Уолтер Кайзер - мл. - Проповедь и преподавание по Ветхому Завету: Руководство для Церкви Страница 4

Уже в день Пятидесятницы (Деян. 2:16–36) апостол Пётр использовал Ветхий Завет, чтобы показать, что смерть, погребение и воскресение Иисуса были ясно предсказаны его авторами. Пётр обращается к пророку Иоилю (2:28–31), псалмопевцу (Пс. 15), к словам царя Давида (2 Цар. 7, Пс. 109) — и пункты его речи становятся началом возникновения новозаветной литературы.

Несколько дней спустя Пётр и Иоанн исцелили хромого у ворот храма (Деян. 3). Это событие стало поводом для другой проповеди, в которой Пётр снова прямо ссылается на Авраама, Исаака и Иакова, которые указывали на то, что «предвозвестил (Бог) устами всех Своих пророков…» (Деян. 3:18), а именно: Христос должен пострадать. Пётр утверждал, что Христос был «тем Пророком», о Котором писал Моисей. Моисей ожидал, что Бог воскресит Того, Кто должен явиться в эти дни. Подобное обращение к Ветхому Завету, чтобы доказать, что Христос есть Мессия, повторяется Стефаном в его речи (Деян. 7) и в речи Павла в Антиохийской синагоге (Деян. 13). Это не заимствование первыми учениками идей иудаизма, не так давно сформировавшейся иудейской религии, берущей начало со времён Вавилонского плена, где отсутствие храма было заменено синагогами, священники — книжниками и мудрецами, а жертвы — молитвами. Апостолы обращались исключительно к ранним ветхозаветным текстам.

Собственное свидетельство Иисуса о Себе не менее ясно: «…а они [7] свидетельствуют о Мне» (Иоан. 5:396). Более того, когда Иисус был искушаем сатаной, на каждое из трёх искушений Он отвечал цитатой из Ветхого Завета, используя его как твёрдое и авторитетное основание для Своего возражения. Иисусу не нужно было приспосабливаться ни к своим иудейским слушателям, ни к дьяволу, как утверждают некоторые. Напротив, убеждение в том, что Писания были авторитетным Божьим Словом, разделялось как Господом, так и дьяволом. В этом дьявол ошибаться не мог!

Ветхозаветное учение дает нам исчерпывающие ответы на жизненно важные вопросы, причём, делает это с удивительной практичностью. Ветхий Завет охватывает все вопросы, начиная с вопроса о человеческом достоинстве и обращении с окружающей средой в первых главах Бытия и заканчивая вопросами о природе и цели супружеской любви в Песне Песней и о богословии культуры в книге Екклесиаста.

Его моральные законы отображают такие священные вопросы, как величие и совершенство Бога, а также ценность и достоинство смертных, уважительное отношение к человеческой жизни, к родителям, браку, собственности и истине. С другой стороны, гражданские законы поясняют вопросы общественной безопасности, обращения с сиротами, имущественных прав и уважения к начальствующим. Не менее полезными являются ритуальные законы, которые учат нас отделять священную территорию от той, которая находится в обычном, ежедневном пользовании.

Если книга Плача указывает на необходимость развития богословия страдания, то книга Псалмов учит нас прославлять Бога и поклоняться Ему.

Как ранние пророки (книги Иисуса Навина, Судей, Самуила [в Синодальном переводе 1 и 2 Царств, прим. пер.] и книги Царств [3 и 4 Царств, прим. пер.], так и поздние пророки (Исаия, Иеремия, Иезекииль и 12 малых пророков, согласно с расположению в еврейской Библии) раскрывают Божий план-обетование. Эти книги предлагают нам практические уроки, которые мы можем использовать, наблюдая за ошибками и успехами как отдельных личностей, так и целых народов. Вывод ясен: те, кто отказывается изучать историю, как говорится, обречены на повторение ошибок.

Хотя мы уже говорили об этом, но этот факт заслуживает отдельного рассмотрения. Почти всегда, когда слово «Писание[я]» (греч. графе, графай) появляется в Новом Завете, речь идёт о Ветхом Завете — то ли это греческий перевод, известный как Септуагинта (LXX), то ли еврейский или арамейский текст. Именно к этим текстам обращались первые христиане, как, например, верийцы (Деян. 17:11), чтобы понять, как приход Иисуса был предсказан в Божьем плане, который Бог изложил в этом более раннем Завете.

Далеко не каждый еврей или последователь Иисуса мог это понять. Мы можем вспомнить двух учеников, шедших в первое Пасхальное воскресенье в Эммаус, и их встречу с Иисусом (Луки 24). Клеопа и другой ученик были настолько опечалены, что не смогли узнать в своём попутчике Самого Иисуса.

Однако их ошибка была серьёзнее, чем кажется. Они понятия не имели о том, что события, переживаемые ими, были давно предсказаны в тех самых Писаниях, которые они считали словом Божьим. Их незнание стало причиной строгого упрёка со стороны Иисуса: «Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лука 24:25,26). И в следующем стихе Иисус продолжил: «И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Луки 24:27).

В Новом Завете нет ни одного свидетельства того, что его авторы при выражении своего взгляда на Мессию выходили за рамки Ветхого Завета либо полностью отвергали его тексты, говорившие о Том, Кто должен был прийти. «История», которую рассказывала ранняя церковь, — это история о Божьем плане-обетовании и родословии «семени», которое закончилось последним сыном Давида — Иисусом. Это и было то Евангелие (англ. gospel), которое они возвещали.

Английское слово gospel (евангелие) происходит от среднеанглийского godspel, что означало “good story” — «хорошая история» и, в результате словоизменения, «God-story» — «Божья история».[15] Таким образом, Евангелие было историей последовательных взаимосвязанных событий, которые были записаны, чтобы раскрыть нам личность Мессии и Его труд.

Здесь следует подробнее сказать о том, как первые христиане обращались к Ветхому Завету, поскольку это было более чем просто использование группы текстов-свидетельств о миссии и личности Мессии. В Послании к Римлянам 9-11 гл. Павел пытается преодолеть затруднения, связанные с вопросом о верности Бога обещаниям, которые Он дал Израилю. Павла интересуют не только обещания относительно «семени», но также и «земля» Израиля (ерец Израел), и благословения, которые должны были прийти на все народы через обещанного Израильтянина.

Павел, едва сдерживая эмоции, перечисляет такие понятия, как усыновление Израиля, божественная слава, которая принадлежит израильтянам, заветы, получение ими закона, служение в храме и обетования (Рим. 9:4). Он сильно обеспокоен и задаёт ключевой вопрос: «Неужели Бог не исполнит Своё обещание?» Подобная идея немыслима для Павла: «Ибо дары и призвание Божие непреложны» (Рим. 11:29). Даже если на тот момент народ Израиля был отрезан от своего дерева (коренившегося на обещаниях, данных патриархам), это отлучение продлится лишь до тех пор, пока не закончатся времена язычников, пока их полное число не войдёт в церковь (Рим. 11:25). Потом Израиль снова будет привит к дереву, с которого был срезан, так как в те последние дни уверует в своего Мессию. Павел не может сдержать радость. Это известие изумляет его:

О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! (Рим. 11:33)

Бог не может нарушить и никогда не нарушит обещания, которые Он дал в Ветхом Завете. Поэтому вовсе не удивительно, что ранняя церковь в его тексте находила и подтверждение своим заявлениям о Мессии, и такое большое утешение.

Ветхий Завет был Библией для ранней церкви. И всё же противники его авторитета выдвигают еще одно возражение: «Теперь, когда у нас есть Новый Завет, не следует ли нам в первую очередь обращаться к нему, чтобы понять библейское учение, и лишь затем возвращаться назад к Ветхому Завету, истолковывая его в свете Нового Завета?». Сегодня подобный подход настолько часто поддерживается в церкви, что требует прямого и чёткого возражения.[16]

Этот подход является ложным и с исторической, и с логической, и с библейской точек зрения. Как мы уже видели, первые христиане проверяли на соответствие Ветхому Завету всё, что слышали от Иисуса и Его учеников. У них не было другого канона или вспомогательного источника. Как они, в таком случае, могли правильно понять то, что слышали?

Таким образом, чтение Библии в обратном направлении неверно как исторически, так и методологически. Кроме того, ранняя церковь воспринимала Ветхий Завет как истину, поэтому она не могла проверять то, что для неё (имевшей только Ветхий Завет) уже было авторитетным (и истинным) посредством чего-то нового (Новый Завет)! Это противоречило бы естественному, историческому и логическому порядку вещей.