Савва (Тутунов) - Епархиальные реформы Страница 8

Наконец, в проекте Иванцова-Платонова наиболее мелкой единицей правления, однако, не имеющей административного значения, предполагалось быть благочинию. Благочинный терял значение следователя, судьи (за исключением, может быть, мирового, устного суда) и администратора, оставаясь лишь нравственным руководителем подведомственного духовенства. Благочиннические собрания духовенства, как и ежегодные собрания благочинных у архиерея, предполагались устные, без протоколов и формальных решений, в первом случае имеющие «братско-совещательный характер», во втором – «простой, искренний, задушевный характер» беседы архипастыря с пастырями[167].

Наконец, следует сказать о предполагавшейся протоиереем A. M. Иванцовым-Платоновым реформе епархиальных съездов. Указав на элементы соборности в древней Руси[168], автор описывал жизненность уже имевшихся епархиальных съездов и их эффективность в решении поставленных перед ними задач, о которых было сказано в предыдущей главе. Он считал необходимым расширить круг деятельности съездов, включив в их состав мирян при решении вопросов, выходящих за рамки узко сословных дел духовенства.

Значение съездов, по мнению Иванцова-Платонова, должно быть совещательное при архиерее, который непременно на них присутствует. Цель съезда – «дать возможность архиерею ближе ознакомиться с мнениями и потребностями паствы и помогать ему советами лучших людей в управлении паствой». Решения же по итогам съезда принимаются лишь с утверждения архиерея, ибо

никакое постановление какого бы то ни было епархиального собрания, никакое мнение большинства не может освободить его от ответственности за какую-нибудь принимаемую по епархии меру, если этой меры не одобряет его собственная мысль и совесть[169].

Таким образом, в проекте протоиерея Иванцова-Платонова принципиально новым является, помимо форм избрания архиерея, четкое разделение административных инстанций (уезды) и пастырских (благочиния) с попыткой децентрализации административных дел и стремлением поставить консисторию в положение совета духовенства при архиерее, устранив при этом гегемонию чиновничества и бюрократизма. Существенной новизной является предполагаемая постановка епархиальных съездов. Ставя во главу угла епархиального управления принцип живого общения между архиереем и подчиненными, между архипастырем и паствой, протоиерей Александр Иванцов-Платонов стремился выстроить модель управления, в рамках которой было бы обеспечено сочетание архиерейского полновластия и свободной совещательности подчиненных архиерею органов и паствы (клира и мирян)[170].

Статьи профессоров Московской духовной академии Н. А. Заозерского[171] и П. В. Тихомирова выдержаны в несколько ином ключе. Первая является ответом на статью известного публициста Л. А. Тихомирова «Запросы жизни и наше церковное управление», опубликованную в 1902 году в «Московских ведомостях» и вышедшую затем отдельным изданием[172]. Статья Тихомирова не касается вопроса о епархиальном управлении, поскольку обращена к реформе высшего церковного управления. Автор полагал, что необходимо восстановить в Церкви соборность, которой противостоят коллегиальность синодального строя и полномочия обер-прокурора. Резюмируя вместе с Заозерским точку зрения Л. А. Тихомирова, можно ее выразить так: власть в Церкви поставлена слабо (недостаточная осведомленность и недостаточность средств воздействия), от этого в Церкви все проблемы, для устранения которых необходимо усилить ее власть через увеличение власти первоприсутствующего и умаление власти обер-прокурора. Полемизируя с этой точкой зрения, Заозерский высказывал мнение, что «формально власть Святейшего Синода и власть епархиального начальства у нас поставлены очень сильно; но они не в должной степени сильны нравственным своим влиянием на жизнь». Причина же этого, прежде всего, «в исключительно канцелярском, замкнутом ведении всего церковного управления», в силу которого меры церковной власти воспринимаются как канцелярский указ. Вторая причина, по мнению Заозерского, это разобщение живых сил общества: иерархов, у которых сила авторитета, подвижников из любого сословия, обладающих силой горящей веры, и, наконец, силы богословского знания и силы интеллигенции[173]. В частности, епархиальный строй, по мнению Заозерского, являет собой «систему правительственных учреждений и чиновников, действующих замкнуто в своем районе и связанных между собой внешней официальной субординацией», что приводит к разобщению членов Церкви вместо их общения и сплочения «в единый крепкий духовный организм». Архиерей и духовная консистория имеют дело не с живыми личностями, но с бумагами и характеристиками, часто фантастическими или даже скабрезными[174]. Выход из положения Заозерский видел в «призвании к жизни полусонных, апатично живущих сил Церкви», прежде всего – через возрождение прихода, затем – посредством связи между приходами в «обширнейшее общество – епархиальное с центральным пунктом – епархиальным архиереем». Выражением этого единства служили бы ежегодные епархиальные собрания по образцу Поместного Собора[175]. Поместный же Собор определялся выше Заозерским как «собрание всех лучших сил Церкви»[176] – имеются в виду представители различных составляющих Церкви, как себе их представлял автор: иерархи, подвижники, ученые богословы, интеллигенция. Касательно прав епископа в епархиальном управлении автор не распространяется, однако следует привести здесь его мнение о месте епископов в составе Поместного Собора: они –

наблюдатели и судьи соборных совещаний и рассуждений, они должны стараться всемерно утилизировать выступающие на соборе силы, чтобы потом высказать свое авторитетное, решающее мнение[177].

Что же касается статьи П. В. Тихомирова, то ее основная цель – указать на неправомерность данного Феофаном Прокоповичем обоснования Духовного Регламента, то есть, собственно, доказать неканоничность петровской церковной реформы. Мы остановимся на положительном учении о церковном устройстве, которое хочет провести автор. Он пытается дать юридическую характеристику апостольской системе церковного управления по аналогии с одной из известных государственных систем (демократия или самоуправление, аристократия, монархия) и приходит к выводу, что это управление приближается к демократии. При этом автор различает два вида демократии: чистая (собрание всех полноправных лиц) и представительная (избрание гражданами представителей, «которым и передается пользование правами, принадлежащими всему народу»). В апостольское время, считает Тихомиров, церковное управление было «нечто аналогичное чистой демократии», но и тогда уже имелись «зачатки представительного управления» (автор ссылается на Деян 15, 6–7; 20, 17 ел.; 1 Петр 5, 3). «Итак, – заключает автор – церковное управление должно быть самоуправлением церкви, – в строгом смысле этого слова или через представительство»[178].

Указав затем, что Архиерейский Собор и Синод могут и должны быть органами такого управления (в рамках высшего церковного управления), П. В. Тихомиров подчеркивал, что это невозможно в современной ему ситуации, когда «члены Святейшего Синода вовсе не суть представители от епархий»[179], но лица, назначенные императором, то есть чиновничество. По мнению автора,

идея соборности тождественна идее самоуправления. Где нет последнего, там нети соборности. Соборность состоит не в том, что во главе правления стоит не одно лицо, а несколько; она состоит в том, что действия правительств выражают желание всех управляемых[180].

Таким образом, в приложении кзаписке митрополита Антония давалась ссылка на три работы, пафос которых достаточно сильно отличается друг от друга. Работа протоиерея A. M. Иванцова-Платонова, наиболее выдержанная с точки зрения завершенности проекта, является и наиболее уравновешенной как в отношении критики существующего строя, так и в отношении предполагаемых реформ. Пафос этой работы – сближение епископа с его подчиненными и паствой, их живое общение. Именно в этом аспекте и развивается мысль о более широком участии духовенства и паствы в управлении епархией или «соборности». Дж. Каннингем определяет понимание соборности у Иванцова-Платонова как «свободное общение верхов и низов»[181]. При этом власть епископа остается не затронутой каким-либо ограничением «снизу». В критике современного ему епархиального строя протоиерей Александр Иванцов-Платонов в основном указывал на факторы, мешающие упомянутой «свободе общения», в частности, – на бюрократическую и чиновничью систему управления.