Вероника Андросова - Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова Страница 30

В образе письма очевидна параллель с книгой Откр 5: 1 (образ печати, неприкосновенности) и Откр 5 в целом (тема царствования Отца и Сына). Возникает вопрос, не является ли текст 23-й оды Соломона зависимым от Откровения Иоанна Богослова, или же оба текста возникли в некоторой общей среде[411]. Трудно дать определенный ответ, но в данном случае важно то, что «письмо» является «повелением», то есть неким документом, выражающим волю Божию. В тексте оды непосредственно после описания «письма» возникает идея о наследовании (Од. Сол. 23. 18—19). Г. Бил приводит 23-ю оду Соломона как пример раннехристианского памятника, в котором предположительно присутствует идея завещания[412].

4.5.2. Возможность толкования книги Откр 5:1 как двойного документа

Общая характеристика формы двойного документа. Форма написания книги Откр 5: 1 «внутри и отвне» позволяет некоторым исследователям увидеть в ней двойной документ. Такого рода документы впервые появились у древних шумеров в 3-м тыс. до Р. X.[413] Двойные документы содержали внутренний текст, запечатанный и сокрытый от людей, и внешний текст, открытый для всеобщего прочтения. Внешний текст был либо копией внутреннего текста, либо его кратким содержанием (форма двойных документов была описана в пункте 4.3.2 настоящей главы, с. 163).

Печати служили для защиты главного текста документа (scriptura interior) от подделки или исправления и обыкновенно ставились в присутствии нескольких свидетелей. Печати могли сниматься лишь в случае возникновения спора по поводу каких-либо деталей соглашения. При раскрытии внутреннего текста его содержание делалось доступным для прочтения, но при этом подвергалось опасности быть измененным или подделанным. Поэтому для сохранения прежней законной силы договора печати должны были быть поставлены заново[414].

В форме двойного документа составлялись деловые контракты различного характера: купчие, свидетельства, брачные договоры, долговые расписки – словом, практически все, кроме завещаний[415]. При этом мог употребляться разнообразный письменный материал: на Ближнем Востоке это были глиняные таблички, в Египте, Сирии и Палестине – папирус, в Риме – покрытые воском таблицы.

В Израиле подобная форма документов также была известна, – в частности, это следует из описания «купчей записи» пророка Иеремии: «…и записал в книгу и запечатал ее, и пригласил к тому свидетелей… И взял я купчую запись (βιβλίον τῆς κτήσεως), как запечатанную по закону и уставу, так и открытую, и отдал эту купчую запись Баруху» (Иер 32: 10—11). Итак, Иеремия призывает свидетелей, и Барух выступает в роли хранителя документа. Затем запись кладется в глиняный сосуд на хранение (Иер 32: 14). Тем самым описанные действия полностью соответствуют процедуре составления двойного документа[416].

В Римской империи «двойные документы» вошли в широкое употребление при императоре Нероне (использовались в основном среди римских легионеров); последний из найденных документов такого рода датируется III в. по Р. X. [417]

Предлагаемые основания в тексте Апокалипсиса для понимания книги Откр 5: 1 как двойного документа. Преимуществом понимания запечатанной книги как «двойного документа» является то, что оно позволяет дать прямое объяснение как наличию печатей, так и форме написания «внутри и отвне» (ἔξωθεν καὶ ἔσωθεν).

Можно возразить, что, как было сказано выше, в апокалиптической литературе образ печатей в первую очередь символизировал сохранение содержимого в тайне, а с содержанием двойного документа изначально можно ознакомиться по внешнему тексту. Но символика печатей подразумевает также и другое значение – сохранение содержания в неприкосновенности. В двойном документе печати ставились именно с этой целью – защитить документ от изменений или фальсификации.

По мнению Г. Осборна, двойной документ является самой близкой параллелью к запечатанной книге и позволяет объяснить происхождение этого образа[418].

Применение идеи о книге как о двойном документе к толкованию Апокалипсиса. Представление о книге Откр 5: 1 как о двойном документе может оказать существенное влияние на понимание последующих глав Апокалипсиса. Широко распространена гипотеза, что содержание запечатанной книги раскрывается в последующих видениях Апокалипсиса. Некоторые исследователи, считающие книгу двойным документом, развивают эту гипотезу в соответствующем направлении. К примеру, К. Штариц, Г. Борнкамм, Д. Хельхольм считают, что сначала имеет место прочтение «внешнего» текста (в главах, непосредственно следующих за Откр 5) и только затем, в дальнейших главах Апокалипсиса, осуществляется раскрытие «внутреннего». Эти предположения будут рассмотрены в главе III настоящей работы.

4.5.3. Толкование запечатанной книги как двойного документа с записью долга человечества пред Богом

Предлагаемые основания в тексте Апокалипсиса для толкования запечатанной книги как «долгового документа». Считая книгу с семью печатями двойным документом, некоторые исследователи (О. Роллер, частично К. Штариц) идут дальше и конкретизируют, какой вид документа подразумевался автором Апокалипсиса.

Отто Роллер говорит, что это становится очевидным из ближайшего контекста. Правовой документ находится в деснице Сидящего на престоле (Откр 5: 1). Неравенство участвующих сторон позволяет понять, что этот документ может содержать лишь обязательства по отношению к Богу – «но что это могут быть за обязательства, если не вина человечества пред Богом?»[419]. Поэтому Роллер заключает, что книга Откр 5:1 представляет собой «долговой документ»[420]. Он отмечает, что ап. Павел, говоря о прощении грехов, также использует юридический образ «рукописания»: «И вас, которые были мертвы во грехах… оживил вместе с Ним, простив нам все грехи, истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол 2: 13—14).

Подобного мнения придерживается также и Штариц: «Откр 5 изображает сцену суда: Бог, Владыка и Вседержитель, является судией и обвинителем, Агнец – свидетелем (ср.: Откр 1: 5), человечество – обвиняемыми», и книга как правовой документ находится в центре этого процесса[421].

Роллер отмечает, что раскрытие документа обозначает юридическое рассмотрение дела, в ходе которого долг (вина) может быть взыскан либо полностью отпущен. Тем самым раскрытие запечатанной книги ведет к «полному прощению раскаявшейся части человечества и подтверждению праведного суда для другой его части»[422]. «Плач» Тайнозрителя понимается как скорбь о невозможности прощения вины человечества пред Богом. Только Христос, Который Своей Кровью искупил вину людей (Откр 5: 9) и Которому Отец передал весь суд (Ин 5: 22), может раскрыть эту книгу. «Выражаемая ангельскими существами радость (Откр 5: 8—13) имеет причину в том, что через Христа Бог простил грехи раскаявшихся людей, и вместе с тем подтвердил осуждение непокаявшихся»[423].

Применение идеи о книге как о «долговом документе» к толкованию Апокалипсиса. Ключевой для дальнейшего повествования Апокалипсиса (Откр 7—20) О. Роллер считает тему суда. В 7-й главе показывается, что на «великое множество» верующих не распространяется действие суда (казней и кар Божиих). В 8-й главе открывается внутреннее содержание документа, «“безмолвие на небе” (Откр 8: 1) предваряет вынесение приговора, и затем начинается фактический суд»[424]. Он выражается, в частности, в казнях семи труб и семи чаш, осуждении дракона, двух зверей и всех их последователей. Еще одним подтверждением центрального характера темы суда Роллер считает видение пятой печати: мученики взывают к Богу, чтобы свершился суд и отмщение за их кровь (Откр 6: 9—11). Тем самым они торопят снятие двух последних печатей с книги, после которых начинается судебный процесс над грешным человечеством.

Критика толкования запечатанной книги как «долгового документа». Прежде всего, изначально спорным является толкование Роллером композиции и основной идеи Откр 5. Как уже было показано выше, в пункте 4.2.2 настоящей главы, Откр 4—5 нельзя назвать сценой суда; основным богословским содержанием является всемирное владычество Сидящего на престоле и Агнца. Конечно, в дальнейших главах Откровения Иоанна Богослова показывается, что это владычество будет реализовываться в Божием суде над миром[425], однако собственно для Откр 4—5 тема суда никак не может быть названа центральной. Более того, как указывает Г. Райхельт, вряд ли можно определить все повествование 8—20-й глав Апокалипсиса как «суд» и «уплату вины человечества» – оно отнюдь не исчерпывается этой темой[426].