Александр Балыбердин - В поисках настоящего. Беседы о христианстве Страница 4

Где же «двое или трое» «собраны» во имя Христа? В Его Церкви. Само это слово «Церковь» или, по-гречески Ἐκκλησία – «Экклесия», означает «собрание». Значит и Христос – в Церкви, в собрании Своих учеников, посреди людей, собранных во имя Христа. Поэтому, для того чтобы встретить Христа, надо прийти в собрание христиан – Церковь, и начать жить церковной жизнью, центром, «краеугольным камнем» которой является Сам Христос и «через» Него прийти к Богу Отцу. О чем наши предки говорили прямо и просто: «Кому Церковь – не мать, тому Бог – не отец».

«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). Давайте задумаемся над этими великими словами.

Почему «двое или трое», а не «я один», не «я сам по себе»? Потому что Бог не только в тебе, но и в другом человеке. «Бог есть любовь», а любовь – это всегда отношение. Поэтому для встречи с Богом надо выйти за пределы себя, вступить в отношение, проявить любовь к ближнему и разглядеть в нем приблизившегося Бога. Как сказал об этом Христос в притче о Страшном Суде – когда на вопрос: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?», Христос ответил: «Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне». (Мф. 25, 44—45). Подобно тому, как путем к Богу Отцу является Христос, Сын Божий (ср. Ин. 14, 6), так и наш ближний является путем ко Христу. О чем апостол Иоанн в Первом Соборном послании пишет: «Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 7—8).

Почему «собраны», а не «собрались сами»? Потому что в Церковь мы собраны не своей волей. О чем Иисус на Тайной вечере сказал апостолам: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам» (Ин. 15, 16).

Потому и собираться мы должны не ради себя – каких-то своих, отличных от Бога и Его Царства, идей, нужд, мечтаний и желаний, а «во имя Христа». Мы должны мiр вращается не вокруг нас, поэтому и место в центре мироздания принадлежит не нам, а Богу Отцу, к Которому нас ведет Христос. Поэтому и центром нашей жизни должен стать Христос, Сын Божий, «Им же вся быша» – «через Которого все сотворено», без Которого невозможно никакое подлинное творчество и бытие, без Которого все, как дом без краеугольного камня, обречено на надлом, упадок, распад, смерть и небытие.

Иначе до конца наших дней, мы, подобно блондинке, обречены хлопать дверками, и злится, что наша машина и все остальное «не едет».

«Чтобы моя воля не перебила Твою!»

Вместе с тем, очевидно, что важно не только встретить Христа, но и последовать за ним. Неслучайно, Христос сказал богатому юноше: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Но, как известно, юноша не пошел за Христом и «отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Мф. 19, 22).

Следовать – в буквальном смысле, означает «идти по следам», то есть след – в след. А это возможно лишь, когда ты не своевольничаешь, не ищешь других путей, но стараешься во всем подражать идущему впереди, смиренно вверяешь ему себя, стараешься, чтобы твоя воля «не перебила» его волю.

С особой силой и одновременно просто, доступно и убедительно эти слова и эта мысль звучит во одном из эпизодов фильма Никиты Михалкова «Утомленные солнцем. Предстояние». В нем рассказывается о том, как в самом начале войны дочь главного героя Надя Котова вместе с ранеными, а также вожатыми и детьми из пионерского лагеря плывет на судне под флагом Красного креста. Вопреки всем международным конвенциям, немецкая авиация бомбит корабль с ранеными, судно идет ко дну, и Надя, одна из немногих, остается в живых. Но как? Она вынуждена плыть по морю, держась руками за большую мину, готовую взорваться в любой момент. Вместе с Надей за мину держится тяжело раненый, безногий солдат. Над ними кружиться немецкий самолет, стараясь расстрелять их с воздуха, как последних свидетелей злодеяния.

Неожиданно солдат спрашивает Надю: «Ты крещеная?». Девушка отрицательно кивает головой: «Нет».

– Давай я тебя окрещу?

– Как? Я же пионерка. А Вы кто?

– Я священник. Отец Александр. Держись. Не бойся. Тебя как звать?

– Котова Надя.

– Хорошее имя – Надежда. Давай я тебя окрещу, милая?

– Да, как же? Я меня же папа – коммунист.

– Хорошо, хорошо… Воюет?

– Не знаю. Но он жив.

– Жив… Но он тебя ругать не будет.

– Он меня ругать не будет? Да Вы знаете, что он со мной сделает?

Немецкий самолет снова заходит над миной и продолжает расстреливать ее с воздуха. Летчик в бессильной ярости кричит: «Я вас всех на дно отправлю, свиньи!». Отец Александр начинает читать 90-й псалом «Живый в помощи вышнего». Самолет чиркает крылом о волну и взрывается. Надя и раненый солдат потрясены.

Отец Александр крестит Надю, прямо здесь, держась за мину, в морской воде, и, сняв с себя нательный крестик, протягивает его девушке: «Целуй!» Надя целует крестик. Отец Александр надевает его на девушку. Священник тяжело ранен. Кровь течет из оторванных ног, и он понимает, что будет девушке только обузой. Да и что еще он может для нее сделать? Он уже сделал главное – привел ее ко Христу. Отец Александр принимает решение оставить Надю и, сколько есть сил плыть к берегу, которого, сквозь густой туман, не видно. Прощаясь, он говорит:

– Надежда… Вот и все, сестричка. Все. Ты теперь не бойся ничего. Молись.

– А как молится? – спрашивает Надя. – Я никаких молитв не знаю.

Посреди моря, держась руками за мину, которая в любую секунду может взорваться, теряя последние силы, каким молитвам мог священник научить Надю? Что она могла запомнить? Что мог сказать отец Александр? Очевидно, что главное. И он говорит:

– Ты просто говори: «Господи! Сделай так, чтобы моя воля не перебила Твою!». Поняла? И все. Храни тебя, Господь!

Надя повторят за священником слова первой в своей жизни молитвы, с которой затем она пройдет всю войну. Отец Александр просит Надю закрыть глаза, и с трудом перебирая кровоточащими ногами, уплывает в густой туман.

Иной зритель спросит: «И где здесь Бог? Идет война. Корабль с ранеными, шедший под флагом красного креста, ушел на дно. Немецкий самолет с воздуха расстреливает выживших. Девушка – комсомолка, дочь красного командира, лично казнившего священников и монахов, и искалеченный войной солдат, бывший священник, который не нужен родной стране, плывут на мине, готовой в любую минуту взорваться. Бушует море. Сгущается туман. Где берег неизвестно? Выживут ли эти двое? Почему Бог допустил это? Где Он?».

Но Бог сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). И слова Его истины. Только услышать их и увидеть происходящее надо в перспективе не гибнущего на наших глазах мiра сего, а в перспективе Царства Небесного, на пороге которого они оказались в эти страшные минуты их жизни.

Перед нами – те самые «двое», которые еще вчера не знали друг друга, а ныне стали ближними, то есть самыми близкими друг для друга людьми. Причем не по своей воле. Так повелел Бог. Он послал их друг другу, «собрал» у плывущей по морю мины. И, если бы не воля Божия, комсомолка Надя, возможно, так никогда бы и не приняла крещение, не задумалась о Боге, Его Промысле и Его любви. Если бы не война, так ясно обнажившая безумие, жестокость и бесчеловечность забывших Бога людей, ни Надя, ни миллионы ее соотечественников так, возможно, никогда бы не пришли в Церковь и не узнали Бога. Их учили совсем другому.

Но сейчас, посреди бушующего моря, плывя на немецкой мине, можно было надеяться только на Него. И Он, как добрый пастырь, готовый ради одной овечки обойти весь мир, не оставил Надю, послал ей священника – это в сорок первом-то году! посреди бушующего моря! А какое утешение, какую радость Он послал умирающему, истекающему кровью отцу Александру, который, наверняка, уже в течение нескольких лет не мог ни служить, ни венчать, ни крестить. Что может быть радостнее для пастыря, чем в такую минуту привести человека ко Христу?

Где же Христос? Он – посреди них. В знак этого отец Александр снимает с себя и надевает на Надю нательный крестик с изображением распятого Спасителя. И Надя целует этот крестик, как будто целует раны Самого Христа. Перед нами те самые «двое», что «собраны» во имя Христа, и Он посреди них.

Перед нами – образ Христовой Церкви, которую не могут одолеть воды бушующего вокруг нее мiра сего со всей его ненавистью, как к Богу, так и к человеку, в основе которой – своеволие, искание не Божией, а своей воли. Поэтому и главным оружием против этого бушующего мира становится простая и понятная мысль, которая становится молитвой: «Господи! Сделай так, чтобы моя воля не перебила Твою!». Или, как сказано в молитве «Отче наш»: «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли».