Сборник - Чудесная нива. Детям о Христе Страница 3

Отец говорит ему, что жавороночек-то… запел! Солодовкин делает себя, глухо, – ага! – но нисколько не удивляется и крепко прикусывает сахар. Отец вынимает за проспор, подвигает к Солодовкину беленькую бумажку, но тот, не глядя, отодвигает: «Товар по цене, цена – по слову».

– До Николы бы не запел, деньги назад бы отдал, а жавороночка на волю выпустил, как из училища выгоняют, – только бы и всего.

Потом показывает на дудочках, как поёт самонастоящий жаворонок. И вот мы слышим: звонко журчит из кабинета, будто звенят по стёклышкам. Все сидят очень тихо. Солодовкин слушает на руке, глаза у него закрыты. Канарейки мешают только.

Вечер золотистый, тихий. Небо до того чистое, зеленовато-голубое, – самое Богородичкино небо. Отец с Горкиным и Василь Василичем объезжали Москву-реку: порядок, везде – на месте. Мы только что вернулись из-под Новинского, где большой птичий рынок, купили белочку в колесе и чучелок. Вечернее солнце золотцем заливает залу, и канарейки в столовой льются на все лады. Но соловьи что-то не распелись. Светлое Благовещение отходит.

Рождество Христово

Анна Зонтаг

Праведный Иосиф не знал о бывшем Пресвятой Деве Марии благовествовании, но Бог открыл ему эту тайну. Во сне явился ему Ангел и сказал: «Иосиф, сын Давидов! Не бойся принять Марию, жену твою! Родившееся в Ней есть от Духа Святого; Она родит Сына, и ты назовёшь Его Иисусом (это имя значит Спаситель), потому что Он спасёт людей Своих от грехов их».

Проснувшись, Иосиф исполнил повеление Ангела; и жили Дева Мария и Иосиф в Назарете, исполненные благодарности к Богу и ожидая всякий день исполнения того, что было обещано им.

В те дни вышло повеление владевшего Иудеею римского императора Августа произвести перепись всех его подданных. Всякий должен был вписать свое имя в том месте, откуда он происходил. Иосиф и Мария, будучи потомками царя Давида, должны были вписать свои имена в иудейском городе Вифлееме, Отчизне Давидовой, где, по предсказанию пророков, должен был родиться Спаситель. Они отправились туда.

В Вифлеем по случаю переписи собралось множество народа; все дома были наполнены приезжими. Иосиф напрасно искал пристанища для себя и Пресвятой Девы Марии; их никуда не хотели пускать, как потому, что все дома были заняты постояльцами, так и потому, что вся наружность их показывала величайшую бедность. Наступила ночь; они не находили пристанища. В самом конце города была пещера, в которой жили пастухи; они пригоняли туда стада свои. В этом вертепе родился Иисус Христос, Сын Божий. Мария спеленала Его и положила в ясли, потому что не было другого места.

В эту ночь весь Вифлеем был погружен в глубокий сон; не спали только некоторые пастухи, стерегшие в поле стада свои. Они были добрые люди. Души их были кротки и спокойны, как охраняемые ими агнцы; они были просты, как жители сел, невинны и набожны, как юноша Давид, здесь же некогда пасший овец своих.

Ночью пастухи эти увидели пред собою Ангела во всём блеске небесного сияния. Они испугались, но Ангел сказал им:

«Я возвещаю вам великую радость для всего Израиля. Этой ночью в городе Давидовом родился Христос Спаситель. Вы узнаете Его, найдя Младенца, обвитого пеленами и лежащего в яслях».

После этого пастухи увидели с Ангелом-благовестником бесчисленное множество Ангелов, славящих Бога священным пением: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, к человекам благоволение». Ангелы скрылись в небе, и темнота ночная снова водворилась вместе с тишиною.

«Пойдёмте в Вифлеем, – радостно говорили пастухи друг другу. – Пойдём. Увидим сами то, что Господь возвестил нам!»

Они вошли в знакомую им пещеру; там нашли они Иосифа и Марию и при слабом свете светильника увидели Божественного Младенца, лежащего в яслях. Они подошли к Нему и смотрели на Него с тихим, безмолвным благоговением.

Мария и Иосиф, полагавшие, что о рождении Младенца кроме них никому не было известно, удивились, видя, что оно было возвещено вошедшим к ним пастухам. Пастухи рассказали им о бывшем им явлении. Поклонившись Младенцу, пастухи возвратились к своему стаду, славя и хваля Бога за всё то, что слышали и видели. А Мария сохраняла в Своём сердце всё сказанное о Младенце.

Святая ночь

Сельма Лагерлёф

Когда мне было пять лет, меня постигло огромное горе. Пожалуй, это было самое большое горе за всю мою жизнь.

Это было, когда умерла моя бабушка. До того времени она сидела каждый день на угловом диване в своей комнате и рассказывала сказки.

Другого я ничего не помню, помню только, что бабушка сидела и рассказывала – рассказывала с утра до вечера, а мы, дети, сидели возле неё и слушали. То была чудесная жизнь. Никаким другим детям не жилось так, как нам. О самой бабушке я помню немного. Помню, что у неё были красивые, как мел, белые волосы, что она ходила сильно согнувшись и что всегда сидела и вязала чулок.

Потом я помню, что, рассказав какую-нибудь сказку, она обыкновенно клала руку на мою голову и говорила: «И всё это такая же правда, как то, что я вижу тебя, а ты видишь меня».

Ещё я помню, что она умела петь песни, но только пела она редко. В одной из этих песен говорилось о рыцаре и о морском чудовище, и припев у неё был: «Дует, дует холодный ветер на море».

Ещё помню коротенькую молитву, которой она меня научила, и стих из псалма. О сказках же, которые она мне рассказывала, у меня сохранилось лишь слабое и смутное воспоминание. Осталась только одна, которую я помню так хорошо, что могу рассказать её. Это маленький рассказ о рождении Иисуса.

Вот почти и всё, что я помню о бабушке, за исключением того, что помню всего лучше, а именно большого горя, когда её не стало.

Я вспоминаю то утро, когда угловой диван остался пуст, и невозможно было представить себе, как пройдёт этот день. Это я помню. Этого я никогда не забуду.

И я помню, как нас, детей, подвели поцеловать руку покойницы. И мы боялись поцеловать её, но тогда кто-то сказал мне: «Это в последний раз вы можете поблагодарить бабушку за все доставленные ею вам радости».

И я помню, как сказки и песни увезли со двора упакованными в длинный чёрный ящик, и они никогда уже не вернулись.

Я помню, как что-то ушло из жизни. Словно закрыли дверь в целый прекрасный, волшебный мир, куда раньше мы имели свободный вход и выход. И никого уже не было, кто бы сумел открыть нам эту дверь.

И помню, как мы, дети, мало-помалу научились играть в куклы и игрушки и жить подобно другим детям, и тогда могло казаться, что мы уже не ощущаем отсутствия бабушки и не вспоминаем о ней.

Но и сегодня, через сорок лет, когда я сижу и собираю легенды о Христе, которые слышала далеко на Востоке, в памяти моей возникает маленькое сказание о рождении Иисуса, которое любила рассказывать бабушка. И мне хочется рассказать его ещё раз и поместить его в мой сборник.

Был сочельник, и все уехали в церковь, кроме бабушки и меня. Кажется, мы были одни в целом доме. Нас не взяли потому, что одна была слишком мала, а другая – слишком стара. И нам обеим было досадно, что мы не могли поехать ко всенощной и посмотреть, как будут зажигать рождественские свечи.

Мы сидели в одиночестве, и бабушка начала рассказывать.

– Был однажды человек, – сказала она, – который пошёл тёмной ночью попросить огня. Он переходил от дома к дому и стучался.

«Добрые люди, помогите мне! – говорил он. – Жена моя только что родила, и я должен развести огонь, чтобы согреть её и младенца».

Но была глубокая ночь, и все спали. Никто не отвечал ему.

Человек всё шёл и шёл. Наконец он увидел, что где-то вдали тлеет огонёк. Он побрёл в этом направлении и увидел, что огонь горит в поле. Белые овцы лежали и спали вокруг огня, а старый пастух сидел и караулил стадо.

Когда человек, которому нужно было огня, подошёл к овцам, он увидел, что три большие собаки спали у ног пастуха. Они проснулись все три, когда он подошёл, и открыли свои широкие пасти, как будто хотели залаять, но не слышно было ни звука. Человек видел, что шерсть встала дыбом на их спинах, видел, как их острые белые зубы ослепительно сверкают при свете огня и что они бросаются на него. Он чувствовал, что одна вцепилась ему в ногу, другая – в руку, а третья повисла на его горле. Но челюсти и зубы, которыми они хотели его грызть, не повиновались им, и человек нимало не пострадал.

Тогда человек решил идти дальше, чтобы получить то, что ему было нужно. Но овцы лежали так тесно друг возле друга, спина к спине, что он не мог пробраться между ними. Тогда человек влез на спины животных и по ним дошёл до огня. И ни одна овца не проснулась и не пошевельнулась.

До сих пор бабушка рассказывала, не останавливаясь, но тут я не могла удержаться, чтобы не перебить её.

– Почему же они не просыпались, бабушка? – спросила я.