Владимир Титов - Православие Страница 6

Во-вторых, «свидетельства» церковных писателей противоречат имеющимся достоверным данным о славянах этой эпохи. Крупный византийский историк, христианин Прокопий Кесарийский (VI в.) довольно подробно описывает религиозные верования антов и славян. Согласно Прокопию, они поклонялись богу, творцу молний, приносили ему в жертву быков. Они почитают и реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем и при помощи этих жертв производят гадания. Христианин Прокспий описывает быт славян, сообщает о том, что они не управляются одним человеком, а живут в демократии, решают свои дела на народных собраниях, поклоняются своим божествам, и не говорит ни слова о том, что «холода Скифии пылают жаром веры» в Христа.

Можно предположить, что греческие колонии на берегу Черного моря, куда христианство проникло рано, были в активном общении со славянскими племенами и пытались вести среди них миссионерскую деятельность. Сведения об этих попытках распространить христианство просачивались в метрополию, становились известными церковным писателям, расцвечивались и преувеличивались их пылкой фантазией. Согласно церковному преданию, Скифия была сферой деятельности апостола Андрея, и поэтому «подвиги» миссионеров из греческих колоний приписывались ему; мало этого, считалось, что он родоначальник этой деятельности.

Однако, даже если эта миссионерская деятельность была достаточно активной, вплоть до второй половины IX в. она заметных результатов не принесла. Во всяком случае, достоверных сведений об этом мы не имеем. Родовой строй славян был малоблагоприятной почвой для христианской проповеди. Лишь ко второй половине IX в. относится окружное послание константинопольского патриарха Фотия (866 г.), подлинность которого не оспаривается историками. В этом послании патриарх сообщает: «Не только оный народ (болгары) переменил древнее нечестие на веру во Христа, но и народ, часто многими упоминаемый и прославляемый, я говорю о русах, которые, покорив окрестные народы, возгордились и, возымев о себе высокое мнение, подняли оружие на Римскую державу. Теперь они сами переменили нечестивое языческое суеверие на чистую и непорочную христианскую веру и ведут себя в отношении нас почтительно и дружески, тогда как незадолго перед тем беспокоили нас своими разбоями и учинили великое злодеяние».

Тут нужно обратить внимание на следующее. Во-первых, в послании многое преувеличено: во второй половине IX в. христианство только начинает проникать на Русь, восточные славянские племена приняли христианскую религию позднее на сто с лишним лет. Во-вторых, патриарх Фотий не называет ни одного географического пункта, ни одного славянского племени. Его сообщение никак нельзя отнести к Киеву. Возможно, что в послании имеется в виду распространение христианства в Тмутараканской Руси, которая была значительно ближе к Византии. В-третьих, возможно, что мы имеем дело с документом, который намеренно выдает желаемое за действительное.

Обратимся к анализу отечественных источников. Летописец сообщает о проповеднической деятельности апостола Андрея на Руси, говорит, что по Днепру апостол дошел до будущего местоположения Киева и, «встав рече сущим с ним ученикам: «видите ли горы сиа? яко на сих горах восиает благодать Божиа, и будет град велик, и церкви многи имать Бог воздвигнути». И вшед на горы тыа и благослови их, и постави крест, и помолися Богу, и сниде с горы, и по мнозе времени на тех горах създан бысть град Киев, и поиде по Днепру вверх, и прииде в Словены, идеже ныне Новгород Великий, и виде люди сущаа, како есть обычаи у них, и како ся моют в бане, и удивися им».

Следует иметь в виду, что летописец, как христианин, был знаком с церковным преданием о миссии апостола Андрея. И он, конечно, пытается поставить предание на службу киевским князьям, авторитетом апостола освятить их власть. Бросается в глаза наивность пророчества о будущем величии Киева, приписываемого летописцем апостолу Андрею. Апостол не верит в скорые результаты своей проповеди: град великий встанет, когда воссияет благодать божья, т. е. когда Русь станет христианской, когда она примет крещение. Возможно, мы здесь имеем дело с более поздней вставкой (летопись неоднократно переписывалась), а возможно, с данью церковной традиции.

Сам летописец не знает ни одного факта, который бы подтвердил появление христианства на Руси до конца первой половины X в. Мы уже рассмотрели то место летописи, в котором летописец описывает заключение князем Олегом договора с Византией в 907 г.

Византийцы целовали крест, а Олег с дружиной клялся по русскому обычаю оружием и богами Перуном и Велесом. В договоре Олега с Византией, заключенном в 911 г., очень четко проводится различие между византийцами и русскими. В тексте сообщается, что цель договора «подтвердить и укрепить дружбу, существовавшую между христианами и русскими», в ряде статей предусматриваются меры наказания, если убьет «русский христианина или христианин русского» или если «русский украдет что-либо у христианина или же христианин у русского». В заключение подтверждается нерушимость настоящего мирного договора «между вами, христианами, и (нами), русскими». В этом договоре ясно и неоднократно проводится различие между христианским византийским и нехристианским славянским миром.

Значительный интерес для нас представляет договор 944 г.[4], заключенный с Византией князем Игорем. Текст этого документа ясно свидетельствует о том, что христианство к моменту заключения договора пустило корни в русскую почву. В тексте говорится: «А если (кто-либо) из Русской страны замыслит нарушить эту дружбу, то пусть те из них, которые приняли крещение, получат от вседержителя бога возмездие и осуждение на погибель в этом мире и в загробном; а те из них, которые не крещены, пусть не получат помощи ни от бога, ни от Перуна…». Далее летописец рассказывает, что по возвращении послов в Киев князь Игорь пошел с ними на холм, где стоял Перун, и сложили они свое оружие, щиты, золото и дали клятву. «А русских христиан, — говорит летописец, — приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы. Это была соборная церковь, ибо многие варяги и хазары были христианами». Летопись сообщает нам, что уже до 944 г. в Киеве была построена церковь и многие были христианами.

Из Иоакимовской летописи мы узнаем, что и в северном центре древнерусского государства Новгорода также еще до крещения Руси была церковь Преображения господня и имелись дома христиан. К сожалению, летопись не сообщает, в какое время была воздвигнута эта церковь.

Первой представительницей княжеской власти, принявшей христианство, летопись считает княгиню Ольгу (христианское имя Елена). Крещение Ольги (около 956 г.) значительно усилило сторонников христианства среди славян. Политические, экономические и культурные связи с Византией еще больше возросли. В 957. г. Ольга сама совершила путешествие в Константинополь. Летописец рассказывает о пышном приеме, оказанном Ольге при императорском дворце, о том, что византийский император предлагал ей руку и сердце, осыпал ее подарками. Надо полагать, что в этом описании все сильно преувеличено, так как в конце рассказа неожиданно приводится эпизод, из которого ясно, что Ольга осталась недовольна оказанным ей приемом. Уже по возвращении в Киев к Ольге прибыл византийский посол со словами императора: «Я тебе много дарил, потому что ты говорила мне: возвращусь на Русь, пришлю тебе богатые дары — рабов, воску, мехов, пришлю и войско на помощь». Ольга велела ответить: «Когда ты столько же постоишь у меня на Почайне, сколько я стояла у тебя в гавани цареградской, тогда дам тебе обещанное». Действительно, прием Ольге в Константинополе был оказан более чем скромный. Его описание оставил нам император Константин Багрянородный: вместо множества серебра и золота один раз Ольге и ее спутникам подарили 40 с небольшим золотых, в другой раз около 20 золотых червонцев; находилась она среди придворных гречанок и должна была сама заботиться о том, чтобы выделиться из их среды, приветствуя проходящую императрицу только легким поклоном, в то время как придворные дамы падали ниц.

Но как бы там ни было, на Ольгу византийская церковь, ее роль в государстве, по-видимому, произвели сильное впечатление. Есть сведения о том, что у Ольги было намерение крестить Русь. В 959 г. она обратилась к императору Священной Римской империи Оттону с просьбой прислать в Киев епископа и священников из Германии. Отношения с Византией были сложными, а в 959 г. они ухудшились, и Ольга предприняла дипломатический маневр, обратившись к соперничавшей с Византией Священной Римской империи. Посольство императора Оттона, возглавляемое епископом Адальбертом Триерским, прибыло в Киев в 961 или 962 г., но успеха не имело. Одни исследователи неудачу этой миссии объясняют тем, что к этому времени отношения с Византией уже наладились, другие тем, что Ольга и посол Оттона не могли договориться о взаимоотношениях русской церкви с германскими церковными властями, что Ольга настаивала на самостоятельности русской церкви, а Адальберт — на ее подчиненном положении.