Виктор Печорин - Имитация Страница 9

Католические костёлы и православные церкви наполнены образами христианского Бога во всех его трех ипостасях, а так же изображениями небесных жителей – ангелов, пророков, апостолов, святых – в виде скульптур, фресок, картин и икон.

«Почему храмы, особенно в иконостасе, бывают украшены св. иконами и священными картинами? Это потому, что храм есть небо на земле, а Бог на небе окружен святыми Своими: Ангелами и св. человеками» – объясняет Церковь18.

В христианстве продолжает жить идея особо выделенного «священного» пространства, каковым, несомненно, является церковный алтарь. Он располагается в восточной (самой почётной) стороне храма, к которой во время молитвы обращены лица верующих. В русских православных храмах алтарь отделен от основной части храма стеной иконостаса, иногда достигающей потолка. Входить туда во время литургии могут только священнослужители. Чем не «святая святых»?

По существу алтарь в христианском храме – тот же, что языческий жертвенник, используемый в обряде жертвоприношения. Церковь и не думает этого скрывать:

«Алтарь латинское слово, значит „возвышенный жертвенник“, так как он устраивается на возвышении, и в нем на св. престоле каждую Литургию приносится бескровная жертва тела и крови Христовой».

С наивной откровенностью Церковь объясняет, имитацией чего служит алтарь:

«Что изображает собой алтарь? Алтарь изображает небо. Что мы видим в алтаре? В алтаре мы видим: 1) св. престол, 2) жертвенник и 3) горнее место. Что такое св. престол? <…> Престол – самая святая часть в алтаре: на нем невидимо как Царь, восседит Господь, принимает молитвы и раздает Свою благодать. Что означает собою престол? <…> Он означает небесный престол Божий, с которого Бог, как Царь, управляет миром»20.

Казалось бы, исламские культовые здания в наименьшей степени похожи на храмы язычников. Здесь вы не увидите ни скульптур, ни икон. Но территория мечети считается священной. Сюда нельзя входить неверному. Сюда нельзя входить в обуви. Входя в мечеть, правоверные оставляют свою обувь снаружи, чтобы не осквернить святость храма мирским прахом. Наверно, так же мы поступили бы, вступая на облако в небесном царстве.

Подобное ощущение святости можно встретить и в русском православии. Вот фрагмент из репортажа современной журналистки о посещении старца Власия в Боровском монастыре, что в Подмосковье:

«Перед кельей старца люди снимают обувь и ходят босиком. Там иная реальность. А по небесам в сапогах не ходят…».

Совершая намаз (молитву) в мечети, мусульмане обращают лица в сторону священного города Мекки. А почему этот город священный? Потому что там находится Кааба – древнее святилище еще доисламских, языческих времен, в котором по преданию помещен упавший с неба камень. Это для ученых такой камень – метеорит. А для древних арабских племен это был посланник небес, огненный ангел, а то и сам Бог, сошедший на землю. Либо частица неба, упавшая на землю. Поэтому Кааба в глазах древних – это тоже жилище Бога, священная территория Божьего царства.

По-видимому, в основе любой религии и любого верования, включая самые примитивные, лежит свойственное человеку стремление приобщиться к запредельному, столь разительно отличающемуся от обычного земного мира.

Поскольку путь на небеса для человека представлялся весьма трудным, почти невозможным, люди пытались как бы низвести частицы небесного царства на землю, тем самым сделав их более доступными.

Творя искусственную среду, имитируя иную реальность, люди открыли способ приблизиться к миру богов (или приблизить его к себе). Теперь идею этого мира, его образ (пусть и несовершенный и не вполне адекватный оригиналу) можно было легче передавать другим людям. Одно дело – рассказывать это словами, а другое – ввести под возвышенную и таинственную сень храма, и сказать: вот он какой – мир, являющийся в видениях! И, указав на гигантскую и сверкающую золотом статую Бога, сказать: вот он какой – Бог, во всех отношениях превосходящий человека!

Некоторые верующие сообщают об ощущении внутреннего покоя, радости, просветленности, охватывающем человека во время пребывания в храме.

Этот эффект пытаются объяснить различными причинами: наличием религиозных «святынь» – икон, мощей святых, священных символов и т. п.; нахождением храма в «биоактивной зоне»; особенностями архитектуры храма, в частности, наличием купола, который фокусирует космическую энергию подобно гигантской линзе или гиперболическому зеркалу, и т. п.

Если бы всё определялось физическими явлениями: фокусировкой энергии, космическими излучениями или влиянием биоактивных зон (по поводу других компонентов храмового убранства разговор у нас ещё впереди), то «эффект храма» фиксировался бы физическими приборами и ощущался бы всегда и всеми (по крайней мере, большинством) входящими в храм (включая атеистов, зашедших просто поглазеть). Этого, однако, не происходит. Есть множество людей в храме, которые не испытывают никаких необычных ощущений.

Дело, видимо, не в конструктивных особенностях и не в земных «пятнах»: эффект храма на самом деле вызывается не этим, а внутренним состоянием человека. Возможно, такое состояние он испытал бы и в каком-нибудь другом месте, но обстановка храма, создаваемая им иллюзия нахождения на небесах, создает соответствующий настрой, позволяет сосредоточиться на своих ощущениях, поддерживает атмосферу ожидания необычного состояния, мистического опыта. Храм создает благоприятную обстановку для мистического переживания, но не является причиной такого переживания.

Атмосфера храма – это своеобразный аккумулятор духовной энергии, почерпнутой из мистических видений и генерирующий новые видения.

Этот эффект уловили и широко использовали ещё в языческой древности. Человек, который хотел обратиться к Богу с вопросом, приобрести какое-то знание, приходил в храм и оставался в нём на ночь.

«Те, кто имеет вещие сны, должны спать в святилище, не только они сами ради своей пользы, но и другие ради [пользы] остальных» – писал Страбон22.

Считалось, что сновидения, приснившиеся в храме, имеют пророческое значение и исходят непосредственно от Бога. Эта достаточно распространенная в античности практика служит хорошей иллюстрацией способности храма генерировать откровения. Эти вторичные откровения можно считать «наведёнными», искусственно вызванными, обратной проекцией той искусственной реальности, которая сама являлась проекцией «царства небесного» на мирскую юдоль.

Храм – один из инструментов приобретения духовного опыта. Являясь аккумулятором предыдущего духовного опыта, храм сам воздействует на сознание таким образом, что подталкивает, настраивает его на получение откровения, и в то же время образует благоприятную среду, условия для получения откровения

Иконы и идолы

В 726 г. император Лев III Исавр приказал снять икону Христа, висевшую над Медными воротами в Константинополе. На место изображения Христа был водружен крест и рядом прикреплена таблица со стихотворным комментарием следующего содержания:

В безгласном виде и лишенным дыханияНе выносит Владыка, чтобы Христос изображалсяЗемной материей, попранной Писаниям.Лев с сыном, юным Константином,Креста начертывает образ триславный —Похвалы верных – вознеся его на ворота.

Так началась эпоха, вошедшая в историю под названием иконоборчества. Иконоборцы считали всякие священные изображения идолами, а культ почитания икон – идолопоклонством, ссылаясь на ветхозаветные заповеди: «не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху <…> не поклоняйся им и не служи им» (Исход, 20, 4—5).

Результатом компании, инициированной императором, стало уничтожение тысяч икон, а также мозаик, фресок, статуй святых, расписных алтарей и витражей во многих храмах. Иконы разбивали, жгли, подвергали осквернению. За это низвергателей икон прозвали иконокластами (от греч. κλαστειν – разбивать), иконокаустами (сожигателями икон), икономахами (иконоборцами).

Эти действия вызвали большое раздражение среди иконопочитателей (иконодулов, иконолатров, идололатров – иконопоклонников, идолопоклонников, как их называли оппоненты), к которым принадлежали, главным образом, духовенство и особенно монахи, массы простого народа и женщины всех классов общества. При уничтожении икон происходили схватки и побоища. Население Эллады и Кикладских островов, провозгласив нового императора, подняло восстание, окончившееся, впрочем, полным поражением и победой энергичного Льва III. Немало жителей внутренних частей империи, не желая мириться с иконоборческой реформой, бежали на окраины государства. Значительная часть итальянских владений Византии с городом Равенной отдалась под власть лангобардов, предпочтя господство варваров иконоборческой политике собственной администрации.