Молитвы человеческие - Елена Черкашина Страница 36

Когда много лет спустя к острову причалила шлюпка, её встретил обросший бородой белый туземец. Ему предложили покинуть остров и вернуться к людям. Но он отрицательно покачал головой:

– Нет, мой дом – здесь. Мне хорошо и мирно на этом острове. Поклонитесь от меня земле.

И остался.

У врат в Царство Небесное

Ранним-ранним утром, когда весь мир ещё спал, чистые, широкие, сверкающие золотом врата раскрылись.

Стражи, высокие юноши с мечами в руках, застыли по обе стороны. Их огненные взгляды были устремлены вниз, туда, где на голой земле, склонив понуренные головы, сидели бедняги: души человеческие, покинувшие тела сегодня ночью. Они не знали, какая участь ожидает их, а потому сидели тихо, недвижимо, скорбно: пропустят ли их во врата? Или так и останутся они навсегда по эту сторону?

Время шло. Никто не выходил из врат, никого в них не впускали. Гнетущая тишина заставляла несчастных гнуться ниже к земле, и у каждого были в этот момент одни и те же мысли: ещё и ещё раз прокручивая в памяти свою жизнь, они взвешивали, анализировали, считали. Сколько раз ошибались, где грешили, как каялись. Что решит Божий Суд? На каких весах взвесит их поступки? И станут ли эти золотые врата, манящие, прекрасные, освобождением их от долгих страданий, счастливым завершением земного пути? Слышались вздохи, едва различимый шёпот – последние молитвы, а иногда рука поднималась, чтобы стереть горячую слезу.

Внезапно в самом центре врат показалась фигура. Это был мужчина: высокий, сильный, и в его облике чувствовалась власть. Стражи посторонились, давая ему дорогу, и он медленно двинулся вниз. Головы несчастных поднимались и смотрели ему в глаза: за кем ты пришёл? Не за мной ли? Но Апостол Пётр, а это был он, медленно шёл дальше. Казалось, он кого-то искал. Иногда Святой наклонялся и пристально вглядывался в облик души. Нет, не тот… Ряд закончился, души застыли. Пётр внимательно огляделся. «Где же ты?» – говорил его взгляд. И вдруг, заметив что-то далеко в стороне, устремился туда.

В самом неожиданном месте, в каком-то прозрачном пролеске, среди тонких деревьев сидел человек. По-видимому, собственная участь совсем не волновала его: он занимался тем, что складывал шалашиком хворост, и если бы у него был огонь, то наверняка разжёг бы костёр! Более легкомысленного занятия в такой момент, казалось, невозможно представить! Но человек ничуть не смущался, а пребывал в самом благодушном настроении.

Святой Пётр подошёл ближе.

– Что ты делаешь здесь? – спросил он с улыбкой.

Человек поднял голову и добродушно ответил:

– А что мне делать там? Меня всё равно не впустят!

– Почему ты решил?

– Да куда уж мне! – человек был весел и прост. – Я ведь из этих, кому даже в игольное ухо не пройти.

– Из богачей, – констатировал Пётр.

– Из них. А если в земной жизни наслаждался, то о небесной и не мечтай, так? – человек положил ещё несколько веточек в свой воображаемый «костёр». В глазах его играли смешинки.

– Всё правильно, – подтвердил Апостол и внезапно протянул руку: – Идём!

Вот тут человек растерялся:

– Куда?

– Туда, где твоё место!

Бедняга привстал, затем побледнел:

– Ты не шутишь?

Апостол Пётр смотрел очень серьёзно.

– Но почему? – тихо спросил человек.

– Помнишь, к тебе в дом как-то вечером женщина постучала? Она попросила что-нибудь из еды.

– Не помню.

– А я прекрасно всё помню. И как твоя жена назвала её пьяницей, и как хотела дверь закрыть. А ты, ни слова не говоря, полез в холодильник и достал всё, что там было. Из той упаковки яиц женщина детям ужин приготовила. Этого ты не видел, конечно…

Человек молчал.

– Я и ещё помню, – продолжал Святой. – На корабле. Девушка, которая убирала каюту…

– Это я помню…

– Её обвинили в воровстве, а ты услышал – и тут же вмешался. И все деньги отдал. Сколько их было?

– Много.

– Да, много. А ты одним этим поступком себе дорогу в Царствие Божие проложил. И тем, что денег не пожалел, и что за невинного человека вступился. Те люди, кстати, нашли потом свои деньги, только постыдились об этом сказать. Мне продолжать?

– Не надо, – человек стоял очень прямо. Он волновался и не мог поверить, потом опустил голову: – Я никогда не был праведником.

– Стыдишься?

– Стыжусь.

– Дай твою руку.

Они шли вдвоём, и длинные полы хитона, в который был одет Святой Пётр, задевали других несчастных, ожидавших своей участи. Один из них, очень высокий мужчина, в упор взглянул на проходившего мимо Апостола, и во взгляде его читался твёрдый вопрос: «А когда же – я?» Святой чуть замедлил шаг и, обернувшись к своему спутнику, вполголоса сказал:

– Этот человек всю жизнь постился, в Храм ходил, всё, что надо соблюдать, соблюдал. А сердца доброго не имел.

И пошёл дальше.

Ворота раскрылись, стражники посторонились, давая входящим пройти. Тихий стон, как шелест, пронёсся над головами. Человек отпустил руку Апостола и с состраданием глянул на тех, кто остался.

– Но ведь у меня – никаких добродетелей, – сказал он с болью, – ничего! – и еле слышно добавил: – Я даже жене изменял.

– Ну, это я беру на себя, – сказал Пётр.

И, улыбнувшись, ввёл в Святые Врата новую душу.

Крылья, которые нас прикрывают

Глубокой ночью Ангел сидел на крыше дома и придерживал мальчика, которому не спалось. Тот смотрел на звёзды, на луну, вздыхал, думал о чём-то своём. А Ангел любовался нежными изгибами детского лица.

«Когда он вырастет, будет ли вот так сидеть на крыше? Станет ли смотреть на звёзды? Или уставший, измотанный, просто повалится на кровать и уснёт крепким, тяжёлым сном?» И Ангел тоже невольно вздохнул. Чуть позже он улетел, – когда мальчик осторожно спустился вниз и отправился спать.

Прошли годы. Уже повзрослел, стал юношей тот паренёк, что сидел на крыше. Но всё так же устремлялся к звёздам его взгляд. А его неизменный спутник, Ангел, широким крылом раздвигал для него облака.

Но однажды юноша встретил девушку. И теперь он искал звёзды в глазах любимой. «Так устроены люди, – думал Ангел, – они влюбляются и теряют потребность смотреть ввысь». Он сидел на крыше один, наблюдая за ходом небесных светил. Но однажды услышал смех и увидел девушку, которая поднималась, увлекая за собой юношу.

– Идём, – говорила она, – я покажу тебе что-то.

Очень осторожно она подвела друга к самому краю и глянула вниз.