Внутренний СССР - Сравнительное Богословие. Книга 4, часть III Страница 34

Вследствие того, что «исламские» толпы приучены к воинственности — цивилизация исторически сложившегося ислама завоевала огромные территории, большая часть из которых принадлежала библейской цивилизации (до 7 века). Но «исламские» толпы воевали за то, чтобы попасть в рай, руководимые как правило алчными и властолюбивыми «повелителями» (последним нужно было вполне земное “богатство”). А библейские толпы вели на “заклание” как «пушечное мясо»: они вообще не понимали за что воюют, разве что, отстаивая свои территории. Ведь “христианам” рай обещан и без сражений.

Коран действительно требует от верующих «бороться на пути Бога». И это правильно — но «сражаться» можно не только силой обычного оружия (смотри приоритеты обобщённого оружия), а для этого следует прежде всего разобраться во втором контексте вопроса взаимоотношений людей с Богом, который дан в Коране. Если в нём не разобраться и не видеть его, то таких «мусульман» будут употреблять «именем Аллаха» все, кто сможет захватить власть в мусульманских государствах. Большинство же мусульман второго контекста просто не видят, первый контекст (который должен был давно уйти в прошлое — как дань эпохе становления цивилизации ислама) «заслоняет им глаза и затыкает уши»:

Коран 7

179 Мы сотворили для геенны много джиннов и людей: у них сердца, которыми они не понимают, глаза, которыми они не видят, уши, которыми не слышат. Они — как скоты, даже более заблудшие. Они — находящиеся в невнимательности.

Спрашивается: что делать Богу с такими людьми (Его творениями), которых много во все времена, а не только во времена Мухаммада? Если прочитать смысл этого аята не в обычном понимании: « те, которые находятся в невнимательности — попадут в геенну», а так, как в общем-то и написано: « геенна предназначена для многих невнимательных и невежественных», то последнюю фразу можно продолжить: « а для внимательных к Языку Жизни и Богу — геенны не существует». В общем каждый берёт из Корана то, что ему подходит: невнимательный и грешник старается избежать геенны и попасть в рай, а истинный мусульманин — должен просто не боится геенны, поскольку ему вполне достаточно его земных дел и Бога Милостивого, Милосердного, на Которого он всецело полагается, не боясь ада и не стремясь выслужиться перед Богом как Его холоп, за что попасть в мифический рай.

Есть в Коране первый контекст взаимоотношений людей якобы с Богом («зомбирующий») — но он примитивный и предназначен для невнимательных. Но есть в Коране много места второму контексту понимания взаимоотношений людей с Богом — нацеленному в человечность. Целые фрагменты Корана поясняют: почему невнимательные и недобрые люди выбирают первый контекст (выделенные нами места последующей цитаты об этом):

Коран 41

49 Не устает человек призывать добро, а если его коснется зло, то он отчаивается, безнадежен [ccii].

50 А если Мы дадим ему вкусить милость Нашу после нужды, он, конечно, говорит: "Это — мне, и я не думаю, что наступит час. А если я буду возвращен к своему Господу, то, конечно, для меня у него есть милость". Мы, конечно, сообщим тем, которые не веровали, что они совершили, и дадим им вкусить суровое наказание.

52 Скажи: "Видите ли, если он [cciii] от Бога, а вы затем не веровали в Него, кто более заблудшийся, чем тот, кто в далеком раздоре?"

53 Мы покажем им Наши знамения по странам и в них самих, пока не станет им ясно, что это — истина [cciv]. Разве не достаточно для твоего Господа, что Он о всякой вещи свидетель?

54 О! Они ведь в сомнении о встрече с Господом! О, ведь Он объемлет всякую вещь!

Люди, не верующие Богу, разговаривающему с человеком через Язык Жизни — соблазняются кораническими обещаниями рая и боятся ада (в этом слабость людей). Но, если их постигает зло — даже когда они соблюдают все требования исторически сложившегося ислама — они могут стать неверующими, предавшись вымыслу на Бога о том, что Он не помогает «мусульманину», и даже посчитав, что в Коране написана ложь. Но дело в самих людях: невозможно стать верующим Богу следуя первому контексту Корана: Бог не поддерживает соблазнившихся «зомби». Он сотворил человека, чтобы тот мог свободно судить по себе о своих поступках, а не жить под страхом рая и ада, соблюдая ограниченный спектр требований исторического ислама:

Коран 2

104 О те, которые уверовали! Не говорите: "Упаси нас!" [ccv], а говорите: "Посмотри на нас!" — и слушайте. А для неверных — наказание мучительное!

Несмотря на обилие коранических запугиваний адом (геенной) и обещаний рая, второй контекст Корана (про рай и ад) также существует. Начнём с того, что Бог — Милостивый и Милосердный (призыв, с которого начинается почти каждая сура Корана), Он, Который «сотворил много джиннов [ccvi] и людей» (Коран 7:179) никак не может оставаться Милостивым и Милосердным в следующем качестве, которое Ему придано первым контекстом Корана, идущим от наваждений прошлых эпох:

Коран 22

19 Вот — два врага, которые враждовали об их господе; тем, которые не веровали, выкроены одежды из огня, проливается на их головы кипяток.

20 Растапливается от этого то, что у них в утробах, и (их) кожи.

21 Для них есть железные крючья.

22 Всякий раз, как они захотят выйти оттуда из страданий, их вернут туда и… вкусите мучения огня!

Выделенный нами жирным фрагмент (подобных которому в Коране много) вполне подходит для описания древних восточных пыток, пыток средневековой католической инквизиции, либо в застенках «Гестапо». В Коране есть два контекста понимания Бога, которые можно свести в один правильный контекст (на базе второго контекста понимания — целеустремлённого в человечность) — лишь в том случае, если всё, отнесённое к Кораническим описаниям геенны и рая, перенести их «того мира» в «этот мир». Ведь мы только что убедились, что логика вышеприведённого отрывка — чисто земная, людская — но никак не Милостивого, Милосердного Бога, который якобы наслаждается пыткой сотворённых им же грешников в геенне. А для его поклонников «зомби» (по первому контексту) Милостивый якобы взял да устроил “халяву” — лишь за то, что они как автоматы соблюдали предписания исторически сложившегося ислама. Последнее — тоже чисто людская земная логика: «если покоряешься господину, то он может поощрить» — скорее всего наваждения, идущие от прошлых эпох (особенно на рабовладельческом Востоке), где тысячелетиями воспроизводились холопско-господские стереотипы взаимоотношений, что накрепко вошло в духовную культуру. И пытки для непослушных холопов и поощрения якобы Свыше для послушных бездумных рабов-бездельников — от “элитной” логики (в первую очередь от восточных “элит”), где и были приняты «райские сады», несметные “богатство” и гаремы — всё для индивидуального и корпоративного употребления. Такой корпорацией и стали верхушки первых халифатов (а о последующих халифатах и говорить нечего). Подобной корпорацией «праведников» выглядит и коранический рай: если сравнить стереотипы “жизни” верхушек “элит” и райские описания Корана — получится нечто подобное. Не случайно начиная с династии Аббасидов сами халифы стали себя обожествлять, устроив себе проживание в земном «раю».

С этого момента (династия Аббасидов: 762 г. — по середину X века) алгоритмика религиозного управления цивилизацией исторически сложившегося ислама мало отличается от алгоритмики управления библейской цивилизации: и там и там для верующей покорной толпы «ожидание рая в той жизни при материальной скромности и соблюдении ритуалов и правил веры под страхом ада и наказания уже в этой жизни при отступлении от веры», а для высших “элит” — «рай на земле и допустимость нарушения предписаний веры».

Как известно, и Мухаммад, несмотря на относительную праведность, участвовал в корпоративной делёжке добычи, большая доля которой полагалась родственникам и друзьям (но при этом сам вёл очень скромный образ жизни) — многие из которых просто соблазнились им и прислонились к нему (как показал опыт становления первых халифатов). Это — одно из подтверждений, почему в Кран попало наваждение, что Бог ко своей якобы жестокости ещё и якобы поддерживает бездельников в отдельно отведённом для них месте — после того, как они, не трудясь над собой, а лишь соблазняясь верой [ccvii], попадают «в сады»: