Ольга Денисова - Одинокий путник Страница 40

Ростом он догнал колдуна, но ни ширины его плеч, ни особенной силы не приобрел и, как и всегда до этого, выглядел моложе своих лет. Но теперь это нисколько не смущало его: люди любили его за песни, и часть уважения, которое они испытывали к колдуну, доставалась и Лешеку.

Как-то в морозном и ясном декабре колдун собрался ехать к своему старому другу - Невзору: тот прислал ему весточку, которой он очень обрадовался.

- Поехали со мной! - предложил он Лешеку. - Невзор знал твоего деда, если я, конечно, не ошибся, и он может тебе о нем рассказать. Одна только трудность: нам придется ехать мимо Пустыни, вниз по Выге, через все монастырские земли.

Лешек к тому времени не вспоминал о монастыре. Только иногда, во сне, он снова оказывался в холодной приютской спальне, и это были по-настоящему страшные сны. Он чувствовал себя маленьким, сжавшимся в комок на тонком завшивленном тюфяке, и с ужасом ждал подъема. В глубине души он отдавал себе отчет, что он уже взрослый и что здесь что-то не так, но горечь накатывала на него волнами, он хотел проснуться и не мог. Иногда из сна его вырывал колдун, а потом долго сидел с ним, не позволяя снова заснуть и увидеть тот же сон. От счастья, что он дома, на широкой, мягкой и чистой кровати, Лешек плакал, как ребенок, но колдун никогда не смеялся над ним, напротив, как маленького, гладил по голове и прижимал к себе его лицо.

Однако Лешеку очень хотелось увидеть Невзора, который, как и его дед, был волхвом, и поездка по Выге, да еще и вместе с колдуном, нисколько его не пугала.

- У Невзора есть книги, которые я очень хочу купить, - объяснил колдун. - Он несколько лет делал с них списки и теперь написал мне, что работа закончена. Это книги Ибн Сины, великого врача с Востока, я видел их у него и с тех пор не знал покоя.

Собирались, как всегда, недолго. Ехать предстояло два дня, если сохранится хорошая погода, но сани они решили не запрягать - поехали верхом. Колдун нарочно разбудил Лешека среди ночи, чтобы миновать монастырь затемно и добраться до Лусского торга не слишком поздно вечером.

Монастыря достигли, когда там еще спали. Лешек впервые оказался около стен Пустыни после шести лет, прожитых с колдуном.

Ярко светил месяц, и мрачные тени монастырских построек отчетливо темнели перед заснеженным лесом: пятиглавая Свято-Троицкая летняя церковь, шатер над зимней церковью Рождества Христова, надвратная часовня и сторожевая башня рядом с ней. Шестиконечные кресты венчали каждую маковку, и в холодном лунном свете Лешеку показалось, что перед ним не храмы вовсе, а могилы. Могилы, вздыбившие землю до самых небес и теперь нависшие над проезжающими путниками с жаждой их поглотить.

Давний детский страх охватил Лешека, он почувствовал себя ребенком: голова непроизвольно ушла в плечи в ожидании подзатыльника, и рука сама потянулась ко лбу, чтобы осенить себя крестным знамением.

- Охто, поедем скорей, - пробурчал Лешек, беспокойно оглядываясь на тяжелые стены обители: по спине пробежали мурашки, и передернулись плечи.

Колдун кивнул - санный путь, ведущий от монастырских ворот, был хорошо наезжен, и скакать вниз по реке не составляло никакого труда. И только когда Пустынь скрылась за поворотом и они немного сбавили ход, он спросил у Лешека:

- Послушай, ты провел там столько лет… У меня о детских годах остались только самые светлые воспоминания. Неужели тебе не вспоминается ничего хорошего?

- Вспоминается, - пожал плечами Лешек, - Лытка. Ну, еще Паисий был ко мне добр. А вообще-то - только Лытка. Но… Знаешь, мне кажется, что я его предал.

- Предал? Почему?

- С тобой я жил так счастливо и ничего не сделал, чтобы вырвать его оттуда.

- Не расстраивайся за него. Лытке хорошо в монастыре, - усмехнулся колдун.

- С чего ты взял?

- Я в позапрошлом году ездил его лечить. Он уверовал в Христа и теперь подвижничает до того, что к нему приходится звать лекаря.

- И мне не сказал? - Лешек укоризненно наклонил голову набок.

- Я не хотел тебя расстраивать. Но, раз уж ты считаешь себя предателем, то можешь чувствовать себя свободным: Лытка нашел свое место в жизни.

Колдун говорил с легким презрением и, конечно, постарался скрыть его от Лешека, но у него не вышло. Лешек не стал убеждать колдуна в том, что тот неправ: отношение колдуна к верующим он бы изменить не смог. И если Дамиан всегда вызывал у колдуна зубовный скрежет, авва - опасения, то над монахами, искренне служившими Богу, колдун неизменно и высокомерно смеялся.

Как ни странно, Лешек не слишком удивился неожиданному повороту в судьбе Лытки. Не обрадовался, конечно, но и не огорчился - наверное, потому что это действительно избавляло его от ощущения предательства. И, к собственному изумлению, понял: Лытка все равно остается для него тем самым сильным, честным и добрым, каким был для Лешека всегда.

В Лусской торг, где можно было поужинать и переночевать, они приехали сразу после заката, усталые и промерзшие. Летом для гостей торга предназначались длинные крытые навесы с сеном, зимой же немногочисленные постояльцы ночевали в большой избе, в одной половине которой стояли длинные тяжелые обеденные столы, а в другой гости спали вповалку на грязной подгнившей соломе.

Хозяин, грузный мужчина с нездоровыми мешками под глазами, увидев богатого гостя, был с ними любезен, накормил вкусно и сытно и посадил поближе к печке. Как бы Лешек ни устал, от хмельного меда легко оправился. Постояльцев он насчитал человек десять, в основном из кузнецов - Лусской торг славился железом, которое добывали на ближайших болотах. Колдун быстро нашел себе собеседников, и Лешек тоже с удовольствием слушал рассказы незнакомых людей об их жизни. Земля эта принадлежала князю Златояру, терем его стоял неподалеку - верстах в трех выше по реке, - и разговоры в основном крутились вокруг князя и его дружины.

И колдун, и Лешек, и другие гости быстро опьянели с мороза и дальней дороги, и когда колдун сказал, что Лешек замечательно поет, тому ничего больше не оставалось, как порадовать новых знакомых песнями. Хозяин, наверное, тронут был больше всех - потому что меда не пил - и долго уговаривал Лешека остаться у него насовсем, обещал славу и богатство, а когда Лешек смущенно отказался, звал его приехать летом и побыть хотя бы несколько дней. Он привел в избу своих многочисленных разновозрастных внуков, и Лешек пел им тоже - песни, которые сочинял еще в приюте.

Спать легли вместе со всеми, только на гнилую солому хозяин постелил теплые чистые шкуры - теперь не столько для богатого гостя, сколько для «поющего ангела»: Лусской торг был большим поселением, стоял на месте слияния двух рек, и церковь в нем получила давнюю и прочную власть. Впрочем, это не мешало местным жителям хранить в укромных местах деревянных идолов, изображавших прежних богов, окружать свои дома оберегами, подкармливать домовых и вышивать на полотенцах мировое древо. Захмелевший колдун, посмеиваясь, расспрашивал хозяина о том, во что же тот на самом деле верит.

- Домовой - это ангел или бес? - хитро прищуривался он.

- Какой же он ангел? Ангелы на небе, белыми крыльями машут. А бесы - в преисподней, злые они, говорят. А домовой не злой вовсе.

- А Влас кем Христу приходится, знаешь?

- Да никем. Влас - сам по себе, а Христос - сам по себе. Влас зимой по лесам бродит, нас от бесов защищает. Все боги в Вырий на зиму уходят, а Влас с нами остается.

- От бесов, значит… - многозначительно кивал колдун. - А Христос что зимой делает? Тоже в Вырий уходит?

- Не, Христос - он тут не появляется. Как его распяли, он на небе, с ангелами белокрылыми.

- А в церковь зачем ходишь тогда? - колдун едва не хохотал.

- Ну как зачем - положено. Говорят, надо на службу к нему ходить, чтобы на Страшном суде он тебе послабление сделал.

- А Влас на Страшном суде что же, не поможет?

- Говорят, не поможет. Влас - он свой, он после смерти людей через реку Смородину переводит, к предкам, которые за ней поселились.

- Так ты куда после смерти собираешься? В рай, в ад или к предкам?

- Ну, я бы к предкам хотел, конечно… - мямлил хозяин. - Как-то проще там, со своими-то…

- А Христос тогда тебе зачем?

- Мало ли… Говорят, если ему не служить - в ад пойдешь, на сковородке жариться. Так что я лучше уж отслужу, на всякий случай, а там посмотрим.

- Знаешь, что я тебе посоветую, - лицо колдуна стало печальным и задумчивым. - Ты служить-то ему служи, раз боишься. Только перед смертью не ходи к причастию. Пойдешь к причастию, Влас не сможет перевести тебя через Смородину, Христос подоспеет раньше него и утащит к себе, на Страшный суд.

Невзор, высокий и седой старик, еще не спал, когда поздней ночью они добрались до его уединенного жилища на берегу маленькой речушки, вьющейся среди густого леса.

- Охто! - старик обнялся с колдуном, а потом взглянул на Лешека и даже поднял глиняный подсвечник, чтобы осветить его лицо. - Ты не ошибся. У меня нет никаких сомнений - это внук Велемира. Похож. Очень похож. И на деда, и на отца, и на мать. Что ж, я рад. Я думал, род Велемира оборвался, а вот как причудливо сложилась жизнь… Где ты нашел его, Охто?