Филипп Дженкинс - Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий Страница 4

Чтение таких текстов неизбежно вело к усвоению содержавшихся в них идей, даже если идеи эти были где-либо и когда-либо осуждаемы как «еретические». Хотя средневековые читатели восхищались этими древними преданиями как назидательными историями, многие из таких текстов были глубоко проникнуты древними «ересями». Альтернативные писания предоставляли средневековым христианам непрерывный доступ к еще не забытым окраинным мирам ранней церкви.16

Известная максима гласит: lex orandi, lex credendi[14], или, иносказательно, «То, как мы молимся, есть то, во что мы верим». Что бы ни выражалось в официальных символах веры и теологических утверждениях, – все это происходит в рамках регулярной религиозной практики, отражающей реальную веру и доктрину той или иной религиозной общины. Если исходить из этого принципа, то всякое описание развития христианской доктрины должно уделять первостепенное внимание альтернативным евангелиям. Столетиями многие из этих неканонических текстов признавались церковью, допускались для литургического чтения и цитировались как авторитетные некоторыми крупными учеными и богословами. Записанные в них предания формировали физическую ткань церкви, давая материал для сюжетов, изображавшихся на церковных картинах и витражах. На самом деле обычные миряне читали эти тексты для назидания и развлечения, и, вопреки мифу, в христианской Европе к XIII веку сложилась значительная читательская аудитория, включавшая как мирян, так и клириков. Если эти тексты не были каноническими, то не были также и исключенными или осужденными.17

ЭТИ «ДРУГИЕ» ТЕКСТЫ СООБЩАЛИ СОДЕРЖАНИЕ многим популярным христианским сюжетам, чтимым большинством верующих, прежде всего, конечно, мирян, и влияние их сохраняется и сегодня. Хотя иные неспециалисты полагают, что они знают апокрифическую литературу, они удивились бы, узнав, насколько глубоко они впитали многие ее влияния, сами того не осознавая.18

Когда современные верующие празднуют Рождество, когда мы видим сцену с рождественскими яслями, мы свидетельствуем влияние Протоевангелия детства от Иакова, т. н. Первого евангелия, написанного около 170 года. Это – альтернативное евангелие, составленное раньше, чем спорные евангелия Иуды и Марии, и никогда не терявшее своих читателей. Оно рассказывает о рождении и детстве Девы Марии и дает дополнительные сведения о рождении Иисуса, не включенные в официальные евангелия. Этот текст очень почитался в православных церквах восточного и византийского мира, и его идеи циркулировали на латинском Западе, распространяясь через производные от него версии или через плагиат на его основе (включая Евангелие Псевдо-Матфея). Это был один из наиболее известных и популярных среди христиан литературных текстов, почитавшийся в разных местах и в разные времена больше многих книг канонического Нового Завета.19

Такие евангелия формировали христианское воображение. Евангелие Никодима описывало Христа, после Распятия сходящего в ад, чтобы спасти души праведников, умерших прежде Него. В средневековой христианской образности восходящий к «Никодиму» сюжет «Сошествие во ад» не уступал по своей распространенности теме Распятия, оказывая влияние на искусство, театр и литературу. Если Протоевангелие сформировало народные представления о рождении Иисуса, то Евангелие Никодима стало ключевым для понимания Страстей. Веками в европейском народном благочестии с Иисусом наиболее тесно связывались не такие фразы, как «Поступайте с другими так же, как вы хотите, чтобы они поступали с вами» или «Отец, прости им, ибо не ведают, что творят», а скорее такие как «Поднимите, врата, верхи ваши!» – боевой клич Спасителя, готовящегося вторгнуться в царство сатаны. История о Сошествии во ад была столь популярна среди христиан Азии, что вплеталась в индийские буддийские писания, представляя самого Будду в роли покорителя преисподней. Фундаментальный для господствовавшего более тысячи лет христианства образ восходит к древнему альтернативному евангелию.20

В апокрифических евангелиях христиане обнаружили и другие ведущие темы для средневекового искусства, такие как женитьба Иосифа на юной Марии. Именно здесь они нашли столь знакомые нам подробности рождественской истории, например – стоявших возле Младенца Иисуса смиренных животных. Эта сцена, которую мы сегодня приписываем каноническим евангелиям, на самом деле заимствована из Псевдо-Матфея:

На третий день после рождения Господа блаженная Мария вышла из пещеры, и Она вошла в хлев и положила Младенца в ясли, и вол и осел поклонились Ему.21

Многим западным христианам известно предание о мятеже сатаны и его ангелов, отрекшихся от послушания Богу. Им также известно, что этот отчаянный шаг сатана совершил вследствие своей гордыни, заставившей его отказаться воздать должное новому Божьему творению – человечеству. Почти наверняка они знают эту историю не из канонического или якобы канонического текста, а из поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай», в которой привлечено множество древних преданий. Между тем эта история восходит не к Библии, а к Житию Адама и Евы – широко распространенному в свое время апокрифу, датируемому I веком от Р.Х. Он и является источником той сцены, когда сатана объясняет Адаму, почему он ему завидует и стремится его уничтожить. Каноническая Библия даже не отождествляет змея в Эдемском саду с сатаной (еще одна идея, которую мы находим в апокрифах).22

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ТЕКСТЫ НАХОДИЛИ ДОСТАТОЧНО ШИРОКОЕ применение в господствующих церквах и тем более приветствовались в маргинальных и сектантских группах. Как бы ни были убеждены господствующие церкви в том, что обладают монополией на веру и доктрину, еретические движения все равно распространялись. На протяжении всего Средневековья сосуществовало множество разных вариантов христианства, охватывавших спектр верований и вероучений, весьма сходный с движениями ранней церкви. Некоторые из них составляли целые альтернативные церкви, которые существовали рядом с господствовавшими католическими и православными церквами и соперничали с их канонами не на жизнь, а на смерть. Христианство никогда не прекращало своего развития.23

Мы уже упоминали о выживании древних текстов за пределами европейских церквей, в регионах Азии и Ближнего Востока. Однако факт выживания утраченных евангелий в отдаленных уголках мира мог бы представлять лишь антикварный интерес, если бы эти документы не проникали то и дело на католические и православные территории через посредство крупных еретических движений. Славянские богомилы X века были дуалистами, верившими в то, что материальный мир – творение ущербного или низшего бога, а Христос – сын высшего божества света. В целом это напоминало взгляды гностических и дуалистических сект античности, тех самых групп, в которых создавались первоначальные «утраченные евангелия». В Средние века те же секты приняли иной облик – например, секты богомилов и сходных с ними западноевропейских сект, продолжавших читать и распространять древние тексты, которые церковь веками пыталась искоренять.24

Мы видим это из истории т. н. Откровения (или: Апокалипсиса) Петра. Под этим названием циркулировало множество текстов, но наиболее известен из них гностический Апокалипсис Петра, обнаруженный в Наг-Хаммади. Он гностический в том смысле, что его автор рассматривал материальный мир как управляемый ущербным низшим Богом, тогда как Христа считал посланником сил Света. Христос, который явился в Галилее, был нематериальным духовным существом и смеялся, когда Его распинали:

Тот, кого вы видели на древе радостным и смеющимся, это – живой Иисус. Но тот, в чьи руки и ступни вбивают гвозди, есть плотская часть, замена, выставленная на позор, тот, кто пришел в Его подобии.

Это странное описание стало поводом дать одной из новаторских книг о гностических евангелиях, вышедшей в 1976 году, название «Смеющийся Спаситель». Ясное дело, с точки зрения норм ортодоксальной/кафолической церкви этот «Петр» учил чудовищной ереси, и книгу нужно было уничтожить – поэтому ее и схоронили в Наг-Хаммади где-то около 380 года. Ученые полагали, что она совершенно утрачена, пока не обнаружили ее снова в 1945 году.25

Однако эта хронология неверная. В 1045 году в Константинополе православный монах Евфимий, обличая богомилов, описал распространенный посвятительный обряд, в ходе которого еретики цитировали Апокалипсис Петра. Евфимий утверждал, что эти «сатанинские чтения» оказывают поразительное воздействие: «Если еретики опередят нас и прочитают сие какому-либо человеку, то дьявол создаст себе в этом человеке жилище и поведет человека сего к полному разрушению. После этого в его душу не войдут уже никакие доводы в пользу истинного богопознания». Если учесть явное созвучие между взглядами богомилов и гностическим Апокалипсисом Петра, то вполне вероятно, что Евфимий имел в виду именно этот текст – спустя почти семьсот лет после того, как его последняя копия предположительно пропала в египетской пустыне.26