Збигнев Войцеховский - Святые и порочные Страница 45

В 1907 году Тихон, уже архиепископ, был переведен в одну из крупнейших и древнейших епархий России – на Ярославскую кафедру. Здесь он также очень быстро нашел контакт со своей паствой. Этот период примечателен тем, что жители Ярославля избрали его почетным гражданином города – случай первый и едва ли не единственный в русской истории.

Вскоре после его назначения в Виленскую епархию началась война, и его служение осложнилось многими новыми заботами. Ему пришлось думать о беженцах, эвакуировать в Москву мощи виленских мучеников, у него же сохранялась и чудотворная Жировицкая икона Божией Матери, впоследствии им возвращенная в Жировицкий монастырь. Февральская революция 1917 года застала его в Москве. Епархиальный съезд московского духовенства и мирян в июне избрал архиепископа Виленского Тихона архиепископом Московским и Коломенским, в августе же Священный Синод избрал его митрополитом Московским, и на него сразу же было возложено бремя подготовки Поместного собора русской церкви, который не собирался более двухсот лет.

Собор открылся в день Успения Божьей Матери – 15(28) августа 1917 года. Везде ощущались тревожные приметы будущих перемен. И Собор после многих заседаний и горячих дискуссий поддержал идею возродить патриаршество. Предварительное голосование определило трех кандидатов, и лишь третьим из них стал Тихон. Но именно он был избран патриархом. В праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы – 21 ноября (4 декабря) – в Успенском Соборе Московского Кремля была совершена интронизация Патриарха Тихона.

С самого начала отношения государственной власти и предстоятеля Русской православной церкви приобрели характер острого конфликта, так как уже первые декреты и постановления советской власти коренным образом ломали и традиционный уклад церковной жизни. Начались репрессии против церкви – убийства священников, разграбление церковного имущества. После вооруженного захвата Александро-Невской и Почаевской лавры патриарх Тихон выпустил послание от 19 января (1 февраля) 1918 года, известное, как «анафематствование Советской власти». Патриарх, исполняя свой долг пастыря, разъяснял людям смысл происходящего в стране с точки зрения Церкви, предостерегал от участия в грехах и преступлениях, в которые втягивали их большевики. В послании патриарх выступил против разрушения храмов, захвата церковного имущества, гонения и насилия над Церковью:

«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей земной…

Властью, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя бы по рождению своему принадлежите к Церкви Православной…

Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: «Изымите злого от вас самих» (1-е послание к коринфянам, 5:13).

…Гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполнили свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах…

Все сие преисполняет сердце Наше глубокою болезненной скорбью и вынуждает Нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола: «Согрешающих же пред всеми обличай, да и прочии страх имут» (1-е послание к Тимофею, 5:20).

Хотя в послании речь шла лишь об отдельных «безумцах» и советская власть прямо не называлась, всеми – и большевиками в том числе – послание было воспринято как анафема советской власти.

Когда патриарха Тихона достигло известие об убийстве Николая II, он 8 (21) июля 1918 года во время богослужения в Казанском соборе в Москве сказал: «…Мы должны, повинуясь учению слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его…»

В первую годовщину октябрьского переворота патриарх Тихон обратился к Совету народных комиссаров со словом «обличения и увещания». Указывая на нарушение всех обещаний, данных народу до прихода к власти, патриарх снова осудил кровавые репрессии. Тихон отвергал обвинение в противлении власти и добавлял: «Не наше дело судить о земной власти; всякая власть от Бога допущенная привлекла бы наше благословение», если ее деятельность была бы направлена на благо подчиненных. Заканчивалось обращение поистине пророческим предупреждением не употреблять власть на преследование ближних. Патриарх призывал «верных чад Церкви» не к вооруженной борьбе, а к покаянию и духовному, молитвенному подвигу: «противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага». Несмотря на подчеркивание патриархом аполитичности Церкви, большевики обвинили его в пособничестве белому движению и в контрреволюционности. В ответном письме в Совнарком патриарх заявил, что он никаких воззваний «о свержении советской власти» не подписывал и никаких действий для этого не предпринимал и предпринимать не собирается. «Что многим мероприятиям народных правителей я не сочувствую и не могу сочувствовать, как служитель Христовых начал, этого я не скрываю и о сем открыто писал в обращении к народным комиссарам перед празднованием годовщины Октябрьской революции, но тогда же и столь же откровенно я заявил, что не наше дело судить о земной власти, Богом допущенной, а тем более предпринимать действия, направленные к ее низвержению. Наш долг лишь указать на отступления людские от великих Христовых заветов, любви, свободы и братства, изобличать действия, основанные на насилии и ненависти, и звать всех ко Христу».

Продолжая свою богоборческую линию, в августе 1919 года большевики занялись вскрытием мощей, а год спустя заговорили о ликвидации мощей во всероссийском масштабе. Патриарх Тихон не мог оставить без ответа это глумление и написал воззвание, требуя прекратить кощунства. Сам он с 24 декабря 1919 года и до сентября 1921 года снова находился под домашним арестом. Последующие события были еще более зловещими.

Одна тысяча девятьсот двадцать первый год принес страшный голод в Поволжье. Летом 1921 года патриарх Тихон опубликовал послание, которое называлось «Воззвание Патриарха Московского и всея Руси Тихона о помощи голодающим». За ним последовали обращения патриарха к папе римскому, к архиепископу Кентерберийскому, к американскому епископу с просьбой об оказании помощи голодающим Поволжья. И эта помощь пришла. Была организована ассоциация под названием ARA (American Relife Association), которая вместе с другими международными организациями спасла очень много людей. И несомненно, что голос патриарха Тихона в этом деле сыграл огромную роль, потому что именно к нему было больше всего доверия за границей.

В храмах России начались сборы пожертвований. Не ограничившись воззванием, патриарх предложил властям широкую программу помощи голодающим, в том числе создание Церковного комитета в составе духовенства и мирян для организации помощи. Девятнадцатого февраля 1922 года Тихон предложил собрать необходимые для голодающих средства «в объеме вещей, не имеющих богослужебного употребления».

Но уже 23 февраля был опубликован декрет об изъятии церковных ценностей, принятый ВЦИК по инициативе Л.Д. Троцкого. Целью большевиков в данном случае было ограбить Церковь, а вовсе не помочь голодающим – в ответ на призывы патриарха и других общественных деятелей из-за рубежа уже поступило продовольствие в достаточном количестве, в привлечении церковных средств необходимости не было. Поэтому Церковь была отстранена от контроля над сбором ценностей и их дальнейшей судьбы.

Попытки Тихона предотвратить неизбежный конфликт были интерпретированы как стремление «черносотенного духовенства» защитить церковное добро.

В конце марта большевикам надоело «просить отдать по-хорошему». Массовое народное сопротивление повсюду было беспощадно подавлено. Суды над «церковниками», расстрелы прокатились по всей России. Но и в начале мая кампания по изъятию церковных ценностей не была завершена. Собранные драгоценности составили лишь незначительную часть той суммы, на которую рассчитывали Ленин и Троцкий, – менее 5 миллионов золотых рублей (которые в основном были потрачены на проведение самой кампании по изъятию). Но подлинный ущерб не исчислялся деньгами. Погибли святыни православия, национальные сокровища России.