Вечное Евангелие в вечно меняющемся мире - Джон Паулин Страница 29

Как–то раз мы обсуждали этот текст со студентами на занятиях, и один из них поднял руку. Его звали Клифтон Дэвис, обращенный голливудский актер. Когда я дал ему слово, он сказал: «Я недавно навещал одного своего старого друга в Калифорнии. Понимаете, в голливудской среде наркотики выполняют примерно ту же роль, что и кофе у обычных людей. На этом построено все их общение. Вот и мне мой друг предложил выкурить косячок (сигарету с марихуаной). Как вы думаете, что бы мне посоветовал апостол Павел: брать или не брать?» (На самом–то деле он, конечно, не взял.)

Если мы будем следовать совету Павла быть всем для всех, то рано или поздно окажемся в деликатном положении! Учитывая многочисленные духовные опасности, и так подстерегающие нас на каждом шагу в секулярном мире, зачем адвентисту подвергать себя еще большей опасности в попытке спасти тех, кто оказался в ловушке мирского образа жизни? Ответ Павла однозначен: «Сие же делаю для Евангелия» (1 Кор. 9:23).

Что такое Евангелие? Евангелие включает в себя весть о том, что Иисус Христос не остался в Своем приятном небесном окружении, предоставив нам спасаться самостоятельно. Он сошел на землю, стал одним из нас и соединился с нами в нашем грешном мире, в мире, враждебном ко всему, что Ему так дорого. Он совершил ради нас то, что нам самим совершить не под силу. Когда Павел делал что–то «для Евангелия», он стремился поделиться с погибающими теми великими благословениями, которыми наделил его Христос. Он не мог сидеть сложа руки во свете великого спасения, которое он получил. Поэтому в 1 Кор. 9 Павел призывает христиан последовать его примеру и, став «радикалами», благовествовать погибающим.

Павел вполне осознавал опасности, которыми был чреват его радикальный подход. Если вырвать 1 Кор. 9:19–23 из контекста, этот отрывок станет духовно опасным. В стихах 24–27 Павел совершенно четко говорит о том, что служение мирским людям таит в себе немало угроз для нашего духовного состояния: «Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы — нетленного» (ст. 24, 25).

Тленный венец, о котором ведет речь Павел, это лавровый венок, который возлагали на голову победителя Олимпийских игр, то есть древний эквивалент нынешней золотой медали. «Все эти спортсмены, — говорит Павел, — выбиваются из сил, и все ради какой–то золотой медали. А христиане стремятся к медали, которая никогда не потускнеет — эта медаль будет сиять вечно». Что он хотел этим сказать? Если атлеты во всем себя обуздывают ради чемпионского звания, то как же должны вести себя мы, кто ищет вечного венца, который обеспечит нам вечное спасение? Таким образом, вместе с «радикализмом» Павел утверждает и «консерватизм». Эти два понятия нельзя разделять, иначе служение в миру не будет иметь успеха.

Павел расставляет все точки над «и» в стихах 26, 27: «И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным».

Павел, должно быть, любил спорт, потому что он часто использует иллюстрации из мира спорта. В данном случае он смешивает метафоры, позаимствованные из соревнований по бегу и по кулачному бою. В своем благовестническом служении он не просто бьется с тенью или бегает по кругу; все, что он делает, он делает с определенной целью. В своем благовестии людям его эпохи он стал «всем для всех» — весьма радикальная методика! При этом он осознавал, что это не безопасно. Постоянные встречи с людьми, которым вы хотите благовествовать, непременно на вас скажутся. Павел понимал, что так оно и будет, и разработал для себя программу постоянных «тренировок» для сохранения собственной душевной чистоты. Он сравнивал свою духовную дисциплину с тренировками атлетов–олимпийцев. Я предложу вам подобную «тренировочную» программу в следующих двух главах.

Выражение «радикальный консерватизм» выражает то напряжение, которое вызывает в жизни подлинного христианина благовествование в секулярном обществе. С одной стороны — насущная необходимость содержать в порядке свой собственный духовный дом. Сосредоточенность на этой задаче нередко называют «консервативностью», а тех, у кого она особенно заметна, относят к «правому крылу». С другой стороны, когда мы идем благовествовать миру, мы неизбежно сталкиваемся с серьезными соблазнами: посещаем такие места и делаем такие вещи, от которых у консервативных христиан возникает ощущение неловкости. И в результате за нами может закрепиться «либеральный» ярлык, а нас самих будут относить к «левому крылу». Нам некуда деваться: человек, стремящийся служить мирским людям, вряд ли найдет понимание среди своих единоверцев.

Однако мы не должны отмахиваться от консервативной реакции на служение секулярным людям. Благовествование людям в секулярном окружении может представлять для христианина немалую угрозу. Служение в мирской среде может быть опасно для вашего духовного здоровья. Поэтому оно не для всех. Многим адвентистам лучше «оставаться дома» — ради их же собственного душевного благополучия. Зачем же я тогда пишу книгу, поощряющую благовествование постмодернистскому обществу? А затем, что тысячи адвентистов седьмого дня чувствуют призыв внести свою лепту в евангельское просвещение секулярного мира, включая родственников, друзей и соседей. Затем, что Библия ясно говорит, что мы должны проповедовать мирским людям. Затем, что этого требует глобальная миссия нашей Церкви.

Служение в миру далеко не всегда приносит радость и удовольствие. Каждый день в секулярном мире приходится принимать неприятные решения. К примеру, я терпеть не могу кофе. Несколько раз в моей жизни мне доводилось пробовать кофе, и каждый раз у меня тут же начинала болеть голова. Я стараюсь не прикасаться к кофе — нигде и никогда. Однако я вполне понимаю, что кофе в наше время стало непременным элементом межличностного общения. Современные мирские люди не мыслят жизни без кофе. Иногда после моего отказа выпить чашечку кофе с человеком между нами возникал барьер, который мне так и не удавалось полностью преодолеть. Я знаком с людьми, которые владеют искусством вежливого отказа лучше, чем я, но и они признают, что всегда немного теряются в подобных