Елена Сергеева - Блаженная Ксения Петербургская: Жизнь, чудеса, святыни Страница 9

Отступать было некуда, и мнимый полковник признался, что действительно недавно бежал из Сибири с каторги. Его рассказ ужаснул слушателей.

– Бежав с каторги, я долгое время голодный и измученный бродил по тайге. Чудом перешел за Уральские горы. Однажды шел я по дороге в густом лесу, еле передвигая ноги, и догоняет меня офицер-полковник в повозке, запряженной одной лошадью. Не желая, чтобы меня заметили, я пошел по обочине, в кустах, но полковник меня заметил. Он расспросил, кто я такой, и пригласил в свою повозку. Места глухие, и, воспользовавшись удобным случаем, я зарезал кучера и полковника. Полковника раздел, надел на себя его платье, присвоил документы, мертвецов спрятал в лесу и ускакал. В Петербурге я выдал себя за полковника, который был родом из далеких мест, познакомился с генеральской дочкой, и вот завтра у нас уже и свадьба. …Видно Господь услышал молитву сироты и избавил ее от замужества. А кабы не этот часовой, я бы завтра был бы женат.

Мнимый полковник был арестован, предан суду и приговорен к смертной казни. Вот так Ксения уберегла любящих ее!

Исцеление от болезни и предсказание о рождении девочки Ксении

Однажды был сильно болен человек очень высокого звания и происхождения. [Речь идет об исцелении цесаревича Александра Александровича, будущего императора Александра III]. Жизнь его находилась в серьезной опасности. За ним ходила, неотлучно находясь при нем, его супруга.

Как-то раз в коридоре ее остановил человек, несший обязанности истопника в их покоях, и попросил у нее позволения дать совет в помощь больному. Получив на это разрешение, он рассказал, что и сам он был когда-то сильно болен и получил исцеление, когда ему принесли песку с могилки рабы Божией Ксении. И тут же он передал часть этого песку с просьбой положить его под подушку больного, которого, за его великую доброту и доступность, любили все, кто знал его.

Супруга больного исполнила просьбу доброжелательного слуги.

Ночью, сидя у постели больного мужа, она забылась и ей было видение.

Пред нею стоит старая женщина, странного вида и в необыкновенном платье, и говорит ей: «Твой муж выздоровеет. Тот ребенок, которого ты теперь носишь в себе, будет девочка. Назовите ее в мое имя Ксенией. И она будет хранить вашу семью от всяких бед».

Блаженная Ксения грозит палкой мальчишкам

Когда супруга больного пришла в себя, женщины уже не было. Но все, что сказала явившаяся в видении с утешением и вестью добра блаженная Ксения страдавшей жене, исполнилось с буквальной точностью.

Больной выздоровел и следующий ребенок их была девочка, которую они назвали Ксенией.

Поминая явленную ей помощь от блаженной Ксении, благодарная и благочестивая жена ежегодно приезжала на могилу блаженной и совершала по ней панихиду. От исполнения этого сердечного долга ее не могли остановить ни множество, ни сложность ее дел и обязанностей.

Чудесное исцеление трехлетней девочки по молитвенной помощи от рабы Божией блаженной Ксении

(Изложено со слов М. Г. Григорьевой. Рассказано в 1906 году. Напечатано священником Евгением [Рахманиным])

Три-четыре года тому назад мне случилось быть в гостях в одном аристократическом семействе С.-Петербурга, выехавшего года полтора тому назад, вследствие беспорядков в России, куда-то за границу. Радушная старушка-хозяйка (теперь уже умершая; погребена в Александро-Невской лавре) в числе прочих своих родных и гостей представила мне и свою 11–12-летнюю внучку, обучавшуюся в институте.

– Вот, посмотрите, – говорила мне радушная хозяйка, гладя по голове девочку, – какая она у нас милая, здоровая, красавица да умница… А музыкантша-то какая славная! А верите ли, мы ведь и не думали видеть ее такой цветущей и здоровой… И все это случилось, благодаря помощи, знаете ли кого? Вот уж никогда не угадаете!.. Вы думаете, может быть, доктора помогли? Или, что она родилась здоровой? Нет, вовсе нет… Правда, Олечка родилась здоровенькой… и кормилица у нее была хорошая… Но на третьем году, Бог весть отчего, должно быть от простуды, у Олечки случилась такая серьезная болезнь, что мы не смели и думать, что она останется живой, а в том, что она будет глуха, мы были вполне уверены и рады были даже помириться с этим. Да и все доктора так говорили… Не желаете ли, я вам расскажу историю болезни моей дорогой внучки… нет, впрочем, угадайте сначала, кто помог ей и возвратить здоровье, и глухой не остаться?

– Наверное, – говорю я ей, – вашей внучке помогли какие-нибудь домашние средства? Ведь часто случается, что доктора бьются изо всех сил, употребляют всевозможные средства медицины, но ничто не помогает… и вдруг самое простое народное средство ставит больного на ноги.

– А знаете, М. Г., ведь вы почти что угадали, хотя, разумеется, вы думаете совершенно о других средствах… моя внучка исцелилась, действительно, средством народным, но вовсе не из тех, о которых вы говорите… Она исцелилась таким средством, которое я посоветую никому и никогда не забывать, а как можно чаще им пользоваться… Вот послушайте, что я вам расскажу.

–

Олечка, иди, душечка, займи гостей… я хочу поговорить с М. Г.

«Мой сын женился всего лишь 12 лет тому назад. У него всего двое детей – две девочки: Олечка и Саша. Оле 11 лет и Саше 7 лет. В то время как заболела Олечка, Саша еще не родилась. Оля была единственным ребенком, составлявшим счастие всех нас. Как мы ее берегли, как лелеяли, я вам говорить об этом не стану… Вы сами имеете детей и знаете, как они дороги для родителей… А она у нас была одна… мы все в ней души не чаяли… И вдруг, что же? Сначала Олечка стала жаловаться, что у нее болит головка. Померили мы у нее температуру… 37° с небольшим. Сейчас же напоили ее чаем с малиновым вареньем, дали несколько капель акониту, уложили в постель и думали, что к утру все кончится благополучно. Но ночью Олечка спала плохо, головная боль продолжалась и на следующий день. Позвали доктора. Доктор постукал больную, пощупал пульс, посмотрел язык, померил температуру и нашел, что опасного ничего нет, что у больной в легкой форме инфлюэнца. Прописал лекарство и уехал. Пользуем мы его лекарством больную день, два. Больной нисколько не легче… температура поднялась до 39° и Олечка стала жаловаться, что у нее правое ушко колет. Снова позвали мы доктора. Он нашел осложнение инфлюэнцы и стал опасаться нарыва в правом ухе… Снова прописал лекарства и обещал побывать завтра. Ночь больная спать уже не могла: температура поднялась до 40°, боль в ухе стала невыносимой. Мы снова ночью же позвали доктора, но он сказал, что до утра ничего нельзя сделать, что дело приняло серьезный оборот и что лучше бы было позвать специалиста по ушным болезням… Можете себе представить, в каком волнении были все мы, а особенно мать и отец! Сейчас же разослали карточки к ушным докторам с просьбой непременно пожаловать к больной в 8 часов утра. Спасибо, доктора не отказали в нашей просьбе. Утром явилось их четверо. Наш доктор рассказал им историю Олечкиной болезни и все они начали со всех сторон и по всем правилам медицинского искусства осматривать и выслушивать больную, которая все время или жалобно стонала или так громко и больно кричала, что разрывала всем нам сердце. Когда же доктора стали рассматривать больное ухо, я даже не помню, что со мной сделалось… Крики и стоны бедной девочки до того были ужасны, страдания ее были до того тяжелы, что я до сих пор не могу себе представить, как мы все с ума не сошли от ее невыразимых мучений. Но всему бывает конец. Кончилось и осматривание докторов. Началось длинное совещание. С ужасом ждали мы приговора. И, действительно, что может быть ужаснее того, что мы услыхали? Доктора нашли, что у Олечки нарыв сзади барабанной перепонки, что нужно дать этому нарыву время окончательно созреть, а это продолжается дня три-четыре, затем просверлить барабанную перепонку и выпустить гной нарыва. Если эта операция сойдет благополучно, девочка останется жива, лишь будет глуха на правое ухо… Если же не сделать сверления уха, то от нарыва непременно произойдет заражение крови и девочка должна будет умереть. Не правда ли, ужасный ведь приговор? Я и теперь не могу спокойно об этом вспомнить. Можете же себе представить, что мы передумали и перечувствовали в то время, а особенно отец и мать Олечки? И целых три дня продолжалась эта пытка. Никто из нас не раздевался, никто не думал прилечь… Все мы молча, на цыпочках, ходили или сидели около комнаты мечущейся страдалицы и сами не меньше ее, кажется, страдали от ее мучений; все мы затыкали уши от ее стонов и никак не могли отойти от ее двери. Сколько горячих молитв было вознесено на небо, сколько горьких слез было пролито нами в это время, – одному Богу известно. Но, должно быть, чьянибудь молитва была услышана Господом…