Збигнев Войцеховский - Святые и порочные Страница 6

Вслед за летописями и житиями многие авторы распространяли утверждение, что крещение Владимира, его столицы и всей его державы случилось если не в один день, то хотя бы в один год. Принять на веру это утверждение современному человеку легко. Мол, и людей тогда было меньше, и расстояния невелики, и Киевская Русь по территории сильно уступала современной Российской Федерации, не говоря уж об СССР или Российской империи. Однако, если задуматься над этим утверждением всерьез, то все это выглядит не столь однозначно.

Вот что писал профессор Е.Е. Голубинский в своей «Истории Русской церкви» о крещении Руси, точнее, о том, когда оно состоялось:

«В Корсуни с переговорами о браке и с самим его совершением, с переговорами об устройстве церковного управления, с набором священников и других необходимых людей, Владимир имел весьма немало дела. Поэтому нужно думать, что он пробыл в ней более или менее долгое время, и что возвратился из нее в Киев или только в самом конце 989 года, или даже в следующем 990 году. Так как нет оснований и нельзя предполагать, чтобы по возвращении он действовал с поспешностью и тотчас же совершил крещение киевлян, как только прибыл в Киев, то вообще представляется необходимым принимать за год этого крещения 990-й год (четвертый от собственного крещения Владимира). Житие Владимира неизвестного автора и за ним повесть о крещении, помещенная в летописи, представляют дело о крещении Владимиром киевлян таким образом, что – возвратился из Корсуни, сокрушил бывшие в городе идолы, отдал в один прекрасный после сего вечер приказ явиться всем на другой день поутру на реку для купания (что есть крещение как внешнее действие) в новую веру, – и сделал людей из язычников христианами, т. е. представляют дело таким образом, будто вся недолгая история состояла в том, что приказал и исполнено…»

Трудно спорить с этой точкой зрения. Иначе ведь действительно получается, что князь повелел – и все уверовали. Но нельзя «наставить в вере» всех и сразу. Даже Владимир, думаю, не рассчитывал на такой результат. Более того, князь понимал, что не все и не сразу примут новую веру – и должен был понимать, что лучше будет, если это будет выглядеть – хотя бы выглядеть – как результат свободного выбора лучшей части народа. Пусть и по примеру великого князя.

То, что низвержение идолов и крещение киевлян произошли на очень коротком отрезке времени, не отменяет того, что князь Владимир очень основательно подготовился к этим событиям. Иначе говоря, люди, крушившие языческие святыни и окунавшиеся в воды Днепра, не были все как один бездумными исполнителями княжеской воли. Но для этого они должны были получить хотя бы минимальное представление о новой вере, а для этого требовались те, кто смог бы их наставить. Требовалось и время, чтобы их научить. Е.Е. Голубинский предположил, что, возможно, в Киеве проводились специальные собрания, своего рода «огласительные школы», знакомившие русичей с основами христианства. Но вот вопрос – кто вел эти собрания? Ведь священники, которые прибыли к Владимиру вместе с Анной, были греками. И вряд ли все они владели языком руссов, а скорее всего – считаные единицы или даже никто из них. Значит, требовались переводчики, а еще лучше – священники, способные нести Слово Божие будущей пастве на понятном ей языке. Священники из числа варягов были слишком малочисленны. По мнению Голубинского, Владимир мог найти их у болгар. Ведь созданная Кириллом и Мефодием славянская азбука использовалась к тому моменту уже более ста лет, а значит, было где взять и богослужебные книги. Тем более что одна из его языческих жен была из болгарских земель. То есть контакты были налажены. Но даже если Владимир заранее озаботился подготовкой всеобщего крещения, на это все равно требовалось много времени. В том числе и потому, что до появления печатной – то есть быстро тиражируемой – книги оставалось еще более четырех веков.

И если крещение киевлян все же может считаться почти мгновенным в историческом масштабе, то крещение всей Руси никак не могло совершиться быстро – русские земли не представляли собой того монолита, каковым они стали гораздо позже. Как писал Голубинский, «великая перемена, которую народ позволил совершить с собою в Киеве, еще ничего не говорила другим областям русским, потому что другие области еще смотрели на свои столицы и на свои старшие города». То есть только Киевское княжество могло быть крещено в кратчайшие сроки – в иных областях на приготовление требовались, возможно, годы. И, скорее всего, процесс начался с тех, от кого ожидалось наименьшее сопротивление. Или же с тех, кому никак нельзя было позволить выбрать иной путь. Например, первый епископ за пределами Киева был назначен в Новгород – город, жителей которого Владимир знал лучше прочих. И который мог стать в ту пору едва ли не главным конкурентом Киева в деле собирания русских земель. Не случайно в помощь епископу великий князь направил своего дядю Добрыню – здесь слово пришлось подкреплять силой…

Профессор Голубинский, полагая, что в реальности распространение христианства на Руси было едва ли не главным предметом деятельности Владимира на протяжении всех более чем 25 лет его правления после личного обращения к новой вере, писал:

«Мы не имеем положительных сведений о том, что успел Владимир сделать; но мы имеем положительные сведения о том, чего он не сделал и что было делаемо уже после него. Предполагая с совершенным правом и основанием, что все, о чем не говорится после, было уже сделано им, мы получим, что он крестил половину Руси, и именно – что он крестил всю ту часть ее, которая по населению была чисто русско-славянскою или Русью в собственном и теснейшем смысле, и что оставил некрещеною часть Руси не-русскую – инородческую (и иноплеменную)».

Полно источников, подтверждающих этот вывод – к примеру, известно, что в Ростово-Суздальской земле христиане оставались в меньшинстве и после смерти Владимира – вплоть до начала XIII века. По большому счету, князь Владимир поступил очень толково. Он отложил христианизацию инородцев до тех времен, когда они перестанут считать себя не-русскими. Ведь это и в самом деле было не так уж принципиально – когда эти племена примут веру Христову. Гораздо важнее было, что все они были данниками Русского государства, а принудительное и поспешное насаждение новой религии могло иметь гораздо более отрицательные последствия. В этом вопросе Владимир действовал весьма прагматично и расчетливо. Пропустим перечень племен, давно растворившихся в русском этносе, освоенных ими территорий, а также то, как их характеризует Голубинский, и перейдем к более важной части его выводов:

«Если бы судить по пространству, то нужно было бы сказать, что Владимиром была крещена меньшая половина Руси, ибо Русь собственная относилась тогда к Руси инородческой приблизительно так же, как в настоящее время европейская Россия относится к Сибири».

Оценивая достоверность сведений из Густинской летописи о том, что Владимир, раздав сыновьям уделы и «посла с ними и священников, заповедая им, да кождо по всей области своей повелевает учити людей и крестити людей и церкви ставити, еже и бысть», Голубинский отмечал, что «как было совершаемо и совершено Владимиром крещение собственной Руси, мы не имеем совершенно никаких сведений», и что вполне логичное утверждение летописца опрокидывается тем фактом, что в 991 году (когда, по мнению Голубинского, Владимир, приступил к крещению всей Руси), даже самые старшие сыновья князя были слишком молоды – с поправкой на разнобой в датах никому из них не было больше 12 лет, за исключением Вышеслава, которому могло быть 14. Для того, чтобы они реально приняли на себя всю полноту власти в своих уделах, должно было пройти несколько лет. То есть присоединились к отцовскому делу всей жизни далеко не сразу. Однако это не противоречит другим важным выводам, «…что, во-первых, Владимир сам лично принимал деятельное участие в крещении если не всех, то большей части областей, и, во-вторых – что он сам лично возможно-усердным образом производил надзор за тем, чтобы христианство в областях водворялось возможно скорее и успешнее». К этому Голубинский делает существенное уточнение: «Владимир принял христианство не в преклонной старости, а именно в годы наибольшей способности человека к деятельности (невступно в 30 или с небольшим 30 лет): очевидно, есть вся вероятность предполагать самое широкое участие непосредственное».

Однако крещение Руси при Владимире не было всеохватным не только в плане территорий – даже там, где христианство победило вроде бы безоговорочно, на самом деле не все было так гладко, как писали летописцы. Об этом профессор Голубинский тоже высказался достаточно ясно:

«Когда мы говорим, что при Владимире была крещена вся собственно русская Русь, то этого никак не должно понимать в том смысле, будто крещены были все до одного человека. Не желавших креститься, нет сомнения, было весьма много как в Киеве, так и вообще по всей Руси… дело о крещении Руси Владимиром должно понимать так, что было крещено большее или меньшее большинство жителей, что язычество было объявлено верою запрещенною и преследуемою… и что оно, хотя далеко еще не перестало существовать, стало верою тайною, подобно расколу старообрядства во времена его сильнейших преследований». Иначе говоря, по-настоящему туго пришлось не принявшим новую религию лишь в Киеве и его окрестностях, где власть великого князя была наиболее зрима и эффективна. Здесь им приходилось или креститься против собственной воли, или принимать мучительную смерть (становясь безвестными страдальцами за старых богов), или бежать. Бежать туда, где княжьи дружинники случались лишь наездами, и можно было скрыться и переждать. А при острой необходимости – и избавиться от непрошеных гостей. К этому Е.Е. Голубинский добавляет весьма справедливый и довольно жесткий вывод: