Збигнев Войцеховский - Святые и порочные Страница 40

Глубокая и искренняя религиозность выделяла императорскую чету среди представителей тогдашней аристократии. Духом православной веры было проникнуто с самого начала и воспитание их детей. Как и его предшественники, Николай II щедро жертвовал на нужды Церкви. За годы его царствования в России было построено более 10 тысяч приходских церквей, более 250 новых монастырей. Император сам участвовал в закладке новых храмов и других церковных торжествах. За время его царствования было канонизировано святых больше, чем за два предшествующих столетия. При этом ему пришлось проявить особую настойчивость, добиваясь канонизации преподобного Серафима Саровского, святителей Иоасафа Белгородского и Иоанна Тобольского. Николай II высоко чтил Иоанна Кронштадтского. После его кончины царь повелел совершать всенародное молитвенное поминовение почившего в день его преставления. При Николае II сохранялась синодальная система управления Церковью, однако именно при нем не только широко обсуждался, но и практически был подготовлен созыв поместного собора.

Стремление привносить в государственную жизнь христианские религиозно-нравственные принципы всегда отличало и внешнюю политику Николая II. Увы, в его царствование России пришлось участвовать в кровопролитных войнах, приведших к внутренним смутам. Следствием войны, начатой Японией в 1904 году, стала революционная смута 1905 года, которую император воспринимал как великую личную скорбь.

В семейной жизни у Николая все же было больше радостей. Александра подарила ему четырех прекрасных дочерей. Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия были предметом гордости родителей. Лишь одно омрачало счастье императора – отсутствие наследника, которому бы он мог оставить великую державу. Паломничество всей царской семьи в Саров в 1903 году во время прославления преподобного Серафима Саровского принесло ему эту радость – через год родился царевич Алексей. Увы, очень скоро выяснилось, что цесаревич болен гемофилией. Счастье обоих родителей оказалось омрачено страхом за его судьбу. Зная о бессилии врачей, они могли полагаться лишь на Бога. Но молитвы не приносили исцеления – болезнь все время возвращалась новыми приступами. Императрица готова была поверить всякому, кто обещал хоть как-то облегчить страдания Алексея. В итоге во дворце появился Григорий Распутин, которому суждено было сыграть свою роль в жизни императорской семьи, да и в судьбе всей страны в целом. Увы, попытки здравомыслящих людей из императорского окружения ограничить его влияние успеха не имели…

В 1913 году вся Россия торжественно праздновала трехсотлетие дома Романовых, находясь в это время на вершине славы и могущества: население росло, невиданными темпами развивалась промышленность, все более могущественными становились армия и флот, успешно проводилась в жизнь аграрная реформа… Казалось, что все внутренние проблемы в недалеком будущем благополучно разрешатся.

Но этому не суждено было осуществиться: разразилась давно назревавшая война за передел мира. Использовав как предлог убийство террористом-сербом наследника австро-венгерского престола, Австрия напала на Сербию. Император Николай II посчитал своим христианским долгом вступиться за православных сербских братьев… Девятнадцатого июля (1 августа) 1914 года Германия как союзник Австрии объявила войну России… Кровавая мясорубка вскоре стала общеевропейской, захватывая в свою орбиту все новые страны. К осени стало ясно, что скорой победы не будет. Русская армия понесла ряд тяжелых поражений. Однако с начала войны на волне патриотизма в стране затихли многие внутренние разногласия.

Император регулярно выезжал в Ставку, посещал армейские части, перевязочные пункты, военные госпитали, тыловые заводы – все, что играло роль в ведении войны. Императрица с самого начала посвятила себя раненым. Вместе со старшими дочерьми Ольгой и Татьяной она по несколько часов в день ухаживала за ранеными в лазарете, устроенном в Царском Селе. Двадцать второго августа 1915 года Николай II объявил себя Верховным главнокомандующим. С этого дня он почти постоянно находился в Ставке. Январь и февраль 1917 года император провел в Царском Селе. Он чувствовал, что политическая обстановка становится все более и более сложной, но продолжал надеяться на то, что чувство патриотизма в народе окажется сильнее, сохранял веру в армию, рассчитывал на успех большого наступления, запланированного на начало весны.

Двадцать второго февраля Николай II снова выехал в Ставку – и в этот момент в столице вспыхнула паника, порожденная слухами о возможном голоде, которые были вызваны перебоями с подвозом хлеба. На следующий день в Петрограде начались волнения, которые очень скоро переросли в забастовку под политическими лозунгами – вплоть до «Долой самодержавие». Попытки разогнать манифестантов силами полиции не увенчались успехом. Хаос разрастался. Но лишь 25 февраля в Ставке было получено сообщение о беспорядках в столице. Узнав о беспорядках, Николай II послал войска в Петроград для поддержания спокойствия, а сам отправился в Царское Село, желая быть ближе к столице, да и просто тревожась за семью. Это решение оказалось роковым. Пути к Петрограду оказались перекрыты. Вынужденный изменть маршрут, 1 марта царь прибыл в Псков, в ставку командующего Северным фронтом. В столице тем временем наступило полное безвластие. Но Николай и командование армией это не знали. Император связался по телефону с председателем Государственной думы М.В. Родзянко, призывая Думу восстановить порядок в столице и стране. Родзянко отвечал ему, что уже поздно. Царь, как ему казалось, был поставлен перед выбором: отречение или попытка идти на Петроград с верными ему войсками – последнее означало гражданскую войну в то время, как внешний враг находился в российских пределах. Этого он не хотел. Окружение царя поддержало мысль об отречении, убеждая его в том, что это – единственный путь, способный спасти страну от хаоса. И после долгих и мучительных размышлений император решил отречься и за себя и за царевича Алексея, ввиду его неизлечимой болезни, в пользу брата Михаила, полагая своим долгом спасение державы – даже такой ценой.

Восьмого марта комиссары Временного правительства, прибыв в Могилев, куда Николай вернулся из Пскова, объявили об аресте царя. Его прощальное обращение к войскам не было обнародовано, хотя призывало армию к верности этому правительству, тому самому, которое подвергло его аресту, к исполнению своего долга перед родиной до полной победы.

Так окончилось царствование Николая II и начался крестный путь восхождения к вершинам святости, путь на русскую Голгофу… Он, словно библейский праведник, перенес все ниспосланные ему испытания твердо, кротко и без тени ропота. Но, приняв, как ему казалось, единственно правильное решение, он переживал тяжелое душевное мучение, видя вокруг трусость, измену и обман.

Только 9 марта арестованного царя перевезли в Царское Село, где он наконец присоединился к своей семье. Следующие несколько месяцев прошли в тревожном ожидании. Внешне размеренная жизнь узников все чаще осложнялась мелочными стеснениями и все более несдержанной грубостью охраны. Отец Афанасий Беляев, регулярно совершавший в этот период богослужения в Александровском дворце, оставил свои свидетельства о духовной жизни царскосельских узников.

«Впечатление получилось такое: дай, Господи, чтобы и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего Царя. Такое незлобие, смирение, покорность родительской воле, преданность безусловная воле Божией, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи – страстной и греховной, – писал отец Афанасий, – меня привели в изумление, и я решительно недоумевал: нужно ли напоминать мне как духовнику о грехах, может быть, им неведомых, и как расположить к раскаянию в известных мне грехах».

Не сумев предъявить уже бывшему царю и его семье никаких обвинений, Временное правительство распорядилось отправить их в Тобольск – якобы ввиду возможных беспорядков, могущих им навредить. Больше всего в Тобольске Николая угнетало отсутствие полной картины происходящего в стране. Письма туда доходили с огромным опозданием. Из газет была доступна лишь одна местная, печатавшаяся на оберточной бумаге. Новости в ней всегда опаздывали на несколько дней и давались, как правило, урезанными и искаженными. Но этого было достаточно, чтобы Николай II понимал, что страна стремительно идет к гибели.

Генерал Корнилов предложил Керенскому ввести войска в Петроград, чтобы положить конец большевистской агитации, которая становилась изо дня в день все более угрожающей. Но тот отказался. Осознавая, что это, возможно, был последний шанс предотвратить катастрофу, император раскаивался в своем отречении.

«Императору мучительно было видеть теперь бесплодность своей жертвы и сознавать, что, имея в виду тогда лишь благо родины, он принес ей вред своим отречением», – вспоминал Пьер Жильяр, воспитатель цесаревича Алексея.