Владимир Головин - По ту сторону смерти. Ответы на вопросы Страница 5

Хорошо, когда мы любовью действуем, но не мечтательной, а деятельной. Мечтательная любовь – это вообще не любовь, мне кажется. Деятельная любовь для усопших, в деле выраженная, – это и есть молитва. А просто так батоны подавать, детям конфеточки раздавать… Господь, конечно, Он всё видит, видит желание, но всё это, языком современным скажу, малоэффективно. Должна быть любовь, именно выраженная делом. Для них это дело – молитва.

С любовью можно молиться за тех, кого любил при жизни, кого знаешь. А если по наследству остался список умерших людей, которых ты совершенно не знал при жизни, что можно сделать для их души?

Мне легче ответить на этот вопрос, потому что я – священник. Мне приходится поминать людей, которых я совсем не знаю. Ты вот хоть знаешь, что это твой прадед – это уже кое-что. А если не знаешь, то ещё сложнее.

Тут как? Понуждать себя. Святой праведный Иоанн Кронштадтский пишет в своих дневниках, что просто перечисление имен бездушное и со страхом за души тех, кого ты не знаешь, – здесь есть разница. Для меня эти слова святого Иоанна Кронштадтского сильны в этом случае.

Я не знаю, кто за этими именами стоит, но я знаю только одно: что, может быть, сейчас они в муках ада. Я знаю, что многие из них лучше, чем я. Для меня это очень важно. Они лучше, чем я, но они в аду. А я где буду? Поэтому мне страшно за них и страшно за себя. Я себе эту правду проговариваю, себя в эту правду ввожу. И молюсь уже насколько могу со вниманием, у меня не получается быстро имена произносить. Когда поминаю на проскомидии в храме или дома имена, то, проговаривая имя, стараюсь прочувствовать, что за этим именем стоит человек, живая душа, может томящаяся в аду. И поэтому появляется другое настроение, другие чувства.

Можно ли обращаться к усопшим родственникам с молитвой?

Это не православно – молиться усопшим родственникам. Мы не знаем, в каком состоянии они находятся, во-первых. И во-вторых, в этом нет нужды.

А кто из усопших достоин – святые, например, они нам помогают? Никогда. Ещё никому не помогли. Они молятся за нас, и Господь за их молитву помогает нам. Получается, что если они нам помогают, то опосредственно, косвенно. Источник силы Кто? Господь. Только Он. Поэтому, если я буду молиться Господу через святителя Спиридона или напрямую, результат будет один и тот же.

Могут ли мои родные: мама, отец молиться за меня? Такого вопроса нет. Напрямую обращаюсь к Господу, прошу. Для меня важнее не то, где они душами находятся, для меня важнее другое: я люблю их. И живых бы любил, а усопших, пожалуй, ещё больше любим. Я думаю не о том, как мне от них что-то выцарапать, как при жизни я их доил, так продолжать доить сейчас. Я думаю о другом: как бы мне им дать, а не от них получить. Они в чем нуждаются? В милости Божией. Значит, за них надо молиться. Не от них урвать, а им послужить. Кто духовно правильно рассуждает, у него такое есть желание и стремление.

Как узнать посмертную участь усопших?

Как молиться Господу, чтобы он открыл участь родителей после их смерти? Вот такой вопрос задают. А зачем это знать?

Я помню слова одной мудрой женщины, которая трудилась в трапезной, когда мы фильм о нашей церкви создавали. У нас там разномыслие было. Она послушала, послушала нас и сказала: «Вам сначала нужно вопрос себе задать. Вы этот фильм создаёте – зачем? Какова цель?»

Прежде чем что-то начинать делать, надо задать себе вопрос: «Мне это зачем?» Например, какова участь моих близких, родных, кого я люблю, после смерти? Зачем тебе это? Мы хотим некоего успокоения. Ну, порадоваться, что ли, за них. А нам полезно будет это таким, какие мы есть, несовершенным? Мы от этого не расслабимся? Скажем, ну эти уже, слава Богу, можно не очень заботиться. С Господом, слава Богу, хорошо, хорошо.

Нам хорошо, когда мы расслабляемся? Нет. Господь это втайне скрывает, чтобы нам не расслабляться. Мы не знаем полноты любви. Что это – любовь? У неё нет границ, перегородок даже в виде смерти. Сильнее смерти любовь. Поэтому нам полезно и спасительно, чтобы мы не знали, чтобы всегда были в напряжении, в молитве. А молитва будет понуждать к любви к нашим близким, чтобы мы заботились о них.

Что такое рай и ад? Ад – это не место, где пребывают души умерших, и где будем мы. Это не место. Это состояние души. Когда человек, сбрасывая с себя телесные оковы, входит в безграничие вечности, он переживает, чувствует близость Бога. Вот я умер, душой вошел в вечность и чувствую Бога. Тут слово «чувствую» в кавычках. Можно сказать «вижу», «переживаю». Это всё слова – человеческие. Они не выражают глубины. И в зависимости от того, как я жил на земле, чем себя наполнил, что во мне живёт, это переживание Бога будет или невыносимой мукой, или всё переполняющей радостью.

В чем состояние райской радости будет? Всё большим и большим постижением и наполнением жизнью Божией и радостью. Поэтому, можно условно так сказать: есть ли в раю потолок? Притчеобразная фраза, конечно, аллегория. И быть не может. Поэтому, если мои близкие, за которых я сейчас переживаю, в состоянии райской радости, и, если я буду за них молиться, что будет? Всё больше и больше будут подниматься и наполняться радостью. Так это и надо мне делать-то. Это же мой долг по отношению к моим близким.

Поэтому мне важно, не в каком они состоянии, а что я должен делать, чтобы они испытывали радость с Богом. Поэтому, если Господь открывает или не открывает состояние моих близких, практически что это решает? Ничего. Я всё равно буду за них молиться, всё равно буду поднимать всё выше и выше своей молитвой, сделаю всё, на что я способен. Ничего не меняется практически. Господь не открывает состояние усопших на земле для большинства людей потому, что нам это не на пользу, и ни к какому практическому изменению не ведет.

Могут ли усопшие являться живым?

Нет, никто из умерших, самоубийц, не самоубийц, не могут являться и досаждать. Когда человек умирает, церковь свидетельствует: в человеке происходит атрофирование воли, человек сам уже ничего не может. Это уже как по течению, куда понесло – туда и поплыл. Кто жил в Боге на земле, тот будет расти в духе там, всё более и более исполняться радости в Царствии Божием. Кто жил в грехе, будет всё глубже и глубже увязать в аду. Он не сможет ничего исправить. Поэтому и не является никто.

Говорят: «Умер муж, жена, сын, неважно кто, – явились, постучались». Это – ложь. Так не бывает. А ведь стучат! Стучат. И являются. Только не они, а те, кто через это хочет над нами что-то помудрить. Кто это? Бесы. Бес – он принимает вид и действия такие делает. Он с каждым работает индивидуально. Вот этот верит, что покойники могут приходить, так начнет на этом играть. Это будет раздувать. А этот верит, что вокруг одни колдуны. Ну и будут всячески на мозги ему капать, что везде колдуны. И так далее. Вот это его стиль. А сами по себе умершие не приходят.

Кроме искушений бесовских, бывает вот что: Господь, особенно через сон, даёт видеть умерших, причем постоянно, постоянно. Это не умерший является во сне, а Господь даёт видеть образ его. Зачем? Чтобы нам понять, что мы в долгу пред ними. «Бог же не есть: Бог мёртвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лк. 20:38). У Бога все живы, только они по другую сторону жизни.

Вот я сказал: у них воля парализуется, они не могут ничего сделать. А мы? А у нас не парализована. Мы, если с любовью будем молиться за них, что-то можем для них сделать? Многое. Наша любовь аукнется в любви Божией. Господь начнет их поднимать. Молитва за усопших важна. Мы можем на них влиять. Они на нас – нет, а мы – можем, молясь об усопших. Когда Господь кого во сне даёт видеть, не человек к нам приходит, а его образ, как напоминание, что о нём молиться нужно.

Могут ли усопшие душой находиться рядом с нами, видеть и слышать нас?

Могут, но не все. Приведу слова апостола Павла, который говорит: «Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. Так и при воскресении мёртвых» (1 Кор. 15:41–42).

Все встанут разными, это зависит от того, на каком уровне духовного совершенствования находится человек. Есть и такие, которых мы называем святыми. В силу своего совершенства, на которую они поднялись на земле, они могут душами быть (только не как Бог одновременно везде), а где-то тут, через почти неуловимую долю мгновения – в другом месте. Перемещаются в пространстве не как мы, духовно совершенно по-другому, но могут. А есть которые другого порядка.

Есть такой преподобный, на Украине церковью канонизированный, Лаврентий Черниговский. Он всех праведников делит на две части: есть спасённые, а есть помилованные. То есть те, которые достигли высокой святости, и те, которые стремились по-божьему жить, но святыми их назвать никак нельзя. Но они по милости Божией в Царствии Небесном сейчас. Но они не сравнимы со святыми: разный уровень, разный свет. Вот эти не могут быть.