Андрей Лазаренков - Партия, которую создал Иисус Страница 7

   И всё же, каким бы тяжким гнётом для подданных Ирода ни оборачивалось его долгое царствование, Иудея при нём хотя бы внешне сохраняла видимость независимого государства. Конечно, без разрешения императора Ирод не мог принять ни одного мало-мальски важного политического решения, но зато еврейское население было избавлено от самых явных унижений, связанных с иностранным присутствием. Римские армии не вторгались в страну, как во времена Помпея, требуя дань и продавая в рабство тех, кто не мог её заплатить. На протяжении всех 36 лет своего правления Ирод ни разу не принял на свои земли римских поселенцев из числа солдат, окончивших службу, как это практиковалось в других провинциях. И наконец, Ирод не пустил в Иудею римских чиновников и мытарей, — надо сказать, большое преимущество по сравнению с позднейшими временами, когда эти хищники беспрепятственно хлынули в страну.

   После смерти Ирода в 4 г. до н. э. его владения были поделены между тремя его сыновьями (от десяти жён у него было пятнадцать детей). Примерно половина царства Ирода (Иудея, Самария и Идумея) досталась Архелаю, Ирод Антипа получил Галилею и Перею, остальное выпало на долю Филиппа.

   Жестокость, с которой правил Архелай в Иудее, привела к тому, что в 6 г. н. э. император Август, опасаясь народных волнений, сместил его и отправил в ссылку. Владения, принадлежавшие ранее Архелаю, были превращены в римскую провинцию, управляемую особым римским чиновником  —  прокуратором. (Должность, надо заметить, не слишком высокая, ибо подчинённая по службе наместнику Сирии.) Первым по счёту прокуратором Иудеи стал Копоний (6 — 9 гг. н. э.), а пятым — знаменитый Понтий Пилат (26 — 36 гг.), сыгравший такую важную роль в жизни и смерти Иисуса Христа. Ирод Антипа и Филипп ещё некоторое время продолжали управлять каждый своей областью. Чередование римских наместников ненадолго приостановилось в 38 г., когда Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, по прихоти Калигулы снова стал царём Иудеи. После смерти Ирода Агриппы в 44 г. вся страна окончательно превратилась в римскую провинцию.

   Для поддержания своей власти римляне разместили в Иудее военные силы — примерно 3 тыс. солдат вспомогательных войск. Они использовались в основном для несения полицейской и таможенной службы. В самом Иерусалиме в крепости Антония была расквартирована одна когорта (до 600 человек), остальные войска находились в Кесарии Приморской — постоянной резиденции прокуратора. По большим праздникам прокуратор с дополнительными силами являлся в Иерусалим, чтобы лично наблюдать за порядком. Этим, кстати, и объясняется присутствие Понтия Пилата в Иерусалиме во время ареста Иисуса. Если случались особо крупные волнения, с которыми нельзя было справиться собственными силами, то в Иудею вызывались подкрепления из Сирии, где стояли четыре римских легиона, предназначенных для защиты восточных границ империи.

   Римское владычество в Иудее означало для евреев не только утрату свободы или экономический гнёт. Гораздо сильнее оскорбляло их то унижение, которому подверглась Моисеева религия. Как это всегда случается с угнетёнными народами, религия в Иудее стала своего рода последней линией обороны в противостоянии иноземным захватчикам. Евреям казалось, что если они, потеряв свободу, ещё и веру свою отдадут на поругание, то это будет означать конец всему. Хотя римляне в Иудее в целом старались придерживаться обычной для них практики уважения чужих религиозных культов, евреи всё равно чувствовали себя глубоко уязвлёнными. Они долго не могли забыть, как Помпей, движимый любопытством, вошёл в Святое Святых, самое священное место в Иерусалимском храме, куда мог заходить один только первосвященник, да и то раз в году {20}. После этого случая евреи пребывали в постоянной тревоге, что когда-нибудь подобное кощунство повторится, а римляне, как нарочно, допускали то одну, то другую оплошность в отношении иудейских святынь. То они забирали на «хранение» парадное облачение первосвященников, раздражая без особой нужды народ, то требовали выдать часть храмовых сокровищ для покрытия неотложных расходов оккупационной администрации, то пытались установить в Иерусалиме изображения императора, хотя это было категорически запрещено Моисеевым Законом. Понятно, что все эти эксцессы не прибавляли популярности римской администрации среди её иудейских подданных.

   Римское завоевание Палестины происходило на фоне мощного подъёма национального самосознания еврейского народа. Начавшись примерно в III в. до н. э., этот подъём, постепенно усиливаясь, превратил евреев в самый беспокойный и отчаянный народ на всём тогдашнем Средиземноморье. Даже потерпев поражение в первых же столкновениях с закалёнными римскими легионами, евреи отказывались признать себя окончательно побеждёнными и горели желанием во что бы то ни стало продолжать борьбу. По всей стране кишели «банды разбойников», нападавшие на римлян и их еврейских приспешников. Волю к сопротивлению подогревала и насильственная романизация Палестины со всеми её характерными атрибутами, оскорбительными для каждого правоверного иудея, — гимнасиями, аренами, колоннами в греческом стиле и, что самое возмутительное, с бесчисленными «идолами» (статуями), установленными в общественных местах. Римляне пытались сбить волну недовольства жесточайшими репрессиями, убивая всех подвернувшихся под руку, не делая различия между виноватыми и безвинными, вооружёнными и безоружными. Иосиф Флавий рассказывает, что однажды в Иерусалиме по приказу сирийского наместника Квинтилия Вара было распято сразу две тысячи бунтовщиков {21}. Кресты с висящими на них распятыми людьми стали с тех пор привычным элементом иудейского пейзажа. Но никакие, даже самые страшные кары не могли привести иудеев к покорности. Римляне, поражённые упорством, с каким евреи сопротивлялись любым попыткам добиться их подчинения, говорили, что у этого народа ненависть ко всему роду человеческому.

   Идеологией еврейского сопротивления стала фанатичная вера в скорый приход Мессии (от древнеевр. «машиах» — «помазанник»). Смутно догадываясь, что борьба один на один с могучей Римской империей окажется не по силам маленькой Иудее, еврейское население, обращая свои взоры к небу, исступлённо ждало избавителя-Мессию, который с помощью сверхъестественных сил покарает иноземных угнетателей и освободит народ Израиля. Многие евреи в то время действительно думали, что древние библейские пророчества, возвещавшие появление вождя-освободителя, посланного Богом, чтобы спасти свой народ от унижений и страданий, должны будут вот-вот исполниться. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3:2) — этот страстный призыв Иоанна Крестителя, без сомнения, очень точно отражает господствующие настроения той переломной эпохи. Многие иудеи, охваченные лихорадочным нетерпением, были убеждены, что неминуемый «конец» можно ускорить, если не отсиживаться по домам, а продемонстрировать свою готовность сотрудничать с Яхве в осуществлении Его Божественного замысла. Не желая более ждать ни дня, они надеялись с оружием в руках отстоять свободу и тем самым приблизить наступление Царства Божия. В этой накалённой атмосфере мессианская идея стала быстро превращаться из некоей абстрактной мечты в своего рода практическое руководство к действию.

   «Усовершенствованную» мессианскую идею одним из первых взял на вооружение книжник[8] Иуда Галилеянин из города Гамалы, происходивший из семьи потомственных бунтарей. Его отец Иезекия с группой «разбойников» был казнён Иродом, а сам Иуда, его сыновья и внуки всю свою жизнь провели в борьбе с римской властью. В 6 г. н. э. Иуда вместе с фарисеем Саддуком организовал религиозную партию «зелотов», или «зелотов» («ревнителей»), поднявшую антиримское восстание. По словам Иосифа Флавия, «Иуда объявил позором то, что иудеи мирятся с положением римских данников и признают своими владыками, кроме Бога, ещё и смертных людей» {22}. Зелоты с оружием в руках вели упорную партизанскую войну против римского владычества, за восстановление независимости Иудеи, против местной аристократии, связанной с чужеземными поработителями. Движение зелотов пользовалось большой популярностью и сочувствием среди простого народа. К этой группировке, по всей видимости, принадлежал в своё время и один из ближайших сподвижников Христа, апостол Симон по прозвищу «Зилот» (Лк. 6:15).

   Недовольство тяжким иноземным гнётом, нарастая и усиливаясь на протяжении почти целого столетия, в конце концов вылилось в грандиозное иудейское восстание 66 — 73 гг., потрясшее до основания господство римлян в Палестине и потребовавшее мобилизации почти половины всех военных сил огромной империи для борьбы с этим маленьким, но гордым народом.