Алексей Уминский - Основы духовной жизни Страница 9

Следует отличать личность от индивидуальности. Индивидуальность – это то, что выделяет нас среди других людей определенными чертами характера, оригинальной манерой речи, предпочтениями и пристрастиями, собственным взглядом на мир. Когда унижают нашу личность, мы должны выстоять и не сломаться, а вот индивидуальность пусть унижают сколько хотят: это и есть человеческое – то, что врачуется смирением. «Усердно пей поругание, как воду жизни», – говорил преподобный Иоанн Лествичник [12] .

Наша личность – это образ Божий, нас формирующий, и мы не вправе отдавать его на поругание. Когда пытаются ломать и калечить личность, надо найти в себе смелость восстать, даже если это чревато тяжкими последствиями. Не надо прикрываться лукавыми фразами о смирении, когда следует проявить мужество и героизм.

К сожалению, ныне в головах у многих представления сместились настолько, что смиренный человек представляется им жалким и безответным существом, на котором верхом ездить можно. Это не так: истинное смирение начинается с того, что человек никому никогда не позволит унижать в себе образ Божий, никому не станет рабом. Господь попускает испытания для совершенных людей: кого-то братья в монастыре били, над кем-то в лагере глумились уголовники, но совершенного человека не сломить! Быть самим собой – значит нести в себе образ Божий и в любых ситуациях оставаться личностью.

Об осуждении

Обратимся к шестому поучению преподобного аввы Дорофея, в которой идет речь о том, почему не следует осуждать ближних.

В «Добротолюбии» приведены слова аввы Исаии [13] : «Прежде всего, братья, нам нужно смиренномудрие, чтобы каждому человеку на всякое дело мы были готовы сказать: «прости».

На самом деле сказать «прости» достаточно сложно. Почему же этим словом, по утверждению аввы Дорофея и аввы Исаии, сокрушаются все козни и отвращаются все стрелы врага?

Представьте себе, что было бы с дьяволом, если б он смог попросить прощения? В тот же момент он стал бы ангелом, к нему вернулось бы его изначальное достоинство.

То же самое происходит и с нами: состояние гордыни, помраченности и озлобленности вдруг исчезает и мы приобщаемся к жизни ангельской. Тем самым мы побеждаем врага, потому что хотя тот и не может сказать: «прости!», но против этого слова оказывается бессилен. Все хитроумные сети, которые он расставляет перед человеком, разрываются обычной просьбой: «прости».

Мы молимся: «И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим…» Проблема заключается в том, чтобы, попросив прощения, одновременно оказаться способным простить самому. Если же мы не прощаем или же стремимся получить от своего прощения какие-то дивиденды, то о чем же тогда мы просим в молитве Господней? Получается, всякий раз мы просим для себя суда и осуждения…

Только Господь может прощать или не прощать. Суд принадлежит Богу. Этой властью Господь наделил апостолов, сказав им: Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф. 18:18). Но власть эта дана не только апостолам, не только священникам; властью «вязать и решить» обладает каждый христианин. Именно поэтому мы дерзновенно говорим друг другу: «Бог простит!», часто не до конца понимая, что эти слова означают на самом деле. Получается, что мы за Бога уже все решили: Он точно простит, Он не может не простить, потому что мы уже простили. Это – очень высокое качество, которое Господь нам даровал, но мы можем принять его лишь постольку, поскольку несем в себе образ Божий.

Спасителем сказано: Я пришел не судить мир, но спасти мир (Ин. 12: 47). Согласно учению Православной Церкви, каждый человек предопределен ко спасению. Апостол Павел пишет о том, что Господь хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2: 4). Каждый человек по отношению к ближнему своему и должен быть вот таким судьей. Но мы, к сожалению, поступаем по-другому, обращая свой суд в осуждение.

Почему это происходит? Потому что у нас есть критерий некоего суда, некой оценки, – совершенно естественный критерий для человека. В нас самих есть совесть, наш основной судия – Божественный помысел, который, как говорит авва Дорофей, несет свет и теплоту и который дает нам возможность понять, что есть добро и что есть зло. Ужасно лишь то, что мы часто видим в другом то, чего не видим в себе, и суд, который должен прилагаться к нам самим по всей строгости, по самоукорению, мы через наше искаженное восприятие, через нашу грехом искаженную природу переносим на ближнего и впадаем в тяжкий грех осуждения.

Еще раз хочу подчеркнуть: быть судьей – естественное свойство человека, дарованное ему Богом. Вспомните, апостол Павел спрашивает: Разве не знаете, что святые будут судить мир? (1 Кор. 6: 2). Митрополит Антоний (Блум) в одной из проповедей говорил, что суд святых будет состоять в том, что они представят Богу своих мучителей и будут просить об их помиловании, говоря: «Ты, Господи, их прости, потому что мы их простили!», – ссылаясь на Самого Христа, взывавшего: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23: 34).

Всем нам доступен критерий добра и зла, и при этом мы сталкиваемся с дилеммой: как же поступить, чтобы, с одной стороны, избежать греха осуждения, а с другой – не смириться со злом и не приобщиться к нему? Ведь если человек поступает скверно, не станем же мы утверждать, что он поступает хорошо. Здесь действительно очень многое переплетено, очень многое перепутано… Нам следует понять, как христианину следует относиться ко злу и, вообще, что такое зло? Откуда оно появилось? Где его первоисточник?

Существует восточная, а впоследствии и оккультная модель восприятия мира, называемая дуализмом.

Согласно ей двойственность мира определяется взаимодействием двух полярностей, стоящих за сотворенной Вселенной (света и тьмы, добра и зла). Эта мировоззренческая система отражена в многообразной символике. Наиболее известна даосская монада, изображающая так называемую концепцию «инь-ян»: круг разделен плавной изогнутой линией на две равные части, одна из которых – черная, а другая – белая. В светлой части расположен темный кружок, а в темной – светлый:

Вот модель равновесия доброго и злого начал, причем добро, согласно этой концепции, содержит в себе зло и наоборот; они взаимопроникающи. Такая модель мира весьма популярна в современном обществе, она-то и определяет отношение многих к происходящему вокруг них. Однако если бы так все обстояло на самом деле, зло было бы онтологично, безотносительно и действовало бы изначально. Приверженцы этой концепции не могут определить, что такое добро и что такое зло, не в состоянии четко разделить и разграничить их, поскольку, по их мнению, они равновелики, по сути, тождественны и плавно перетекают друг в друга.

Во всех восточных религиях посмертное существование и спасение – вовсе не пребывание в добре, а состояние, которое выводит человека за пределы добра и зла. Скажем, нирвана – это не бытие; просто человеку наконец удалось вырваться из мучительного круга перевоплощений. А в христианстве смысл спасения заключается именно в том, чтобы приникнуть к источнику добра и, сочетавшись с ним, жить вечно.

По большому счету зла нет, потому что то, чего Бог не сотворил, существовать не может. Не существует того, чему Бог не сказал бы: «Да будет»! В противном случае Бога следует признать творцом зла, потому что в мире творится очень много жестокого и бессмысленного. Все мы сталкиваемся с гибелью безвинных жертв или по крайней мере едва ли не ежедневно слышим об этом. Но Бог ни в коем случае не является источником зла, Он его не сотворил. Господь – по природе Своей благ, Он – источник всякого добра.

Тогда что же такое зло? Мы должны вспомнить его историю, хотя она и не имеет четкого отражения в Священном Писании, что придает ей несколько мифологическое звучание (мифологическое – не в смысле неправильное, придуманное или ненастоящее, но – сверхббразное, поддающееся очень широкому толкованию и не поддающееся конкретному пониманию). Речь идет об истории отпадения от Бога Денницы – ангела, который изначально был сотворен светлым и добрым. На это есть только неясные намеки в Книге Исаии и в Апокалипсисе.

Можно привести такую аналогию: а что такое тьма? Всего лишь отсутствие света. Тьме не присуще самостоятельное бытие. Точно так же и зло – всего лишь отсутствие добра, его искажение; добро, отпавшее от Бога и исказившее свою изначальную природу, но при этом оказавшееся бессильным обрести и структурировать новую. Как это ни парадоксально, оно все равно связано с Богом, потому что Богом ограничивается и Богом побеждается.