Барт Эрман - Утерянное Евангелие от Иуды. Новый взгляд на предателя и преданного Страница 32

Глава седьмая

Евангелие от Иуды и раннехристианский гностицизм

Будучи специалистом по раннему христианству, я читаю много лекций по гностицизму. Многие годы я сталкиваюсь с тем, что люди — обычная непрофессиональная аудитория — любят говорить и слушать о гностицизме в общем и целом, потому что могут воспринять основную гностическую идею о мире и нашем месте в нем. Однако они не особенно интересуются подробностями гностических текстов, которые ничего не значат без детального исследования. Сложности этих текстов могут напрочь отбить охоту их изучать: все эти эоны, светила, архонты, своды, Плеромы и божественные сущности со странными именами: Аутоген, Барбело, Ялдабаоф, Саклас, Небруэль и так далее. Чтение этих текстов уносит в другой мир, и без карты почти невозможно по нему продвигаться. Обычно люди больше интересуются картой, чем миром, который она описывает. Мир гностицизма сложен, и в него почти невозможно проникнуть. Однако карта помогает в нем разобраться.

Карта показывает, что за всеми этими божественными сущностями, космическими оболочками, мифологическими тропами гностицизм подразумевает отчуждение от этого мира и необходимость нашего спасения из материальных ловушек этой жизни, чтобы вернуться к нашим духовным корням в другом мире. Гностики считали, что этот мир — чужая территория. Многим современным людям близка идея отчуждения. Многие из нас смотрят на этот мир и просто не понимают его. Мы чувствуем, что мы здесь чужие и мир не имеет смысла. Мы просто не принадлежим ему.

Гностики настаивали на том, что мы чувствуем себя чужими этому миру, потому что мы чужие ему. Это не наш дом. Мы здесь в плену, и нам нужно понять, как спастись из него. Как только мы получим знание (греческое гнозис) о том, как спастись, мы сможем выйти за пределы этих смертных тел, тюрем, которые заключают наши души в мир ничтожности и страдания, чтобы вернуться в божественное царство, откуда мы пришли.

Таким образом, в целом гностическое мировосприятие имеет ценность для многих из нас. Проблема заключается в деталях.

Хотя непрофессиональная аудитория не очень-то жалует подробности гностических текстов, для исследователей гностицизма они являются самыми лакомыми кусочками. Ученые ломают головы над этими деталями, написанными на древних языках (обычно коптском), исследуют их, обсуждают, полемизируют друг с другом, учат им других, пишут о них. Дайте исследователю гностицизма новый гностический текст, напичканный эонами и тайнами космоса, и он будет на седьмом небе от счастья.

Со временем появятся сотни научных книг и статей о Евангелии от Иуды. Многие из этих ученых работ будут непостижимы для простых смертных. Большинство из них тем или иным образом будут касаться гностического характера текста, поскольку это Евангелие внесет свой вклад во множество жарких непрекращающихся споров о гностицизме. Я просто упоминаю об этих дебатах в связи с моим сюжетом. Однако сейчас я скажу нечто более конкретное по поводу них и объясню, почему они имеют значение для понимания нами раннего христианского гностицизма в общем и для интерпретации Евангелия от Иуды в частности.

Нет ничего необычного в том, что у ученых существуют расхождения в мнениях по поводу такого важного исторического феномена, как гностицизм. Расхождения в мнениях — это то, чем ученые занимаются. Однако дебаты по поводу гностицизма именно в последние десять лет или около того увеличились и по масштабам, и по интенсивности. Возможно, это прозвучит иронично, но обнаружение новых текстов — то есть новых источников информации, дополнительных данных — не разрешает споры, но только усиливает их. До обнаружения тайника с основополагающими гностическими документами в Наг-Хаммади было гораздо меньше споров о том, что представляет собой гностицизм. Может показаться странным тот факт, что, чем большей информацией вы располагаете, тем меньше вы понимаете, что вы знаете, или же меньше соглашаетесь с другими по поводу того, о чем вы думаете, что знаете. Однако именно так иногда работают ученые.

Сейчас почти каждый аспект гностицизма горячо оспаривается. Ученые не соглашаются друг с другом по поводу таких базовых вопросов, как:

1. Откуда появился гностицизм? Он был изначально христианской ересью? Или возник из иудаизма параллельно с христианством? Или возник в теологических кругах платонизма и только потом претерпел влияние и сам оказал влияние на христианство (и иудаизм)? Или появился откуда-то еще?

2. Когда он появился? Был ли он отпрыском христианства, еретическим движением второго века христианской эры? Или появился в то же время, что и христианство? Или существовал до христианства и повлиял на христианскую теологию с самого ее начала?

3. Существовали ли хорошо определяемые группы гностиков с различными системами верований? Были ли отдельные группы, отождествлявшие себя с Сифом, сыном Адама и Евы (гностики — сифиане)? С учеником Иисуса Фомой (гностики Фомы)? С учителем и лидером Валентином (гностики-валентиниане)? С другими?

4. Какие тексты можно отнести к каким группам? Можно ли определить некоторые тексты как гностические, не относя их с полной уверенностью к какому-то определенному гностическому направлению? Могут ли некоторые тексты, традиционно считающиеся гностическими — например, Евангелие от Фомы и Евангелие от Марии, — больше не считаться таковыми, потому что в них отсутствуют важные для гностических текстов черты?

5. Поскольку термин «гностический» использовался для определения огромного спектра религиозных воззрений и практик древности, не стоит ли нам вообще отменить этот термин (или подыскать какой-нибудь другой)? Иными словами, если этот обобщающий термин объединяет настолько несхожие тексты и группы, не стал ли он слишком объемным для того, чтобы его использовать?

У каждого ученого, работающего в этой области, есть свое мнение по этим и связанным с ними вопросам.[70] Мне не нужно вдаваться в подробности этих споров, но я хочу обрисовать перспективы, которые, по моему мнению, наиболее убедительны.

Потом я попытаюсь показать, как эти перспективы влияют на наше понимание недавно открытого Евангелия от Иуды.

Во-первых, я не отношусь к тем ученым, которые считают, что мы должны пользоваться другим названием для гностицизма или вообще отменить этот термин. Некоторые альтернативные названия, предложенные вместо термина «гностицизм», не слишком симпатичны и не намного лучше его — например, «библейские демиургические религии».[71] Более того, я никогда не считал, что мы должны отказаться от обобщающих терминов, потому что под ними скрывается слишком много явлений. Вместо этого мы должны более тщательно решить, что этот термин будет обозначать, а что нет. Я уже отмечал, что ученым, которые считают, что термин «гностицизм» покрывает слишком большой объем, иронически предлагают отменить заодно термины «христианство» и «иудаизм», не говоря уже о более проблематичных терминах «индуизм» и «религия». Все термины сложны, и всегда существует вопрос о правомерности их использования.[72]

Я считаю, что в использовании термина «гностицизм» польза есть; с его помощью можно указывать на множество религиозных групп древности, которые учили, что освобождение от материального мира приходит с помощью тайного гнозиса (знания). Эти группы обычно считали, что душа была пленена материальным миром, и они использовали мифы, чтобы объяснить, как это произошло. Эти мифы показывают, как божественная реальность (эонов) образовалась от первоначальной духовной божественной сущности и как в результате космической катастрофы появился материальный мир. Цель гностических религий — узнать правду об этих вещах, которая в конечном счете является правдой о нас, о том, что мы пришли из божественного царства и должны вернуться в него. Истина может прийти к нам только свыше.

Я должен подчеркнуть, что, по моему мнению, чтобы текст считался гностическим, он не должен обязательно содержать сами мифы. В некоторых текстах они содержатся, например в некоторых книгах, найденных в Наг-Хаммади, таких как Тайная книга Иоанна, или Евангелие египтян, или Евгност Блаженный, или Трактат о происхождении мира. Но есть и те, в которых этого нет. Мифическая основа содержится в них имплицитно. В таких случаях читатели смогут лучше понять смысл текста, если они разбираются в ключевых моментах мифологии, на которой текст основан. Так обстоит дело, например, с Евангелием от Фомы. Многие исследователи оспаривали представления о Евангелии от Фомы как о гностическом тексте в основном потому, что в нем нет (или почти что нет) следов гностических мифов. Но я полагаю, что это абсолютно неверный подход. В Евангелии от Фомы не излагается гностический миф, но во многих его высказываниях предполагается мифическая составляющая. Текст имеет смысл, только если его прочесть с точки зрения мифологии. Это был гностический текст, написанный для гностиков, предполагающий гностическую систему мира.[73]