А. Перроа - Святой Игнатий Лойола Страница 4

Полученные деньги он разделил на две части. Одну из них он распределил между лицами, оказавшими ему услуги. Другую он принес в дар Наварретской Божьей Матери — для украшения Ее иконы. После этого он отпустил обоих слуг и верхом на муле отправился в Монсерат.

О некоторых подробностях этого путешествия нам сообщает сам Игнатий: «По дороге в Монсерат я принес, — говорит он, не указывая ни числа, ни места, — обет целомудрия. Случилось мне также встретить по пути мавра, с которым у меня завязался разговор». Беседа пошла о Пресвятой Деве. Мавр соглашался, что зачатие Иисуса Христа было делом Божьим, но отрицал девственность Пресвятой Марии после Рождества Христова. «Несмотря на многочисленные приведенные мною доводы, он ни за что не хотел отказаться от своих возражений. Под конец мы расстались, и мавр, пришпорив своего мула, поскакал вперед. Между тем, недовольный собою и возмущенный его речами, я спрашивал себя, не должен ли я, пока не поздно, отомстить за бесчестье, нанесенное Божьей Матери. Долго я пребывал в сомнении, не зная что предпринять. Чтобы выйти из затруднения, я решил отпустить поводья мула, оставив их свободными на его шее. Если он пойдет вслед за мавром, я догоню его и нанесу ему удар кинжалом. В противном случае я пощажу его». Предоставленный самому себе, мул избрал иную дорогу, нежели мавр. Наш путник увидел в этом указание Провидения.

Наконец, миновав Сарагосу, он прибыл в Игуальду, откуда уже был виден Монсерат. Там он остановился… 15 дней назад он покинул Лойолу и уже проделал восемьдесят две мили. Настало время исполнить давнишнее намерение.

В этом городе было много мастерских, где изготовлялись грубые мешки. Для паломничества в Иерусалим он купил себе длинный мешок, а кроме того — посох, флягу и полотняные туфли на веревочной подошве; привязал покупки к седлу и отправился в Монсерат.

Основанный еще в шестом веке одним из учеников святого Бенедикта, местный монастырь стал аббатством лишь в одиннадцатом веке. В 718 г., во время набега мавров, епископ и правитель Барселоны скрыли в одной из его многочисленных вырытых в горах пещер статую Пресвятой Девы, уже много веков почитавшуюся в Барселоне. В 880 г. эта статуя была вновь обретена, и в честь этого события здесь была построена первая посвященная ей часовня.

Игнатий прибыл в монастырь 22 марта и сразу же разыскал здесь духовника. Исповедовал паломников француз Иоанн Шанонес. Он и стал первым духовником Игнатия.

Три дня Игнатий письменно готовился к исповеди. 24 марта ночью он, незаметно от всех, облачился в купленный в Игуальдае мешок кающегося, а снятую с себя одежду подарил бедному. После этого он начал свою «Ночную Стражу». Он совершал ее то на коленях, то стоя, не позволяя себе садиться.

«Ночная Стража», предшествующая посвящению в рыцари, состоит из омовения, исповеди, причастия, благословения и вручения меча. В душе Игнатия, очищенной отпущением грехов и исполненной желания совершенства, дивным образом сочетались воспоминания о рыцарстве и поминовение дня 25 марта (Благовещения) сочетались дивным образом. Он передал свое оружие, шпагу и кинжал, Иоанну Шанонесу и попросил его после своего ухода повесить их, как приношения, в часовне Божьей Матери

Отныне Игнатий считал себя посвященным в рыцари Царицы Небесной.

С рассветом он ушел и отправился в Манрезу,в маленький городок, где он хотел отдохнуть перед путешествием в Барселону. «Здесь я собирался полежать несколько дней в больнице, а также сделать кое- какие записи в моей тетрадке, которая всегда была со мной и доставляла мне большое утешение».

На самом деле ему суждено было провести в этом городе десять месяцев…

Манреза станет колыбелью его души, — более того, родиною всей его духовной жизни. Так было угодно Провидению. И впоследствии сам Игнатий сказал: «ГОСПОДЬ СОБЛАГОВОЛИЛ НАУЧИТЬ МЕНЯ ТАК, КАК ЭТО ДЕЛАЕТ ШКОЛЬНЫЙ УЧИТЕЛЬ»

Глава VII Святой грот в Манрезе

Когда идущий из Барселоны поезд начинает замедлять ход перед станцией Манреза, перед взором путешественника предстает, с правой стороны, на небольшой возвышенности, омываемой рекою Кардонер, просторный дом в несколько этажей.

«Ла Санта Куэва» (Святой Грот) — не без гордости говорят испанцы, указывая на него иностранцам.

Действительно, почти над самой Санта Куэва поселились сыны святого Игнатия. В церкви, занимающей весь нижний этаж, они преподают желающим Духовные Упражнения — творение их отца.

Счастливы те, кто сподобились совершить здесь Духовные Упражнения!..

25 марта 1522 г., с восходом солнца, Игнатий, как мы уже видели, стал спускаться из Монсерата, избегая обычных дорог. Наверху он узнал, вероятно от Иоанна Шанонеса, что некий фламандец, каноник Адриан из Утрехта, стал Папою под именем Адриана VI. Папа теперь находится на пути в Барселону и пересекает весь север Испании, те местности, где Игнатий пользуется широкой известностью. Разве не был новый Папа принят на днях его бывшим владыкой, герцогом Нахейры?

Во что бы то ни стало он должен уклониться от встречи с папским кортежем. Именнов этом и заключается причина его бегства (окольными путями)в Манрезу.

В то время Манреза была городком с населением в 2000 жителей. Игнатий заметил его издали, так как городок лежал на возвышенности. Около старинного римского моста, переброшенного через реку, жилищ было мало. Вся эта местность покрыта садами, своей зеленью оживляющими долину, окаймленную возвышающимися над нею скалами и гротами.

И когда Игнатий перешел мост, он вышел на одну из этих пещер. Он пробрался через кусты, заграждавшие ее вход, и понял, что сможет молиться в этом уединенном месте.

Первое появление Игнатия в городе сразу же вызвало всеобщее удивление. Дети бежали за ним с насмешками, называя его «человеком в мешке». Но взрослые не презирали его: они сразу поняли, что одетый в мешок незнакомец, называвший себя «паломником», с непокрытой головой, с развевающимися на ветру волосами, с длинной бородой, с босой левой ногой и с перевязанной и обутой в туфлю правой, но с тонкими руками, благородными чертами лица и с взглядом, полным доброты, — человек таинственного происхождения.

Игнатий усердно предавался долгим молитвам в разных храмах города, утром присутствовал на мессе, а вечером — на вечерне каноников в соборе; он неизменно отказывался от мяса и вина, когда он собирал подаяние у дверей домов. И очень скоро к нему стали относиться как к святому. Благочестивые люди почитали его, называя «Иль Санто» (святой). И когда через некоторое время после прихода он захворал, одна состоятельная семья из Манрезы приютила его у себя и с почтительной преданностью ухаживала за ним; после этого она же поместила его в доминиканский монастырь, где он получил келью. Здесь он нашел себе пристанище, здесь он перечитывал свои духовные книги и исписанную синими и красными чернилами тетрадь; здесь же он проводил ночи, когда не ухаживал в больнице за страждущими, или не молился и не каялся в Святом Гроте.

Таким образом, жизнь его проходила в уходе за больными, в собирании подаяний или в молитвах в храмах Божьей Матери или в Святом Гроте.

Только это и было известно о «паломнике» жителям Манрезы.

Мы же знаем о нем гораздо больше, так как его повествования проливают свет на все то, что совершал в нем Господь.

Здесь мы вступаем в таинственный сад… Манреза навсегда останется для Игнатия наиблагословеннейшей землей. Он мог бы сказать, как Иаков, проснувшийся после того, как увидел ангелов, подымающихся и спускающихся по таинственной лестнице, и с не меньшим основанием: «Здесь врата неба». Говорят, что в Манрезе в звездные ночи он подолгу созерцал небо. Позже, в Риме, с маленького балкона своей комнаты он предавался тем же созерцаниям, прибавляя: «Если внешний вид его столь прекрасен, каким же должно быть само небо!»

В Манрезе ему открылось нечто небесное…

Однако за уготованные ему ценнейшие дары благодати Бог послал ему тяжелые испытания.

Вскоре после прихода в город он стал ощущать то, чего он никогда не испытывал со времени своего обращения, — отвращение к молитве, с последующими радостными состояниями, за которыми опять следовали периоды духовной сухости. Не искушенный в бранях Господних, он вдруг стал спрашивать себя, была ли его исповедь в Монсерате тем, чем она должна была быть. И тогда он познал то, через что прошло столько душ, после грешной жизни вернувшихся к Богу.

Один из каноников собора имел неосторожность сказать ему. «Письменно исчислите грехи, которые вас беспокоят». Средство оказалось хуже болезни.

Другой духовник запретил ему возвращаться к прошлому. Исцеление было обеспечено. Но, к несчастью, он прибавил: «при условии, что вы исповедали все без исключения грехи».