазийского предания.

«Ибо в Азии нашли упокоение великие светила, которые восстанут в последний день при возвращении Господа. В тот день Господь грядет со славою с небес и посетит всех святых. Это Филипп, один из двенадцати апостолов, почивший в Иераполе, с двумя своими дочерьми, достигшими преклонных лет, но оставшихся девами, в то время как еще одна дочь, пребывавшая в Духе Святом, лежит в Эфесе, и Иоанн, возлежавший на груди Господа, который был священником, свидетелем веры и учителем, и почил в Эфесе (…) {400}».

Этот Филипп отождествляется здесь с апостолом Филиппом (в отличие от Деяний, где «благовестник» и «апостол» различаются {401}), как это имеет место, очевидно, уже в четвертом Евангелии, где Филипп из Вифсаиды представлен как главный ученик после Петра, а затем и у Папия, которого нужно относить к Иоаннову кругу. Поэтому нельзя полностью исключить, что апостол и благовестник были одним и тем же лицом. Возможно, что он сознательно перешел из круга Двенадцати в коллегию «Семи» {402}. Другой вариант объяснения тот, что малоазийские христиане хотели поднять статус своего Филиппа в противовес ссылкам христиан Рима на Петра и Павла, а потому отождествляли благовестника с апостолом. В любом случае обращает на себя внимание то обстоятельство, что любимый ученик Иоанн занимает второе место после Филиппа. Мне представляется, что под этим Иоанном подразумевали не «апостола», а «ученика Господа», тождественного «старцу» (пресвитеру) Иоанну у Папия и во Втором и Третьем Посланиях Иоанна. Церковное предание свидетельствует о нем, начиная с Тертуллиана и Деяний Иоанна, что он остался неженатым {403}. Бытовало подобное предание и об Андрее, брате Петра, который, согласно Деяниям Андрея, практиковал радикальный аскетизм и в особенности старался препятствовать заключению браков. Поликрат, родившийся около 125 г., происходил из старой христианской семьи, из которой до него уже вышло семеро епископов, которых он называет своими родственниками (). Он сам стал восьмым. Можно предполагать, что по меньшей мере часть их были отцами семейств и что сын наследовал сан за отцом {404}. Поликрат, очевидно, пользовался сообщениями, отличными от того, что было известно Луке за сто лет до него, а также от сообщений Папия и Прокла (римского монтаниста, жившего в одно время с Поликратом {405}), так как у него говорится не о четырех, а о трех дочерях Филиппа, из которых две были пророчицами и до старости оставались незамужними, умерли, как и их отец, в Иераполе, и там же погребены, а третья похоронена в Эфесе ― вероятно, потому, что она жила там в замужестве. То, что и она «пребывала в Духе Святом», говорит о сохранении ею христианской веры. Мы лишь с трудом можем представить себе, какими «оживленными» были богослужения в домашней общине Филиппа в Кесарии, а позднее в Иераполе, если в них участвовали четыре или три вдохновенных пророчицы. Лучший комментарий дает к этому Павел в своем описании «энтузиастического» богослужения ранней эпохи в 1 Кор 14:26 слл. Слова «жены в церквах да молчат» (если они вообще не являются позднейшей вставкой) призваны умерить «энтузиастический» пыл. 1 Кор 11:2-12 показывает, что исполненные духа женщины вполне могли произносить в церквах «пророческие речи». Важнейшая фраза в этом трудном тексте стоит в конце и подводит итог сказанному (11:11): «Впрочем, ни муж без жены, ни жена без мужа в Господе». Это может быть отнесено к раннехристианскому браку вообще. Эти четыре дочери Филиппа ― а тем самым косвенным образом и то, что этот важный первохристианский миссионер был женат ― упоминаются потому только, что эти четыре девушки обладали особым духовным даром, служившим проповеди веры и потому, что это было ― в такой семейной форме ― исключительным случаем, забыть который было невозможно {406}. Позже, во второй половине II века на них ссылались как на образец монтанистские пророки и пророчицы {407}.