Иеромонах Макарий Маркиш - На пороге Церкви Страница 5

Вечная гибель злой, нераскаянной души с той же необходимостью следует из законов духовного мира, с какой гибель чашки – из законов мира материального.

– Почему милосердный Бог создал жестокие законы, по которым душа обрекается на вечную гибель в аду?

– Бог ада не создавал, как не создавал Он и вообще никакого зла. Бог любит нас и ждет ответной любви, свободного выбора в пользу добра. Ад – следствие противоположного выбора, результат сознательного отказа от Божией любви. Люди, сделавшие в жизни такой выбор, продолжают следовать после смерти по накатанному пути. «Каким я жил, таким и в смерти буду!» — с вызовом восклицает обитатель Дантова ада.

Вот в каких словах излагает православную точку зрения на ад и вечные муки святитель Феофан Затворник, замечательный русский церковный писатель конца XIX века:

«Говорят: милосердие Божие не допустит вечного отвержения. Да оно и не хочет того; но что делать с теми, кто полон зла, а измениться не хочет? Они сами себя ставят за пределами милости Божией – и остаются там по своему свободному выбору…

Мы видим перед собой людей, ожесточенных во зле: если они не изменятся в земной жизни, то останутся такими же и по смерти, то есть навсегда. Когда придет всему конец – а ему прийти неизбежно – где окажутся эти ожесточенные? Уж конечно, не вместе с теми, кто очистил душу от зла. Вот и ад! Изменятся ли они там к лучшему, не изменившись в лучших условиях земной жизни? Если нет, то вот и вечный ад!

Не Бог виновник ада и вечных мучений, а люди. Не будь нераскаянных грешников, и ада не будет. Того и ждет от нас Господь; за тем Он и на землю приходил, за то и принял смерть на Кресте. Если Он желает безгрешности, то, значит, и желает избавить каждого от вечных мук. Все дело за нами.

Давайте же сговоримся и уничтожим ад безгрешностью. Господь будет рад этому; для того он и дал нам узнать про ад, чтобы всякий поостерегся туда попасть».

– Если Бог справедлив, почему осуждается на вечные муки тот, кто делает добро, но не ходит в церковь, а тот, кто совершает зло, а потом в церкви кается, попадает в рай? По-моему, это не совсем справедливо.

– Как только что сказано, мы не знаем, кто именно попадает в рай, а кто в ад. Мы в упор не видим своих грехов, ошибок и слабостей, пытаемся рассуждать о чужих грехах и с близорукой самоуверенностью заявляем, что мы, дескать, будем в раю, а «они», конечно же, в аду… Нет нужды опровергать такие взгляды: с Православием они ничего общего не имеют.

Спасение христианина – между страхом и надеждой; оно строится на смирении, которое мы так усердно расхваливаем и так лениво претворяем в жизнь. Разумеется, смиренный человек с порога отбросит все домыслы о «достойных» и «недостойных» Небесного Царства. И если бы нам удалось заглянуть в рай, мы бы изумились до крайности, не найдя среди его обитателей всех тех, кого мы ожидаем там увидеть, и, наоборот, обнаружив там тех, кому, по нашему мнению, там не место…

На этом можно было бы закончить разговор, если бы не один предмет, который требует нашего внимания: справедливость. Если население рая и ада – это, попросту говоря, не наше с вами дело, то Божия справедливость касается каждого из нас, и мы обязаны иметь о ней достаточно ясное представление.

А ясности-то у нас и нет. Мешает ей все наша близорукость. Без оглядки перенося на Бога все, к чему мы приспособились и привыкли в земной жизни, мы рисуем Его в нашем приземленном сознании то рассеянным чудаком, без разбора сыплющим золото направо и налево, то хладнокровным бухгалтером, безжалостно сводящим счеты с неисправными должниками.

Надо сказать, что подобные заблуждения по большей части берут начало на Западе, в протестантизме и римо-католицизме, и лучшие православные авторы положили немало труда на их преодоление. Но с той поры, когда Православие было под сильным влиянием западных наставников, вполне освободиться от них пока не удалось.

Успех больше заметен, когда заходит речь о Божием милосердии и человеколюбии. Что Бог не прячется ни в жадном лавочнике, который требует долг с процентами, ни в заносчивом барине, которому подавай «удовлетворение за нанесенное оскорбление», это, надо полагать, сегодня уже ясно каждому. Но со справедливостью дело обстоит хуже. У нас перед глазами многочисленные примеры справедливости, нелицеприятия, беспристрастности, равенства граждан перед законом. Уж конечно, Небесный Судия превосходит земных судей в этих качествах при назначении людям их вечной участи…

Если мы – христиане, то во всяком серьезном вопросе (а данный вопрос, бесспорно, относится к самым серьезным) мы должны видеть Личность Христа. И более того: если какой-либо серьезный вопрос решается помимо Христа, мы должны признать такое решение неполным, неточным, неправильным. А между тем именно это и происходит в данном случае! Если судьбу человека, его вечную жизнь или вечную гибель определяет сверхсправедливый, супербеспристрастный, абсолютно всеведущий Судья на основании объективных свидетельств и неопровержимых доказательств – то к чему, спрашивается, и Голгофа, и Крест, и гвозди, и копие, и желчь, и оцет, и камень, отваленный от Гроба, и дорога в Эммаус?

Ответ можно дать, несколько расширив поле нашего зрения. Мы можем – а точнее, обязаны – сделать это на основании святоотеческого учения о трех мотивирующих началах в человеческой душе: рабском (из страха перед наказанием), наемническом (из интереса к вознаграждению) и сыновнем – начале любви. Первые два начала охватываются понятием справедливости: как наказание, так и вознаграждение Господь определяет нам строго по мере наших собственных действий. Но третье начало к справедливости не сводится, а без него нет христианства. Нет и спасения.

Аналогия наша, как и всякая аналогия, ограниченна и приблизительна. Но она вполне законна, поскольку позволяет увидеть небесное в земном. Ведь и образ праведного Небесного Судьи – тоже аналогия.

Итак, представьте себе, что вы возвращаетесь домой – после трудного рабочего дня, долгой командировки, многолетнего странствия – по улицам большого города. Дома вас ждут: жена (или муж), родители, дети. Ждут и любят. И вы любите их (его, ее), и ваше сердце горит ясным видением скорой радостной встречи.

Вы скользите взглядом по окружающим вас незнакомым лицам, и странная мысль приходит вам в голову: «А справедливо ли, что эти люди лишены радости, которая меня ожидает? Они ведь не войдут со мною в мой дом, ничего не увидят, не услышат, не узнают… Я-то ничем не лучше их: за какие же мои добродетели и заслуги готовится мне мое счастье?»

Нелепость, не правда ли?

Счастье – плод любви, а не справедливости. За добродетели и заслуги, по справедливости, можно получить орден, ученую степень и энную сумму денег (а если наоборот – за преступления, то штраф или срок за решеткой), но счастье приходит другим путем: путем любви, путем Христа.

Бог становится Человеком, восходит на Крест – и дарит нам счастье вечной жизни в Его Царстве не по справедливости, а по любви. И мы, принимая этот дар, отвечаем Ему любовью на любовь. Или не отвечаем – и отвергаем…

Защита среды обитания

Если автолюбитель решит слить отработанное масло на лесную лужайку или в речку, его ждет штраф. Еще более строгая ответственность ложится на того, кто сбрасывает в воду неочищенные канализационные стоки или в атмосферу – ядовитые газы.

Заметим, что никто не запрещает смену масла, канализацию или химическое производство. Но всему свое место и свой порядок. Отработанное масло надо собрать и утилизировать, для сточных вод есть отстойники, для летучих отходов производства – фильтры. Пожалуйста, пользуйтесь на здоровье. А если вам это не нравится, – скажем, вы решили сэкономить на очистке и переработке отходов, – тогда уж не обессудьте, придется держать ответ перед законом.

Интересно, найдутся ли у нас такие «защитники гражданских свобод», которые выступили бы с протестом против подобных мер: дескать, кто смеет ограничивать право личности распоряжаться своим машинным маслом, фекалиями или промотходами как заблагорассудится? А если бы даже и нашлись (выскочили, скажем, из психиатрической лечебницы), им бы терпеливо объяснили: вы живете не в вакууме, а в общей среде обитания, поэтому ваши действия могут влиять на других – даже если вы об этом не задумывались.

Степень и широта такого влияния может быть самой различной; соответственно различаются и степень ответственности, и меры против нарушителей. Скажем, если вы вырастили куст жасмина, а вашему соседу не нравится его запах, то навряд ли ему удастся мобилизовать органы власти или общественное мнение в свою пользу. Иное дело – если вы развели свиней… Еще лет тридцать тому назад безумием могла бы показаться попытка ограничить курение в общественных местах – а сегодня в цивилизованных странах (употребим это слово без кавычек) курильщикам все чаще приходится наступать на горло своей привычке в ресторанах, на рабочем месте и даже на улице.